Так уж получилось, что Алька стала жить с бабушкой.
А всё из-за Алькиных художеств. В том смысле, что после девятого класса она поступила в художественный колледж.
Рисовала она чуть не с пелёнок, по крайней мере, с детского сада. Чтоб защитить обои от превращения в холст для юной художницы, родители сначала записали её в художественный кружок, а потом и в художественную школу. Ну, а колледж она уже сама выбрала.
И всё бы ничего, но добираться до него надо было почти два часа. Занятия начинались с восьми утра, и вставать ей приходилось – ни свет, ни заря. Полшестого, а то и в пять. Так что, к концу занятий Алька уже просто клевала носом.
А ведь у шестнадцатилетней девушки учеба совсем не на первом месте. И погулять с подружками хочется, и в кино сходить. Да и домашние задания надо делать. А этюд нарисовать – это вам не задачку по математике решить. Так что раньше полуночи Алька и не ложилась никогда.
Половину семестра она стойко старалась выдержать расписание, а потом сорвалась. Почти неделю прогуляла занятия, просто не желая вставать рано утром.
Тогда бабушка и предложила кардинальное решение.
– Родители, поимейте сострадание. Ну что у вас ребенок мучается. Я живу в квартале от колледжа, пусть она переезжает ко мне.
Сначала мама была категорически против.
- Мама, вы у нас всё-таки известный писатель, - деликатно высказала она своё мнение, - со своими привычками и устоями. Как ещё Алька впишется в ваш ритм? Все-таки шестнадцать лет, это хоть уже и не ребенок, но еще и не взрослый. И без присмотра не оставить, но и навязчивый контроль уже неуместен. Да взять хотя бы то, что Альку утром просто не добудишься.
Да, это был серьёзный аргумент. У бабушки самое рабочее время - с четырех утра до обеда. И в это время она не терпит ни шума, ни суеты. Но бабушка умела настоять на своём.
- Машенька, ты за меня не переживай. Ну, перенесу я свой утренний кофе с шести на семь, заодно и девочку завтраком накормлю. Так даже лучше. С утра, пока в доме тихо, и пишется плодотворнее. А за дочку не волнуйся – она и выспится, и поест, и уроки есть где делать. Да и мне не скучно будет - вечерком поговорим, чайку попьем, а то что-то совсем одиноко мне стало.
Вот здесь бабушка, конечно, лукавила. Это с её то темпераментом и активной общественной жизнью говорить про одиночество?
Мама скептически покачала головой, но согласилась.
Вот так Алька и переехала жить к бабушке - папиной маме.
Сначала она скучала по дому, но потом привыкла. В колледже у неё появились и новые друзья, и новые интересы, да и с деньгами стало попроще. Бабушка частенько подкидывала тысчонку-другую, а то и побольше, любимой старшей внучке.
Училась Алька легко, с интересом. Правда, закончила колледж не с красным дипломом, но вполне успешно. На выпускном педагоги, как один, твердили бабушке, отложившей свои писательские дела, чтобы порадоваться за внучку, что усидчивости у девочки маловато, но вот талант налицо, и, если не зароет его в землю, то художник из неё получится весьма интересный.
- Есть у вашей Александры свое видение мира, - сказал директор.
Получив диплом, Алька устраиваться на работу не спешила. Ей хотелось осмотреться, отдохнуть от учебной суеты. И бабушка, помня слова педагогов, внучку на работу не гнала. Вот только, заходя в комнату девушки, вздыхала, да молча качала головой.
И кисти, и краски стояли нетронутыми, мольберт тоже глядел нетронутым холстом.
Уже и июль подходил к концу, а Алька все не рисовала…
С Пашиком девушка познакомилась совершенно случайно. Купив стаканчик ароматного кофе в автомате на углу, она торопилась в кино. Сеанс должен был вот-вот начаться. Кофе, конечно, можно было купить и в кинотеатре, но на углу в автомате был он и покрепче, и повкуснее.
Алька налетела на молодого парня и, будь стаканчик открытым, точно облила бы его с ног до головы. А так, от неожиданности, просто выпустила его из рук, и он шлёпнулся на пол, обрызгав рыжей жижей ее светлые туфли.
Парень успел отскочить и хотел, было, отругать ее, Алька прямо чувствовала, как с его языка собираются слететь недобрые слова, но…
- Я Павел, - глянув на девушку, неожиданно сказал он, - а Вы?
- Александра, - едва дыша, вымолвила Алька.
И утонула в голубых глазах и легкой усмешке парня. А тот, убрав со лба обесцвеченную челку, предложил.
- Может я смогу возместить вашу потерю, и угощу вас чашечкой кофе? Тут и кафе за углом. Весьма приличное заведение.
