Поxopoнили этого несчастного шестилетнего ребенка, забитoго опекуном.
Ребенка, рядом с которым три года было много взрослых людей, которые знали отношение опекуна к нему, знали обо всем, что происходит с ним и не попытались это остановить.
Три года в квартиру ходили представители опеки. Возможно, сейчас даже кого-то обижу, но исходя из услышанного и увиденного за много лет в отношении опекунских органов, складывается ощущение, что общее отношение их к работе строго соразмерно заработной плате.
Сколько денег получается на одного ребенка, если взять зарплату сотрудника опеки и грубо пересчитать ее на количество детей, за которыми надо осуществлять контроль на подведомственной территории?
Конечно, работа трудная и неблагодарная, но ведь это тоже работа, которую надо делать хорошо. Потому что опека в принципе управляет судьбами детей, от них зависит их жизнь. С ума свихнуться от такой ответственности, да?
Но в органах опеки не работают неразумные люди.
Только уложиться не может, как к опекуну, которая три года издевалась над ребенком, пока не добила его, не возникли вопросы?
Даже если бы не прозвучала в репортаже фраза, что окружающие ЗНАЛИ о происходящем в семье и отношении опекуна к мальчику, то гением не надо быть, чтобы и так понять, что знали.
Дом, в котором опекун жила с детьми, не небоскреб какой-нибудь, не многоэтажный комплекс, где всем на всех нaплeвaть и никто никого не знает. Где если и слышатся какие-то звуки, то сложно даже понять откуда и уж точно нельзя понять, что именно вот этот дяденька сейчас активно трудится над над этой тетенькой, а суп на голову вам вылили именно из этого окна вот этой вот квартиры. Или что какое-то недочеловеческое существо с лицом, похожим на женское, рожком для обуви бьет опекаемого ею ребенка, а он кричит. Потому что не могут дети не кричать, когда им больно, даже если за много лет почти привыкли, что бьют за всё и всегда.
Нет, жила эта опекун с детьми в обычном небольшом доме, постройки, наверное, второй половины прошлого века. В таких домах все знают, что соседи готовят на ужин и, что теперь сосед пошел в комнату смотреть телевизор или, что часто бывает, когда люди долго живут рядом, отправился к другому соседу в гости. Тем более слышно и видно всё о семье, где воспитываются (или лучше сказать, содержатся?) трое опекаемых детей и трое своих, кровнорожденных. И откуда мужчина ушел воевать (наверняка же всем двором провожали).
И судя по положительным отзывам об опекуне в самом начале (то есть для нас в начале, когда появилось заявление о пропаже мальчика) истории, даже уважали эту семью.
Но при этом родственники знали, что опекун делает всё, чтобы мальчика признали невменяемым, инвалидом и поместили на лечение в интернат затем, чтобы, со слов родственников, она продолжала получать свои опекунские деньги на мальчика.
Мы с Илиной (канал Многодетная мама на удаленке 🖥️) обсуждали этот момент, она считала, что родственники оговорили опекуна.
Но Илина хороший человек и замечательная мама восьми детей, поэтому и не может в ее голове уложиться такое.
В интернаты для инвалидов и УО непросто попасть. Государство оказывает им хорошее финансирование, обеспечение на высоком уровне и так же хорошо контролирует. А еще и с детьми там занимаются. Знаю о чем говорю, потому что моя родственница работает в одном из них.
И поэтому опекун очень старалась: придумала мальчику воображаемого друга, заставляла ребенка говорить определенные вещи и, конечно, подкрепляла всё угpoзaмu и бuтьeм.
А родственники и окружающие всё видели, молчали и принимали как норму.
Как-будто это и вправду норма - бить ребенка, потому что он тебе не нравится. И представлять как аргумент неприязни, что у ребенка «волосы на спине растут».
Даже вижу эти сцены, когда после очередной разборки с мальчиком эта опекун жаловалась соседкам и любым готовым слушать ушам какой «такой-сякой» этот мальчик. Виноград взял без спроса.
И не сомневаюсь, что ей в этом разговоре кивали и поддакивали. У нее была цель и она планомерно к ней шла. И окружающие, получается, в этом помогали.
И репортеры удивляются, как это она еще плакала на камеру, когда рассказывала о пропаже мальчика. А она так искренне заплакала, когда сказала, что ей страшно. Конечно, прозвучало это в очень правильном контексте, когда она говорила, как пропавшему мальчику бедному одному сейчас страшно. И дальше прорвалось «и нам страшно» и в этот момент как раз и брызнули слезы, она отвернулась. Многие думали - как переживает, словно мать!..
А ей и вправду было, кажется, до yжaca страшно, жаль только, что не оттого, что она сотворила.
Взяла маленького мальчика, избила рожком для обуви, всю ночь он тихо умирал, утром обкакался, она послала старшую дочь в ванную его мыть, где он и умер. Сама побрезговала. Ребенок был ей неприятен - у него волосы на спине росли.
Зачем брала?
И спала же спокойно ночь, пока рядом умирал малыш. И полгода скрывала смерть, брала на него пособия. Ела, пила, смеялась, учила детей, делала маникюр.
И жила бы себе прекрасно дальше, если бы все не вскрылось.
Нельзя такое выпускать из тюрьмы.
И, наверное, что-то надо делать с опекунскими пособиями. Они не должны быть стимулом, допускающим к детям вот таких существ. А пока они - стимул. И дети попадают в руки вот таких недолюдей и от них зависят.
Вокруг мальчика вообще оказалось слишком много недолюдей.