Отрывок из книги "Место действия Земля".
https://ridero.ru/books/widget/mesto_deistviya_zemlya_2/
Исчезло всё: проспект Мира вместе с одноимённой станцией метро, машины и прохожие, как позже выяснилось, даже один из первых мобильных телефонов в Москве (у Николая). В прочем, это исчезновение длилось не более одного кванта времени, равного, как известно, одному взмаху ресниц оперной дивы Анны Нетребко (См. Фильм об Анне Нетребко «И тут выхожу я!»).
Григорий и Николай жили рядом, Валера и Марк, входя в метро, тоже не обратили внимания на время. А было почти десять вечера. Из кафешки выходили в девять. Один час пропал незамеченным. Причиной этого исчезновения была необходимость компенсировать несколько дней пребывания друзей-компаньонов и Григория в 1943 году.
Голые и смешные
Новая среда обитания четвёрки друзей-компаньонов была откровенно враждебна человеку со стороны. Особенно, голому человеку. Зрение, слух, рефлексы – всё сохранилось, кроме носимой текстильной продукции и пластика в разнообразных его производных. Будь это на сцене, прозвучал бы хор «Нагими мы приходим в этот мир». Победители мерзости человеческой, бандитов и Нео наци, расположились на природе, напоминая своим изумлением картину Перова В.Г. «Охотники на привале» 1871 год , только с натурщиками, демонстрирующими красоту мужского тела без одежд.
Охотники на привале. Creative commons
Лунный свет добавлял сюрреализма, заливая округу сильно разбавленным молоком, отражался от мокрой грунтовой дороги, высвечивал уходящую во тьму степь. Поросшая свежей травой поверхность по обочинам темнела многими ямами и чернела насыпным грунтом. Ландшафтный архитектор воспроизвёл лунный пейзаж, украсив его голыми космонавтами. Недоставало ракеты на заднем плане, но метрах в пятидесяти на дороге что-то темнело. Воняло гарью и войной.
Озираясь по сторонам, взрослые, битые жизнью мужчины, постепенно приходили к выводу, что они «Реально влипли в непонятку». Именно эти слова произнёс Валера (на картине – слева), выразив общее мнение. Следующим ожидаемо высказался Марк (охотник-скептик), прошипел:
-- с дороги!
Команда, как обычно, вернула способность если не соображать, то двигаться. Грунтовку голые мужики украшали не долго, с момента их появления до исчезновения возможный зритель не успел бы протереть глаза. Скатились в воронку – гарь от недавнего взрыва не оставляла сомнений в происхождении этой ямы, приступили к обмену мнениями. Начали с матерных слов, это успокоило до способности мыслить. Сохранилась долговременная память – имена, своё и товарищей по «непонятке», оперативная – помнили кафешку. Николай даже вспомнил обещание жене прийти пораньше и пустил слезу. Остальным тоже было не по себе – от наготы и преувеличенной ею вечерней прохлады, от запаха войны.
Кто может быть уязвимей нагого мужчины? Только спящий мужчина!
Однако, для каждого из них это была не первая критическая ситуация и общий вывод был неутешительный, но не унылый. Перефразируя О’Генри:
«Мир представлялся чем-то вроде собаки, которая смотрит на жизнь, как на консервную банку, привязанную к ее хвосту. Набегается до полусмерти, усядется, высунет язык, посмотрит на банку и скажет: «Ну, раз мы не можем от нее освободиться, пойдем в кабачок на углу и наполним ее за мой счет».
Человек отличается от животных, приняв реальность Мира, он будет стараться её изменить. Единодушное мнение было – начать изменение с одежды. Действительно, героизм без штанов можно проявить, но не в чистом поле. Поскольку окружающая обстановка дружелюбия не выказывала, решили следовать Правилам поведения в зоне военных действий – не останавливаться. Двинулись гуськом, как в разведке, в сторону тёмного пятна. С непривычки ступать по земле босиком было больно, но терпимо. Зато ничто не стучало, не гремело, даже не шуршало. Не доходя метров двадцать темнота приняла очертания громадного танка, что подтверждалось резким запахом синтетического бензина. Стоявший на обочине без признаков жизни железный зверь относился, судя по нарисованному на бронекорпусе слева по ходу, чёрному, с белой окантовкой, кресту к немецким, кошачьей породы, боевым машинам. Сразу за крестом чернела дыра открытого лючка, следом на броне крепилась лопата, над ней сваренная из арматуры железная лесенка.
