Шла осень сорок первого года. Ненастная погода с холодным северным ветром еще более усиливала тягостное состояние у жителей Ленинграда. Ленинградцы с тревогой следили за сводками Совинфорбюро. Первое время город почти не бомбили, а сбрасывали листовки с призывом сдаваться и по радио постоянно выкрикивали: «Рус, сдавайся!».
Немцы писали, что все ленинградцы обречены на голодную смерть, и единственный выход – это сдаваться в плен. Для этого, как сообщалось в листовках, нужно при встрече с немцами поднять руки вверх и сказать пароль «Штык в землю. Сталин капут». В этих же листовках описывалась «замечательная» жизнь советских солдат в плену. Немцам удалось окружить Ленинград со всех сторон. Кольцо блокады замкнулось.
Семья маленькой Тамары из коренных ленинградцев. Когда началась война, девочке шел шестой год. Это страшно – война вошла в их дом, и вся жизнь стала другой. Отец ушёл на фронт, тетя Саша, сестра мамы, записалась в добровольцы. Бабушка, мама, старший брат Павлик остались в городе, они были одними из тех ленинградцев, кто говорил: «Умрем, но не оставим Ленинград».
Тетя Саша несла службу близ Ленинграда на наблюдательном пункте. Однажды на рассвете все увидели, как по шоссе идут отступающие части нашей пехоты. Оказывается, сдали Выборг. Оружия не хватало, одно ружьё было на троих, врачам выдали по пистолету. Тетя Саша осталась в госпитале Ленинграда, чтобы лечить раненых и больных ленинградцев.
Мама Тамары работала водителем, собирала и увозила трупы за город. Уходя на работу рано утром, мама обычно говорила:
- Слушайся бабушку.
И Тамара оставалась с бабушкой.
- Давай почитаем сказки Пушкина? - говорила бабушка и Тамара соглашалась, хотя знала эти сказки наизусть, но других книг не было. В доме остались только одни железные кровати. Всю мебель, книги и вещи сожгли, так как нужно было чем-то греться.
Умерла баба Катя от голода, но Тамара не понимала, долго будила бабушку, плакала и кричала:
- Просыпайся, бабулечка, просыпайся!
Соседи услышали плач, Тамару забрали к себе, а окоченевший труп бабушки еще долго лежал возле подъезда: ждали машину, чтобы увезти, так как у самих не было сил.
Брат Павел уходил каждый день с соседскими пацанами дежурить у костровых вышек. Бывало, он гордо докладывал Тамаре:
- Нас сегодня назвали «часовыми ленинградских крыш».
На следующий день они опять лезли наверх, сидели на крыше и наблюдали. Немецкие самолеты летали низко и сбрасывали зажигательные бомбы. Павел командовал:
- Вперед! – и все дружно бросались тушить огонь, брали бомбы за стабилизаторы и бросали их в песок, иногда обжигали руки.
Однажды Пашка разглядел немца-летчика и показалось ему, что немец с ухмылкой на него посмотрел. Чувство неистовой злобы охватило его и другу Мишке по кличке «Сопля» (он всегда шмыгал носом) Пашка сказал:
- Завтра же запишусь добровольцем, буду бить фашистов..., - и замолчал, когда увидел лежавшего около бочки замерзшего кота Ваську. Рыжий, толстущий раньше, кот подкарауливал мышей и ловко справлялся с ними или игрался с мышонком, как бы показывая: «Смотрите, какой я умелый». Пашка вспомнил, как вчера приходил к ним на квартиру школьный приятель Сашка. Ребята звали его Александром Пушкиным. Сашка был с возвышенными интересами. И вот приходит он вчера, лицо серо-зеленое такое, глаза совсем вытаращенные, и говорит: «У тебя не сохранился твой кот?». Это он спрашивал про Ваську.
Пашка возмутился: «Ну что ты! А что?».
— А мы хотели бы его съесть. Мама и бабушка совсем слегли.
И вот он ушел, такой ужасный, грязный, тощий. Ушел, качаясь. Павлик вспомнил, схватил кота, выкрикнул пацанам: «Оставаться всем на дежурстве!». Шел быстро, как ему казалось, по занесенным снегом улице, вошел в квартиру на первом этаже. Дверь была открыта. В не отапливаемой комнате, окна были заделаны картоном, так как стекла давно выбило взрывной волной. Посередине комнаты стояла «буржуйка» и ведро с замёрзшей до дна водой. На кровати лежали рядом друг с другом, закутанные во что попало, вся Сашкина семья, а сам он лежал поодаль с окоченевшим от холода лицом. Все они умерли от голода. Паша с трудом вышел и побрел домой. Шёл, то натыкаясь на сугробы, то сворачивая на тропинку, волоча за собой кота. Поднимаясь по лестничной площадке подъезда своего дома, на втором этаже увидел труп, который кто-то прикрыл мешковиной. Войдя к себе, Пашка сразу с порога объявил:
- Кнопочка, сейчас у нас будет обед, - так Тамару называл брат, ласково и строго. Кнопочка улыбнулась через силу и стала медленно слезать с кровати, цепляясь за железные дуги. Она знала, что брат ловил кошек, обжигал их в буржуйке и они ели, а потом пили сладкий «чай».
