Чемпион мира по шахматам 1999 года рассказал о странностях своих коллег.
Знаменитый российский гроссмейстер Александр Халифман в 2013 году дал большое интервью обозревателями «СЭ» Александром Кружковым и Юрием Голышаком в рубрике «Разговор по пятницам». В нем он рассказал о необычных инцидентах во время шахматных турниров.
– Вы как-то обмолвились, что голландец Ян Тимман в обычной жизни – ярчайший персонаж.
– Не скажу, что близко знакомы. Он сторонился советских шахматистов. Наверное, были основания. Тимман – богемный, неформал. В нагрудном кармане пиджака постоянно таскал забавный аксессуар. Угадайте, что?
– Презерватив? Рюмку?
– Да ну, какая рюмка. Емкость при желании найти нетрудно. Помните у Довлатова? "Я пил из футляра для очков…"
– Сдаемся.
– Штопор! Не раз наблюдал, как Ян с торжеством извлекал его, когда нужно было срочно откупорить бутылку.
– Несколько лет назад на турнире в Индии не вполне трезвый гроссмейстер Ткачев уснул прямо во время партии. Сами такое видели?
– Дважды. В начале 90-х, за границей. Интернета не было, поэтому на весь мир, в отличие от Ткачева, ребят не ославили. Оба наши бывшие соотечественники. Фамилии не назову. Одного сморило по той же причине, что Ткачева. Другого – из-за джетлага. Хотя злые языки уверяли, что смена часовых поясов ни при чем. В те годы на турнирах всякое случалось.
– Например?
– Германия, 500 с лишним участников. От гроссмейстеров подэлитного уровня до садовых любителей. У сцены на первых столах кипит борьба. В том же зале, если отойти метров на пятьдесят, расклад иной. Мужики играют в шахматы, в руках – по кружке пива. Один, двинув пешку, приподнимается. Соперник: "Ты куда?" – "За пивом" – "Мне тоже принеси". При этом атмосфера дружелюбная, никаких эксцессов.
– Дрались гроссмейстеры на ваших глазах?
– Только любители. Году в 1990-м под Питером проводил сеанс в международном центре отдыха студентов. Два африканца сидели рядом, бурно обсуждали каждый ход. В какой-то миг не сошлись во мнении. Начали друг друга лупить смертным боем.
– Когда угомонились, продолжили сеанс?
– Нет. Организатор засчитал им поражение и вывел из зала. С гроссмейстерами бывало другое. Проиграл кто-то партию и решил на ужине в вольной форме изложить, что думает о жене соперника. За что заслуженно огребал в табло.
– Был соперник, которому вам хотелось набить морду?
– Нет. Я очень спокойный человек. Некоторые шахматисты ревностно относятся, когда противник в разгар партии шмыгает носом, к примеру…
– Специально?
– А как выяснишь? Может, у него насморк!
– Кто-то трясет ногой – как Тигран Петросян. Вызывая гнев Корчного.
– Вот! Кто скажет – специально или нет? Но я от этого отрешался. Такие мелочи совершенно не заботили. Поэтому никогда не было мысли после партии сказать: "Пошли разберемся…"
– Александра Костенюк нам рассказывала – китаянки перед игрой мажутся чем-то зловонным.
– "Звездочкой". Многие не переносят этот запах. А меня не трогает.
– Кто из гроссмейстеров поражал физической силой?
– Вне конкуренции Алексей Дреев. С отрывом! Ни у кого из шахматистов не видел таких бицепсов. В тренажерном зале поднимал какой-то несусветный вес. На спор при мне клал на руках борцов, штангистов. Но парень специфический.
– В чем?
– Любит напустить загадочности. До нелепости. На вопрос: "Тебе чай или кофе?", реагирует уклончиво: "Старичок, с кондачка не ответишь…" То ли считает, что это характеризует его как человека ироничного, то ли начитался в детстве шпионских романов. Повсюду мерещатся враги. Подковерные течения, интриги. Если не пригласили на турнир, заводит одну и ту же песню: "Кто-то встал на моем пути…" Пытаешься взывать к здравому смыслу: "Леш, да просто у других рейтинг выше" – "Нет-нет, ты не понимаешь, под меня копают".
– С легендарными стариками в застольях участвовали?
– Не довелось. У них своя компания. Врезалась в память картинка с турнира в Нью-Йорке – советского гроссмейстера Таля бережно ведут под руки из бара два американских гроссмейстера. По фамилии Ивановы, Игорь и Александр.
– Говорят, в 50 лет Таль производил впечатление глубокого старика.
– Он был уже серьезно болен. Шел медленно, переваливаясь с ноги на ногу, тяжело дыша. Но за доской преображался. Забывал о недугах, как артист на сцене. Помню жутковатый взгляд Таля во время партии, устремленный в одну точку. Не на соперника – куда-то ввысь.
– Таль много курил. Кто еще из гроссмейстеров?
– Ефим Петрович Геллер. А из нынешних – разве что Грищук. Молодежь ведет здоровый образ жизни. В топ-10 курящих нет вообще.
– Было такое – надо думать над ходом, а у вас единственная мысль: "До чего ж курить охота!"
– Никогда. Я не настолько нуждаюсь в табаке – хоть курю лет тридцать.
– Корчной чем удивлял?
– Непримиримостью. Виктор Львович из категории шахматистов, которым нужно ненавидеть противника. Понятно, когда искусственно заводил себя на людей своего поколения. Тех, с кем было что делить. Однако точно так же настраивался во второстепенных турнирах на ребят, которые моложе лет на сорок лет, ни на какие мозоли Корчному не наступали.
– Как это выглядело?
– 1996 год, круговой турнир. Его партия с сильным венгерским гроссмейстером Золтаном Алмаши затянулась. А я отыграл. Корчной заметил меня, подошел и пробурчал театральным шепотом – вроде тихо, но на весь зал: "Давненько не играл с человеком, который ни черта не смыслит в шахматах!" Хорошо, Алмаши по-русски ни бум-бум.
– Вы становились объектом раздражения Корчного?
– Однажды выиграл у него. Старик хотел сдаться без рукопожатия, но недооценил мое проворство. Контроль времени закончился, позиция у Корчного безнадежная. Я прогуливался по сцене, обернулся – а он уже подмахнул бланк и приподнялся, чтоб убежать. Но я сел напротив, деваться ему было некуда. Не умеет Виктор Львович проигрывать. Думаю, это в свое время помешало стать чемпионом мира.