-- Это «Пантера» -- прошептал начитанный Георгий. Только у Т-5-ых был «Люк для связи с пехотой», вон он, открытый. Лесенка, что бы наверх залазить, там командирский люк, и ещё есть люк на задней стенке башни. Это Вторая мировая, только где мы?
-- Для нас война Отечественная. Этот отбившийся от своих танк смотрится пустым, но рисковать не будем! Возможен экипаж немецких раздолбаев. Мы с Валерой наверх, ты караулишь люк механика водителя. Николай – в резерве. Вооружайтесь!
Медленно, подражая тотемному зверю 39-го танкового полка, чей профиль украшал башню, двинулись к танку.
--- Пантера, говоришь, -- беззвучно произнёс Николай, снимая лопату с брони, -- Совсем страх потеряли. Присел у гусеницы.
-- Держи. Георгий протянул Валере, уже поднявшемуся по приставной лесенке на броню, подобранный с земли тяжёлый разводной ключ. Марк взобрался на моторное отделение раньше.
Решительный мужчина может навредить танку, даже будучи голым. Например, побить танкистов, самую уязвимую часть любой боевой машины. Но для этого танкистов надо извлечь из панциря, как устрицу из раковины. Или самому залезть в раковину, то есть, в танк. Правда, шанс потом вылезти близок к нулю. Внимание Валеры и Марка привлекли смонтированные на правом и левом бортах башни
мортирки для отстрела 90-мм дымовых гранат.
Справка. Из 90-мм мортирок можно было вести огонь дымовыми гранатами. Вышибной заряд активировался из башни. Корпус гранаты стальной. Вес: 1800 граммов. Воспламенял дымовой состав взрыватель Anz 29 или Anz 39. Применялась граната и вручную (!). Валера ловко снял стопорное кольцо с верхней мортирки, показал донышко гранаты с колечком взрывателя Марку.
Дымовая граната Nbk 39. Копанина.рф
Реконструкция. Марк присел и тычет пальцем в «Люк для связи». Валера дёргает кольцо, и шипящая граната влетает туда. Из открывающихся люков валит дым и доносятся вопли: Feuer. Brennt! – типа: Пожар. Горим!
Пейзаж навеял музыку, симфонический оркестр Лейпцига, родного города немецкого композитора Рихарда Вагнера исполняет «Полёт валькирий», длящийся примерно 8 минут. Начинается в прелюдии к действию, постепенно воздвигая следующие один за другим пласты сопровождения до тех пор, пока занавес не поднимется и не откроет горную вершину, где четыре из восьми валькирий, сестёр Брунгильды, собрались, чтобы отправить павших героев в Валгаллу.
Из люков выныривают арийцы в нижнем белье, по их головам крепко попадает от голых мужиков, пляшущих боевой танец на броне. Валькирии оказались кстати, прихватывают души завоевателей.
Через минуту-другую уже неодушевлённых захватчиков сбросили с танка, ими занялся Николай, стаскивал в ближайшую воронку. Но сначала стащил с одного из них тапочки.
Жажда приобретения побеждала брезгливость, он снял наручные часы, пошарил в карманах. Себя успокаивал вынужденностью этих действий. Хотя…
Валера с Григорием рылись в кофрах танкистов, отбирая предметы одежды и обуви. Марк укладывал их вдоль борта: шерстяные танковые куртки и штаны; рубашки; галстуки; пятнистые комбинезоны и так далее. Первым облачился в камуфляж Николай. Оттаскивая трупы немцев, он оценил их телосложение и понял – ни одни чёрные штаны не налезут. Поэтому довольствовался комбинезоном. С обувью повезло ещё меньше, остался в тапочках на резиновой подошве. Сапоги с короткими широкими голенищами не налезли.
Всем понравились суконные куртки, надели поверх комбинезонов.
Для свояков Николая-Георгия это был первый бой, однако особых переживаний не вызвал. Всё произошло настолько быстро, что они врагов увидели уже безвредными. Для Валеры и Марка лучшим врагом ещё со службы являлся мёртвый враг.
Из оружия достались 4 пистолета «Walther РР» и пистолет- пулемёт MP 40. Еды не нашли совсем. Начитанный Георгий, как только застегнул пуговицы, выдвинул предположение – мы попали в 1943 год, к началу Курской битвы. У фашистов – операция «Цитадель». Главный аргумент был несколько неожиданным – он хорошо запомнил рассказы отца – немцы бросили в бой недоделанные танки с неподготовленными экипажами. Доказательства -- экипаж покоится в воронке, а танк – на дороге. Версию приняли в качестве основной.
