Она родилась ещё в Российской империи - темноглазая княжна Урусова из древнего рода Сухово-Кобылиных, внучка романиста Салиаса-де-Турнемира.
При крещении получила имя Эдда, однако позже пришлось стать Евдокией. Обожала танцы, мечтала о балетной сцене. Училась в институте благородных девиц, готовившем элиту тогдашней России. А ещё Эдда любила верховую езду и пение, стихи и немое кино. Даже успела сняться в коротеньком эпизоде "Ледяного дома", где красиво танцевала в паре.
А ещё она ужасно не понравилась себе в нескольких кадрах "Куклы с миллионами", где улыбалась юному Игорю Ильинскому. Эдда решила тогда, что никогда больше не будет сниматься в кино. А вот театральной актрисой она хотела быть до конца дней.
Евдокия училась в студии при Малом театре, после чего отправилась служить в Московский театр имени Ермоловой. А потом грянул тридцать восьмой год, когда в театре по доносу парторга велено было собирать подписи против актера Александра Демича.
Евдокия в числе небольшой группы артистов отказалась подписывать пасквиль, а потому и сама была арестована. Для неё придумали ещё одну нелепую статью - за какую-то связь с фашистами, а она даже не знала, кто это такие.
В Дальлаге она встретилась с Демичем, где они играли в лагерном театре. Помимо сцены трудилась Евдокия и дояркой, и счетоводом. После досрочного освобождения устроилась в Угличский театр, однако в 1949 году её вновь арестовали - прямо на сцене. У неё подрастал сынишка, чей отец уже погиб в лагерях.
Чем была так страшна нищая вдова с ребёнком на руках? Какую угрозу несла она стране? Она числилась гражданкой СССР, однако давно отменённый княжеский титул автоматически делал её врагом народа.
Евдокия уехала в ссылку, где без работы выжить было практически невозможно. Через год актёры Норильского театра добились её перевода в этот северный город, где Евдокия вместе с "мотавшими срок" Смоктуновским и Жжёновым стала играть на сцене.
Труппа гастролировала и в Комсомольске-на-Амуре, и в Хабаровске. Было трудно и голодно, однако Евдокия выдержала всё. Не спилась и не опустилась, не бросила свою мечту жить всегда театром и сценой.
И только в 1955 году её реабилитировали и позволили вернуться в Москву. Тогда она и узнала, что её сестра, муж и родители погибли в лагерях. Но повезло с другими родственниками, которые взяли её сына на воспитание.
Урусова вновь пошла в театр Ермоловой, где сыграла потом порядка двух сотен ролей - увы, теперь уже только старух. Жесткие и терпеливые, заботливые и суровые, они восхищали зрителей своей правдивой прямотой.
Она снималась и в кино, где также привлекала внимание многогранной палитрой своего исполнения сдержанных и неулыбчивых дам.
Как великолепна её Клавдия Ивановна, тёща Кисы Воробьянинова, в фильме Гайдая - возлежащая на розовых подушках, да в оборчатом чепце, да под атласным одеялом! Эполет, взывает она мужским голосом, Эполет!
И "Ларец Марии Медичи", где у Урусовой совсем небольшая роль Веры Чарской "из бывших", и "Месяц в деревне", и "Тайна Эдвина Друда", и "Братья Карамазовы", и прочие кинороли, где играла Евдокия, запомнились, помимо прочего, и её старухами - серьёзными и сердитыми, ехидными и смешными.
Скажем, Агнесса Ивановна из "Курьера" - сразу вспоминается бабулька, мама профессора Кузнецова, важно кушающая суп. Ей понравились дикие экзерсисы на пианино, исполняемые внучкой и её непутёвым приятелем. И Агнесса - эээ - Ивановна даже объявила, что у них прекрасная молодёжь, героическая! Ей об этом ежедневно сообщал телевизор.
Урусова не боялась выглядеть смешной - она всё равно вызывала уважение.
Лучше всего ей удавались, разумеется, роли аристократок, иностранок, важных дам. Без лишнего пафоса, без суеты она будто не играла, а жила как на сцене, так и на экране.
Стойкость, несгибаемость даже перед лицом презирающих её "за титул" - да уж какой там титул, она никогда им не козыряла. Даже будучи уже в очень солидном возрасте, держалась она прямо и величественно. Никогда не бывши красавицей, носатая и тонкогубая, она тем не менее излучала какое-то тихое обаяние.
Лицо всегда как маска, очень мало эмоций, а вот поди ж ты - она и молча могла передать "чувства, бушующие внутри", если требовалось по роли. Стоило ей лишь слегка приподнять бровь или чуть-чуть прищуриться - и зритель понимал, о чём она думает.
Выдержка, которую привили ей ещё в детстве, помогала до конца дней. Тонкий юмор, недюжинный ум, прекрасная память - и только с годами стали мелко дрожать руки.
Сын Юрий Унковский стал инженером-кораблестроителем. Он трепетно и дотошно собирал документальные материалы о матери для своей книги.
Эдда Юрьевна ушла, года не дожив до девяноста лет. Она оставила о себе добрую память, она и впрямь принадлежала к элите - настоящей, неподдельной, истинной.
Автор - Елена Д.