После бомбежки горели продовольственные склады имени Бадаева, в них хранились сахар, шоколад и кофе. Все вокруг пожара стало черным. Брат собирал в шапку землю, перемешанную с сахаром, разводил землю в воде, и семья пила сладкую водичку. На мгновение Кнопочке показалось, что она будет пить чай с ее любимыми «подушечками», но голос Паши прервал ее мечтания:
- Пойдем за водой на Неву.
- А мне одна девочка рассказывала, что на Неве водится хищная рыба, она выпрыгивает и съедает детей, – боязливо вымолвила девочка.
- Не выдумывай, а собирайся, пока нет обстрела, – Паша погладил сестренку по голове, и она поняла, что он ее защитит. Брат взял большой чайник, и они побрели к Неве.
Вдруг началась бомбежка.
- Ложись! – кричал какой-то военный. Пашка, прикрыв собой сестренку, услышал звук летящего снаряда. А больше ничего не слышал и не помнил. Очнулся в госпитале и увидел прямо перед собой широкоскуластое лицо с черными, как смоль, глазами тети Саши. Пашка попытался встать и спросил:
- А Кнопочка где? Она была со мной?
- Не беспокойся, тебе надо лежать. Она у меня в палате. У неё дистрофия, надо подлечить.
И опять Паша погрузился во мрак, но вдруг почувствовал прикосновение маленькой ручки:
- Кто это? - открыл глаза и увидел сестренку. Она стояла, крепко прижав что-то к груди.
- Это наша спасительница - Кнопочка показала маленькую металлическую иконку Богородицы.
- Я нашла ее в земле возле дома и думала, что это игрушка, но теперь точно знаю, что Иконка спасла нас.
Кнопочка еще сильнее прижала иконку, а потом положила ее в карман.
- Я с ней никогда не расстанусь, – прошептала она.
Через несколько дней Пашка уже помогал санитарке Маришке раздавать таблетки, пел революционные песни и мастерски выбивал чечетку, как когда-то учил его сосед по площадке. А бойцы дружно хлопали и повторяли:
- Ну, артист! Артист! Ну даешь!
А Пашка больше всего хотел, чтобы его услышал из палаты тяжелораненых Витька-танкист – молодой боец, «самовар», оставшийся без рук и ног. Жена написала ему в письме: «За страну пострадал, так пусть она о тебе и позаботится». Никто, конечно, об этом ему не сказал, но он понимал, что никому не нужен.
Однажды утром он проснулся от плача санитарки Маришки.
- Помер наш Витенька, отмучился! – причитала она. – Пожалели Витеньку, он даже мертвый улыбается.
Через некоторое время прибыли особисты, все тщательно осматривали, потом сказали главврачу госпиталя:
- Указывайте причину – самоубийство.
Главврач стоял как окаменелый, не зная, что сказать.
Раненым солдатам полагалось по триста граммов хлеба в сутки, но часто выдавали только сто пятьдесят граммов или один сухарь в семьдесят пять граммов. Подбирали даже крошки. Врачи постоянно предупреждали:
- Не пейте много воды.
Но некоторые считали, что чувство голода будет меньше, если они выпьют достаточное количество воды, а потом сильно опухали и еще больше слабели.
Пашка и Кнопочка вылечились благодаря тете Саше. Она часто отдавала им свой паек и крошки хлеба.
Наконец-то началось наступление Красной Армии на Ленинградском фронте. С огромной радостью Паша, маленькая Тамара, их мама и все соседи слушали Левитана, возвещающего по радио о великом наступлении наших войск и снятии блокады Ленинграда.
Однажды в конце войны в дверь постучали:
- Наверное, незнакомые, - подумала Кнопочка. Ленинградцы двери не закрывали, так как могли заснуть и не проснуться. Это были красноармейцы.
- Ну что, ребятушки, угощайтесь! – бодро воскликнул молодцеватый красноармеец и поставил на стол банку сгущенки.
После ухода красноармейцев Кнопочка обнаружила, что в кармане у нее нет иконки и пошла ее искать. Вернувшись довольная с иконкой, увидела, как Павлик уплетает сгущенку.
- Кнопочка, тебе я оставил немного, ведь ты маленькая.
Потом брату было очень плохо, скрутило живот, у него началась рвота. Так он промучился два дня. Кнопочка поняла, что ее вновь спасла иконка.
Отец после войны оказался в Троицке на военном заводе. Он и вызвал жену с детьми из Ленинграда. Так Кнопочка оказалась в незнакомом ей городе, который стал для неё родным. По прошествии многих лет она помнит ту чудовищную блокаду и хранит спасительную иконку с ликом Богородицы.
Людмила КАЗАНЦЕВА
Источник: https://region-uu.ru/rasskasi/14656-ikonka.html
Другие рассказы наших авторов находятся здесь: region-uu.ru/rasskasi
Фото с сайта: baltnews.com