Как ни чесались кулаки, а танк пришлось бросить как был. Ни зажигалки, ни спичек не нашли. По дороге идти не рискнули, походной колонной по-одному двинулись на звуки боя, на восток. Сильно искорёженная бомбами и окопами местность затрудняла движение, временами приходилось прыгать через полузасыпанные хода сообщений, обходить разрушенные блиндажи. Ходьба в коротких немецких сапогах на босу ногу никакой радости не приносила. Отойдя от дороги метров 100, Марк предложил остановиться на военный совет и спустился в огромную воронку. Когда все расселись по склонам, изложил своё видение событий.
«Друзья мои! Примите как данность, мы на войне. Как старший по возрасту, принимаю команду. Приказы не обсуждаются. Для чего нас сюда забросило, не знаю, но опыт подсказывает – пока мы задание не выполним, домой не отпустят. Наш народ воюет, мы должны помогать и так, без заданий. Хоть идём к своим, нужна легенда. Предлагаю: мы разведгруппа Центра, возвращаемся из немецкого тыла. Отправлял нас командующий 6-й гвардейской армией Чистяков Иван Михайлович. Ну, это если меня убьют, а до того все вопросы – ко мне. Кто против? Двинули!».
Отзвучала программная речь, все встали и пошли за Марком. По-прежнему в призрачном лунном свете. Окопы больше не попадались, под ногами хлюпало болото.
Марк пытался анализировать ситуацию, но исходных данных явно не хватало. Прошлым летом ездили к родственникам поездом, и книга, которую он читал в дороге, была о боях под Курском. Запомнился Чистяков, поскольку с его внуком довелось служить вместе. Армия деда-генерала приняла первый удар Манштейна, дралась в окружении, отступала. Но что она делает сейчас? Сплошного фронта нет, значит немцы продвинулись. Но сопровождающих наступление горелых танков, трупов защитников и нападавших нет, бой прокатился стороной. Всплывала в памяти задержка немцев у какого-то противотанкового рва.
Впереди опять чёрное, полосой, сигнал рукой и выдох: -- Стой! Замерли, слушают.
Валера пропал. Стоял справа, метрах в 15-ти, пропал. Похоже, уполз. Повернулся к Георгию и Николаю, помахал руками – глуши мотор! Сигналы не оговорили, а специальные они вряд ли знают. Сам присел, автомат в руках. Минут через 15-ть все уже сидели ровно на траве, вытянув ноги, но ещё сдерживали ругань. Вдруг замаячило в тумане, замахало рукой. Валера!
Подошёл, подтянулись остальные.
-- Языка взял.
-- Немца?
-- Откуда? Тут немцев нет.
Хреновый из меня командир, подумал Марк. Валера был бы лучшим командиром, предположил про себя Георгий. Сейчас этот козёл отгребёт по полной, ожидал Николай. Все ошибались.
-- Останься с ребятами, я сам с «языком» потолкую.
-- Покажу?
-- Сиди, указатель. Думай о своём поведении.
Марк осторожно, но не прячась, пошёл вперёд. Вскоре услыхал сопение и разглядел в воронке фигуру в шинели. Спрыгнул к солдату, поставил на ноги, глядя в глаза, сказал:
-- Я свой. Мы разведка, из немецкого тыла возвращаемся. Тебя за немца приняли.
Шуметь не будешь?
Солдат яростно замотал головой.
Марк вытащил кляп, посадил бойца на землю, посоветовал дух перевести. Кликнул группу. Они расселись на краю воронки, внимали.
-- Не расслабляться, вести наблюдение! Пятьдесят шагов в своих секторах, -- прошипел Марк, -- только наблюдение.
-- Чего он командует? возмутился Георгий, ещё не отошедший от драчливого адреналина атаки. И получил пинок от Николая.
-- Любит он нас живыми!
Хмель боя ещё не выветрился, но привычка исполнять приказ повела в ночь. Каждый сделал шагов по двадцать и вернулся, боялись потеряться в незнакомом пространстве-времени. Георгий доложил Марку: метрах в 70-ти солдаты разгружают телегу, перешёптываются по-русски. Пришёл в себя часовой, вызвав первыми словами общий смешок – Где я?
Продолжение следует. Комментарии приветствую.