Лера, разумеется, знала о том, что роды – не самая приятная в жизни процедура, но о том, что это настолько больно и практически невыносимо, никогда особенно серьезно не думала. Рожают же другие, чем она хуже?
Но такой боли, какую пришлось ощутить в родах, она не испытывала никогда, и, если бы была возможность повернуть время вспять, она бы точно отказалась от счастья материнства.
- Ненавижу тебя! – орала она в родовой, когда начались потуги. Она кричала в никуда, но перед глазами стояло лицо ее мужа и отца ребенка. Степан был в это время дома, наверняка, смотрел телевизор и пил пиво, эту картина Лера себе представляла крайне отчетливо.
- Ненавидеть будете дома, а сейчас рожаем, - строго сказала врач в белом халате, - у вас вот-вот ребенок появится, а вы тут неприятными фразочками разбрасыватесь.
- Я его ненавижу! – опять выкрикнула Лера и завыла так, как будто была не женщиной, а волчицей. – Если бы он знал, как это больно!
- Я знаю, - опять строгим голосом сказала врач и ударила Леру по коленям, - тужимся и не орем!
Лежа через пару часов в палате и приходя в себя, она думала о том, что больше никогда не отважится стать матерью. Конечно, боль осталась в прошлом, но вот воспоминания о мучениях, от которых теперь болело и ныло все тело, не отпускали Леру ни на мгновенье.
Когда к ней в палату ввезли каталку с еще одной новоиспеченной мамашей, Лера уже почти пришла в себя. Новорожденная дочь была отвезена в детское отделение, откуда ее обещали привезти на кормление. Грудь тоже ныла, а от мысли о том, что придется кормить ею ребенка, становилось не по себе.
- Слава богу, отстрелялась! – выдохнула соседка по палате и уставилась в потолок. Лера с удивлением посмотрела на нее, но ничего не ответила. Та застонала, потянулась на кровати и попыталась сесть. У Леры возникло ощущение, что эта молодая особа и не рожала вовсе, а будто бы за хлебушком сходила и просто подвернула ногу, возвращаясь по темным лестницам в подъезде.
- Ты как, живая? – обратилась к Лере она, и теперь Лера с любопытством осматривала свою соседку по койкам, невольно оказавшуюся ее собеседницей. – В первый раз небось?
- В первый, - нехотя ответила Лера и отвернулась в сторону. Если в самом начале ей показалось, что этой женщине было лет двадцать пять максимум, то теперь стало очевидным то, что ей было не меньше тридцати.
- Ох, а мой первый раз был двенадцать лет назад. Теперь моей дочке столько лет, а я уже готовлюсь бабкой стать. Она у меня ранней будет, похоже, такой же, как и я. У тебя кто родился – сын или дочь?
- Дочь, - коротко отозвалась Лера, давая понять соседке, что разговор продолжать не желает, но та не замолкала ни на минуту.
- У меня вот тоже дочь, а теперь сына родила. Еще один у меня был ребенок, только умер при родах. Тут, знаешь ли, надо врачей слушаться, а не делать вид, что все знаешь. А я ошиблась, полагаясь на природу, надо было больше на врачей и их опыт полагаться.
Лера молчала, а та все говорила и говорила. Назвалась Аней, сообщила, что ей двадцать девять, а в семнадцать она впервые стала матерью. Рассказала о том, что была замужем, только вот муж любил выпить и руку на нее поднять, а еще изменял ей, умудрившись переспать даже с родной сестрой Ани. О том, что второй ребенок родился и сразу умер, потому что муж б*л ее, а она и вовсе его не хотела.
Лера не понимала, откуда в этой Ане после восьмичасовых родов было столько сил и энергии, а особенно желания говорить без остановки. У Леры в какой-то момент даже возникло ощущение того, что эта Аня молчала все девять месяцев беременности, а теперь могла позволить себе поговорить, и информация лилась из нее как из рога изобилия.
- А этого мальчишку я родила от мужика женатого. Только вот не любит он свою жену, бросить хочет, а смелости не хватает. Тряпка, короче, как и все они. Вообще зря мужиков сильным полом назвали, слабаки они все поголовно.
- Наверное, - сказала Лера, которая только и успевала вставить слова типа «возможно», «ага», «точно» или «не уверена». Все остальное без остановки комментировала Аня, оказавшаяся ужасной болтушкой.
