Челябинский театр оперы и балета, монументальное здание в стиле «сталинский ампир», не только является украшением исторического центра города, но и хранит немало тайн. Одна из них – монументальная роспись интерьеров театра, и история, которая едва не стоила жизни ее авторам.
Еще в 1937 в историческом центре города, северо-западнее того места, где стоял Христорождественский собор, начали строительство оперно-драматического театра по проекту архитектора Куренного Н.П. Но война помешала закончить и до 1948 он был превращен в цеха завода «Калибр».
После войны начали восстановление, а в 1952 году архитектурный проект подвергся авторской переработке. Первоначальный более конструктивный классицистический вариант превратился в пластичный послевоенный «сталинский ампир», радикально изменился главный фасад, появился фронтон, который украсили скульптурные группы. В 1953 году, благодаря инициативе своего ученика Якова Никифоровича Скрипкова, Александр Дейнека получил заказ на интерьерные росписи одного из самых красивых, торжественных зданий «города металлургов», как он его сам назвал, театра.
Александр Дейнека, один из самых значительных художников ХХ века, создавший художественный образ «нового совершенного человека»: здоровых, сильных, крепких, радостных и красивых, прекрасных телом и духом молодых людей, живущих гармоничной жизнью в обществе с идеальным миропорядком. Он был великим романтиком, искренне полагая, что «нет более благородной задачи для художника, чем показать красоту нашего завтрашнего дня…»
В своих воспоминаниях «Из моей рабочей практики» Александр Дейнека «по косточкам», аналитически точно, тонко, обоснованно разберет решение декоративных росписей театра, исходя из особенностей архитектурного сооружения и художественных задач: «Другая большая моя работа по размерам и по значению — декоративные росписи Челябинского театра оперы и балета. … Нам захотелось говорить реальным языком, соответствующим месту и значению архитектуры, захотелось уйти от тяжести монументального натурализма и неузаконенных современных канонов. Плафон зрительного зала украшен изображением гирлянд цветов в центре круга, там, где висит люстра и видна темная глубина вентиляционного углубления. По основному поясу разместились пять групп, танцующиaх народные и классические танцы. …. Естественная плоскость потолка, не загроможденная фоновыми атрибутами, дала размах, динамику танцующим группам. Арлекин над сценой изображает профильный портрет Глинки, имя которого носит театр, в окружении музыкальных инструментов, написанных легкой гризайлью на пурпурном фоне. В фойе плафон более традиционен. На нем изображен большой народный праздник. Дети, молодежь — все в мажорных тонах, в движении. По оси протяженного фойе к узким простенкам строятся два перспективных плана архитектурных изображений и групп людей. Плафон хорошо смотрится именно по длине зала с обеих сторон. Таким образом, основное решение было удачно найдено. Плафон покоится в богатой орнаментальной раме, закомпанованной по всему полю потолка».
Предложенный вариант настолько был необычен, что эскизы, представленные на суд челябинских архитекторов, не были одобрены. Как выразилась архитектор Мария Мочалова: «Нас учили «по-другому».
Дейнека нарушил неузаконенные современные каноны, уходя от «тяжести» монументального натурализма и облегчая монументальную роспись, как он сам говорил, – до росписи по фарфору. Даже для учеников Дейнеки подобный подход оказался неожиданным.
ХУДОЖНИК и ВЛАСТЬ
По архивным материалам из государственного архива Челябинской области (фонд Р-1605, опись – 1): «Ясно, что к 01 января 1954 г. в основном все работы выполнены, в т.ч. росписи потолков. Строительство производилось подрядным способом через специально организованный для этого стройучасток. Начальник управления строительством театра оперы и балета — Александр Петрович Мурашкин». Далее началась странная история, главная тема которой может быть обозначена, как проблема понимания Художника и Власти.
В Москву полетели телеграммы, депеши, нарочные с поручениями — привлечь Дейнеку к исправлению росписей. По эмоциональному накалу началась почти истерика. Причина неприятия художественных росписей Дейнеки документально не сформулирована, но 6 марта 1954 года. в Москву, на адрес декоративно – оформительского комбината Всекохудожник, через который был оформлен заказ, директору Гореву, отправлена телеграмма: «Исправления допущенных дефектов росписи театра оперы прошу срочно командировать академика Дейнека художников», подпись председателя челябинского горисполкома Конопасова». Действия эта просьба не возымела.
Начальник управления строительства театра А. Мурашин после командировки в Москву пишет Докладную записку председателю горисполкома с отчетом о результатах командировки, где третьим пунктом значится: «3. Был у академика тов. Дейнеки и выяснил, что он, несмотря на то, что имеет командировочное удостоверение в г. Челябинск и получил деньги на командировку, выехать сможет лишь после сессии Академии художеств, т.е. в конце февраля».
По тем временам иметь на руках деньги и удостоверение на командировку и затянуть отъезд или совсем не приехать — рисковый шаг. Этакий опасно хитроватый маневр, позволяющий затянуть исполнение, чтобы не исполнить совсем.
В дальнейшем подобные телеграммы и поручения направлялись еще несколько раз. Но мудрый Дейнека занял глухую оборону, молчит, сроки сдачи театра проходят.
24 февраля 1955 года Государственная приемная комиссия приняла Театр. В Акте, отпечатанном на машинке, который и по сей день хранится в Театре оперы и балета, подписано от руки под номером 22 еще две позиции: «22а. Живопись - Низкого качества.
22б. Мебель - Хорошо. Комиссия устанавливает общую оценку выстроенного здания —отлично. Здание театра оперы и балета считать принятым».
Это был не лучший период в жизни художника, от него потребовалась недюжая выдержка, стойкость характера и ясность собственной позиции. Дейнека проявил волю, и росписи, несмотря на столь массированный натиск, остались в оригинальном варианте.
НАСЛЕДИЕ ДЕЙНЕКИ
Сегодня монументальные росписи плафонов оперного театра зала и фойе являются несомненным всеобщим художественным достоянием. Как пример непростого решения задач, поставленных временем: сопряжения и соответствия современной формы и содержания росписей и архитектуры, этот памятник художественного творчества вошел во все каталоги и альбомы, посвященные мастеру.
Персонажи Дейнеки, несмотря на полнотелость классических форм, на их наполненность, не производят впечатление брутально тяжелых, а скорее – напоенных светом, наполненных воздухом, легким эфиром, помогающим движению, взлету, радости.
В таком строгом аскетичном подходе видится, а точнее, чувствуется, потребность времени, уставшего от велеречивости, взывающего к освобождению от всяческих пут, и как проявление – лаконичность образного решения, воплощенная в простой и строгой форме. Время, история проявляют качество и подлинную ценность произведения.
Материал опубликован в издании "Университетская набережная", газете Челябинского государственного университета (№ 8, 2023г)