Когда им обеим привезли на кормление детей, Аня помогла Лере понять, как вообще правильно прикладывать новорожденного к груди.
- Опыт не пропьешь, - хихикнула Аня и направила младенца к груди Леры, - я пыталась, честно, не получилось.
- Ты пьешь? – это был первый вопрос, который Лера отважилась задать Ане, а та мотнула головой.
- Пила когда-то. Муж мой пил, а я с ним за компанию. Честно говоря, с ним и жить трезвой было невозможно. Хотелось все время напиться и забыться.
- Ты ушла от него?
- Помер он. Напился как-то под новый год, а потом в сугробе уснул, а к утру его соседи нашли уже закоченевшего. Мне бы тогда плакать надо было, а я облегчение такое почувствовала, что аж дурно стало.
На следующий день, когда обе новоиспеченные мамаши уже успели поспать, позавтракать и дважды покормить детей, в палате стало тихо. Лере было непривычно слушать тишину, потому что в последние сутки Аня говорила столько, что стены дрожали от ее громогласного говора, а проходившие мимо роженицы с любопытством заглядывали к ним палату, чтобы воочию увидеть ту, которая смеялась и болтала без остановки.
Лера повернула голову к кровати, на которой лежала Аня и заметила, что та уснула. Может быть, Аня делала вид, что спит, но возникшая в палате тишина заставила Леру крепко задуматься о своей жизни.
«А есть ли у нас со Степкой хоть что-то хорошее?» - подумала она, а после вздохнула. Он даже не пришел к роддому, чтобы поздравить ее с рождением дочери. Наверняка, напился и спит, или празднует рождение дочери с друзьями, это тоже было вполне в его духе. Рождение дочери совпало с майскими праздниками, а, следовательно, количество поводов для возлияний увеличилось вдвое, а то и втрое.
- Я тебя люблю! – эти слова некогда пылкий влюбленный Степан произнес, обращаясь к Лере и стоя на пороге ее родительского дома.
- Неужели? – хмыкнула она тогда и пальцем потерла кольцо, «подарок» ее другого ухажера, который некоторое время добивался ее внимания. – Понял, наконец-то?
Степан грустно кивнул и глубоко вздохнул. Его соперничество с Никитой Корягиным, который и был вторым ухажером Леры, привело к тому, что он теперь стоял напротив Леры и клялся ей в любви.
- К тебе Никита зачем приходил? Типа, предложение сделать?
Никита накануне и вправду заходил к Лере, чтобы попрощаться с ней перед уходом в армию, а Лера долго смеялась над ним, слушая его неуверенные и какие-то детские признания в светлых чувствах. Никита обещал ей вернуться и быть рядом, а от нее требовал верности и регулярных ответов на его письма. Лера ничего ему не обещала, но не воспользоваться вечерним приходом Никиты не могла. Степан тоже должен был отправиться вместе с другом на службу, но его благополучно «отмазали» от боевого долга дед с бабушкой.
Лера вытянула руку и показала колечко, которое Степан оглядывал, сжимая челюсти. Он ревновал, он не хотел, чтобы Лера доставалась другому, а она смеялась и храбро заглядывала в лицо Степана.
- Видел?
Он кивнул, а его лицо залилось густой краской.
- И что ты ответила ему? Что будешь ждать и верность хранить?
- Я обещала подумать, а в письме ответ дать, - сказала Лера, ощущая легкость внутри, а еще близость к главному.
Все случилось так, как ей хотелось. Степан сделал ей предложение, а через два месяца они поженились. Родители, да и бабка с дедом со стороны Степана не были рады такому скорому заключению брака, но Степану было принципиально жениться, чтобы доказать всем, что он лучше и круче Никиты Корягина. Наверное, по-настоящему Леру он и не любил никогда, но теперь, став ее мужем, назад хода не было.
Первая беременность закончилась выкидышем, Лера от этого страдала, а Степан как будто радовался тому, что опасность повесить хомут на шею в виде ребенка, миновала. Он устроился на работу в мэрию, перебирал бумажки и скучал, а Лера работала на молокозаводе, получала в денежном размере меньше, чем Степан, зато работала по-настоящему.
Молодые супруги жили в отдельной квартире, полученной какими-то особыми путями родителями Степана, у него была своя машина, подаренная дедом, и жизнь казалась вполне хорошей и успешной. Лера блюла каждый шаг своего мужа, проверяла его на измены и возможное запрещенное общение с другими женщинами, но потом ослабила узды, потому что посчитала, что Степану это вообще неинтересно. Его интересовали только автомобили, работа в мэрии претила ему, молодому мужчине хотелось заниматься чем-то, связанным с автомобилями, но только вот возможностей таких пока не представлялось.
Через два года после того, как Степан и Лера поженились, умер его дед, а потом бабушка. Отец Степана запил, потерял работу, а вскоре и сам умер от оторвавшегося тромба. Мать Степана уехала в другой город, где попыталась заново начать жизнь.
- Я пойду работать к Никите, - однажды объявил Степан Лере, а она округлила глаза от удивления, - надоело штаны в мэрии протирать. У Корягина автосервис, буду ковыряться в тачках, как давно этого хотел.
- Ты с ума сошел! – Лера кричала. – У тебя хорошая работа! Потерять ее хочешь? Совсем с ума сошел?
- Хорошая для кого? – гаркнул Степан, и этим криком испугал Леру. Никогда раньше он так не позволял вести себя в обществе жены. – Я из-за вас столько лет просидел в этом кресле, перебирая бумажки и плюя в потолок. Мне скучно, я ненавижу эту работу, эту должность, эту необходимость тащиться в скучное место и просиживать там штаны! Теперь, когда появилась возможность заниматься тачками, я не могу ее упустить! И тебе не позволю диктовать мне свои условия.
Лера плакала от безысходности, потому что знала, что переубедить мужа у нее не получится. Никита, который с радостью взял в свою команду друга детства, тоже потирал руки. А через пару месяцев Степан впервые вернулся с работы пьяным.
- Ты как себя ведешь? – в ужасе спросила Лера, в памяти которой отлично отложилось то, как вел себя ее свекор незадолго до смерти. Он пил без остановки, вливая в себя все горячительное, что попадалось на его пути. А теперь по его стопам пошел еще и Степан.
- Ты меня обманула!
- О чем ты? – Лера почувствовала, как от лица отхлынула кровь.
- О том, что Никита тебе кольцо дарил! Не дарил он тебе ничего, да и замуж тебя не звал. А теперь говори мне, какого черта ты мне лапши на уши навешала?
Лера молчала, понимая, что брак с Степаном трещит по швам. К тому времени она уже не была уверена в том, что хочет сохранять этот брак, что вообще эти отношения стоят того, чтобы их сохранять и трястись над ними, но было обидно. А еще было очень стыдно, потому что злополучное кольцо, которое Лера демонстрировала Степану в день, когда он сделал ей предложение, она купила сама. Купила специально, чтобы подразнить Степана, чтобы подтолкнуть его к тому, чтобы он сделал ей предложение.
Казалось, что браку пришел конец, как вдруг выяснилось, что Лера беременна. К тому времени они с Степаном стали почти чужими друг для друга, а первым порывом Леры было сделать аб*рт. Она уже почти решилась на это, а потом Степану стало известно о том, что она находится в положении. И он запретил ей прерывать беременность, хоть и не прыгал до потолка от радости.
- Чего не спишь? – от грустных мыслей Леру отвлек голос Ани. – Сейчас домой выпишут, не до сна будет. Отсыпайся, пока возможность есть.
- Я не хочу, - тихо ответила Лера и тяжело вздохнула, - как назло.
- Да уж, бывает, - сказала Аня и уселась на кровати, - закон подлости, есть такое. Небось про мужа думаешь?
Лера недовольно покосилась на соседку, а потом решила, что нет смысла врать этой случайной собеседнице, с которой через пару дней они расстанутся и больше не увидятся никогда.
- Думаю.
- И что думаешь?
Лера помолчала, а потом резко ответила:
- Думаю, что я дура. Родила от человека, которого не люблю, который меня не любит. Ребенок этот никому не нужен, она уже обречена на то, чтобы быть несчастной.
Аня покачала головой:
- А ты и вправду не очень умная, ровно так, как ты сама про себя говоришь. Дети, конечно, не подарок, не цветы жизни, как любят нас убеждать. Но без них смысла нет никакого в жизни, нет никакого значения в ней. Будешь так жить, небо коптить, а рядом с детьми, вроде как, и смысл появляется. Лапками работать, двигаться, башкой думать.
- И какой у тебя смысл в жизни? – с горечью в голосе спросила Лера у Ани.
- Жить, милая, просто жить. Я ведь когда второго ребенка потеряла, думала, что на стену залезу от горя. Выла, как собака, пару раз за бритву хваталась. Думала, что все, сдохну и поминай как знали. Если бы не Ксюшка, не было бы никакого смысла жить дальше. А я выкарабкалась, заставила себя иначе на жизнь посмотреть, даже показалось, что и муж мой не такой гад.
Лера молчала, но в ту ночь почти не спала. Крутилась с боку на бок, слушала, как Аня бормочет что-то своему сыну, которого ей на ночное кормление принесли медсестры. Лера думала о своей дочери, имени которой пока никак не могла подобрать, а потом решила, что Степан сам назовет ребенка так, как ему захочется.
Аню выписали раньше, а Леру пока оставили в роддоме, потому что возникли кое-какие осложнения. К эту времени Степан так ни разу и не явился под окна роддома, а Лера особенно и не ждала его.
- Будь счастлива, Лерка, - на прощание сказала Аня, прижимая к груди своего сына, завернутого в одеяло, - пусть у тебя жизнь сложится, пусть муж твой одумается, а ты поймешь, что ребенок может все изменить к лучшему. Вообще, все, что в жизни делается, все к лучшему.
- А где отец твоего ребенка? – Лера впервые отважилась задать конкретный вопрос про мужчину, от которого Аня родила своего ребенка, и которого она все время называла «моим», ни разу не озвучив его имени.
- Мой-то? Дома, наверное. У него своя семья, свои заботы. Я этого ребенка рожала для себя, не для него. Он даже знать о нем не хочет, и правильно делает. Все равно не дам я ему возможности видеться с сыном.
- Ты думаешь, что все решила правильно? – задала еще один вопрос Лера, а Аня лишь грустно усмехнулась и похлопала почти бывшую соседку по палате по плечу.
Через несколько дней стало ясно, что проблемы со здоровьем у Леры были куда более серьезными, чем она предполагала.
- Ребенка мы выписываем, - сказала врач Лере, а она выпучила глаза, - а ты, милочка, еще остаешься под нашим наблюдением и переводишься в гинекологию.
- Но как же ребенок? Как она без меня?
- Папаша есть? Есть. Он справится, будет смесью кормить, сам пеленки менять. Выпишем ему больничный, а ты будешь лежать и обследоваться. Просто так мы тут никого не держим, если решили, что надо тебе полежать, значит, так оно и должно быть.
Лера плакала, смотрела в маленькое лицо своей беззащитной дочки, понимая, что с ней случилось что-то ужасное, от чего зависит ее жизнь, а еще жизнь и здоровье ее дочери. Из роддома девочку забрал Степан, приехавший с матерью, специально появившейся в городе ради такого дела, а Лера осталась в больнице, пока еще не понимая, что именно с ней происходит.
Через неделю состоялась одна операция, потом еще одна, а врачи толком ничего не говорили и не объясняли. О выписке речи не было, а Степан приезжал в больницу от силы два раза, и то только по просьбе Леры.
- Все плохо, - сказал врач через месяц после того, как Лера попала в больницу со схватками, - перевести тебя следует в областной центр, потому что на нашем уровне мы сделали все, что могли.
Лера находилась в панике. Какой-то страшный диагноз, озвученный лечащим врачом, походил на конец света. Ребенок оставался с мужем и свекровью. Дочь Лера больше не видела, знала только, что Степан назвал ее Еленой в честь бабушки. От огромного количества лекарств все время знобило и бросало в сон, Лера кое-как боролась с болезнью, оказавшейся намного сильнее ее самой.
- К тебе посетитель, - сказала медсестра, входя в палату, которую Лера делила с разными женщинами. Одни приходили, других выписывали, а Лера оставалась самой долгой по времени пребывания в больнице пациенткой.
Она была уверена, что пришел Степан, но, выйдя в коридор, увидела Аню. Женщина стояла у стены, в ее руке был пакет. Рядом на скамейке, где сидели посетители и пациенты, стояла люлька с ребенком.
- Привет, - Лера обняла Аню, удивленная ее приходом, - ты откуда знала о том, что я еще здесь?
- Поздоровайся с Леной, - сказала Аня и кивнула в сторону люльки. Лера непонимающе посмотрела на женщину, а потом перевела взгляд на люльку.
- Леной? Это разве не твой сын?
- Это твоя дочь, принесла ее тебе, потому что Степка не догадается, что так сделать надо.
Лера растерялась и приблизилась к люльке. В голове метались мысли, но из-за действия обезболивающих собрать их в кучу было почти непосильным делом.
На нее смотрели два синих глаза. Это была ее дочка, которой на днях исполнился месяц. Взяв девочку в руки, Лера присела на скамейку, а рядом с ней села Аня.
- Ты многого не знаешь, но должна знать, - сказала Аня, - давно должна была знать, только вот смелости сказать правду никому не хватало. Степа – отец моего сына. Твой муж Степан.
Лера посмотрела на Аню пустыми глазами, пока пытаясь сообразить, что ей говорила женщина. Мысли разбегались и путались, но одно становилось ясным – не просто так Аня принесла в больницу ее дочь, значит, какое-то отношение к ее семье она имела.
- Я со Степой познакомилась больше двух лет назад, как раз тогда, когда он в автосервис к Никите устроился. Мой муж тогда машину подержанную купил, она ломалась постоянно, а я ездила на ней, и в этом автосервисе ее чинила потихоньку. Так и познакомились.
Лера молча слушала Аню, ни разу не перебив. В руках сопела маленькая Лена, а та правда, которую озвучивала ей Аня, казалась какой-то невероятной.
- Мы с ним чай в ту ночь пили, разговаривали. А через два дня он снова на пороге объявился, а я впустила его и на порог, и в кровать. Он не скрывал от меня, что женат, что не любит жену, что женился по глупости, а назад пути нет. Потом я забеременела, ты тоже, а он решил глаза на все эти события закрыть и поддался течению жизни.
- Он тебя любит, ведь так? – слабым голосом спросила Лера, борясь с тошнотой и бессилием. Передала дочку в руки Ане, а та приняла ее и с улыбкой посмотрела на девочку.
- Не знаю. Себя он любит точно, а вот других… Не знаю. Только вот сейчас ему помощь нужна, потому что он один. Мать ему уже толком не помогает, а зарабатывать надо. Он мне позвонил, позвал к себе. А я уже тогда знала, что ты и есть жена мужика, с которым я спала, от которого позволила себе забеременеть и родить. Пока с двумя детьми я дома, только у себя. А Степан работает, на гнусные мысли не отвлекается. Переживает из-за тебя.
- Я умру, наверное, - тихо сказала Лера, а Аня толкнула ее в бок.
- Не глупи, это все лекарства. Диагноз у тебя, конечно, не подарок, но и не смертельный. Что бы врачи тебе ни говорили, все будет хорошо. И Степка тебя дождется, а я ему помогу. Между нами больше ничего нет и быть не может. Ты мне почти подруга, а с мужьями подруг я ни-ни.
От слов Ани стало легче, но все равно лишь на время, и только лишь морально. Физически переносить боль было непросто, но Лера старалась, очень сильно старалась.
Через два месяца она выписалась из больницы, чтобы далее проходить курсы лечения в областном центре. Сняла квартиру, смогла устроиться продавцом в супермаркет, позвонила Ане.
Она приехала с тремя детьми, со старшей дочерью Ксюшей, сыном и дочкой Леры. Тоже устроилась на работу, на первое время денег со сдачи двух квартир в родном городке хватало на всех. Старшая дочь сидела с детьми, сменяя то одну женщину, то другую, но ни разу в их маленькой двушке не возникало вопросов относительно Степана. Его словно и не было в их жизни, были только общие воспоминания и уверенность в том, что будущее будет светлым.
Он позвонил сам, с трудом отыскав Аню и Леру в большом городе. Лера не злилась на него, только жалела о том, что время, проведенное вместе, было потрачено впустую.
- Все у нас хорошо, ты не переживай, - сказала она на прощание, - живи своей жизнью, радуйся свободе. Развод я поддерживаю, а дальше каждый пойдет своим путем.
Аня смотрела на Леру, разговаривавшую с мужем по телефону, а по ее щекам текли слезы.
- Какая ты сильная баба! – сказала Аня потом, когда Лера положила трубку и посмотрела в окно. Она обняла подругу, расплакавшись от грусти и обиды. – Я думала, что только я сильная и уверенная, а ты оказалась куда сильней!
Лера рассмеялась, благодаря мысленно Степана за то, что он был в ее жизни. Благодаря ему теперь у нее была прекрасная дочь, лучшая подруга и осознание того, что за черной полосой обязательно будет белая. А эта уверенность стоила гораздо дороже словесных признаний в любви, которые никому не были нужны.
Автор: Марианна С.