Потом было долгое гулянье по парку и ночной сеанс в кино, где они целовались на заднем ряду.
Утром, проснувшись, Алька носилась по дому с телефоном, ожидая, что вот-вот позвонит Паша и все повториться - и гулянье по парку, и хот-доги на лавочке, и они будут целоваться, и еще что-то хорошее будет в их отношениях. Но Павел не звонил. Уже ближе к вечеру Алька совсем извелась и решила позвонить сама.
- Привет, - буднично, словно вчера и не было такого сказочного вечера, отозвалась трубка Пашиным голосом, - извини, я сейчас занят, у меня выступление скоро, а сейчас репетиция.
- А можно мне придти на репетицию? - как за соломинку ухватилась Алька. Очень ей хотелось увидеть Павла еще и продолжить знакомство.
- Конечно, приходи. – Отозвалась трубка – Знаешь гаражный кооператив у железки?
-Знаю, - пролепетала Алька.
Бабушка строго-настрого запретила ей туда ходить еще тогда, когда Альке было лет десять, и с тех пор она обходила гаражи стороной.
- В первом ряду пятый гараж, - быстро продолжал говорить Паша, - номер девяносто девять. Да ты нас издали услышишь, не промахнешься.
И Алька, конечно ничего не сказав бабушке, пошла.
Перед поворотом к гаражам Алька остановилась.
Страшно. Но потом, вспомнив улыбку Павла, прибавила ходу… и уперлась в шлагбаум, перегораживающий вход в гаражи.
- Девушка, вы куда? - крикнул кто-то сверху.
Алька задрала голову и увидала пожилого охранника в форменной фуражке.
- В девяносто девятый.
Смущённо опустив голову, она ждала, что вот сейчас ей скажут - ну куда ты, такая молодая, пошла? Но охранник ответил почти равнодушно.
- По первой аллее идите, там слева будет ваш. Да вы их издалека услышите.
Искать долго не пришлось. Как и сказал охранник, звон тарелок и вой гитары она действительно услыхала еще на подходе к гаражу. Гитара слегка фальшивила.
Когда-то Алька сама занималась вокалом, и даже участвовала в концертах, но это было давно, ещё в школе. Потом страсть к рисованию пересилила, но природный слух никуда не делся. Гитара фальшивила.
Алька сидела в самом углу гаража, и во все глаза разглядывала музыкантов. Их было всего трое. Павел играл на гитаре, Кот – барабанщик и Гера – клавишник. Правда, синтезатор у Геры давно просил замены, и это было видно, вернее слышно. Изредка одна из клавиш западала, и тогда Гера краснел и тихо что-то шипел сквозь зубы, но, вероятно уже приноровившись, выходил из положения, цепляя её ногтем.
Пел Павел. Точнее говорил. Это был рэп. Со звоном тарелок, дробью барабанов и завыванием гитары. Альке музыка не понравилась, а вот Паша, казалось, был в восторге.
- Понимаешь, Алька, - втолковывал он ей, - это новый прорыв в музыкальном мире. То, что мы играем - не играет никто.
- А кто вас слушает? Где вы играете? - не удержалась от вопроса Алька.
Павел снисходительно глянул на Альку.
- О нас скоро весь город заговорит, а там - и страна.
- Ага, и весь мир, - сквозь зубы вставил Гера, и добавил уже громче, - Пашик, мне на новый синтезатор хоть полтинничек бы подзаработать. Может, на улице постоим, у метро?
- В прошлый раз стояли, и что? Даже паршивой десятки не накидали.
- Не с тем репертуаром стояли, – стоял на своем Гера.
- Пока Герыч пел, пару тыщь накидали - вставил Кот.
- Ты что этим хочешь сказать? - возмутился Павел.
- Ничего, просто жрать охота.
-Тебя что, дома не кормят?
- Кормят. Только мать уже задолбала. На завод к дядьке гонит. На работу.
- От работы кони дохнут, – рявкнул Паша, и, переведя взгляд на испуганную Альку, спросил, - а тебе, как наша музыка?
Но Алька не знала что ответить. Сказать правду - Паша обидится. Соврать? Вот только врать Алька не умела. Но Паша и не ждал от нее ответа.
- Вот видишь, - бросил он Коту, - людям наш стиль нравится.
А уже через пару недель, сидя дома за вечерним чаем, Алька взахлеб рассказывала бабушке - и про то, какие ребята молодцы, и про то, что новое течение в музыке хотят найти, и про всё-всё-всё.
- Шурочка, - выслушав её и прихлёбывая чай, сказала бабушка, - у меня, наверное, устаревшие взгляды на музыку, но при слове «репетиция» я вижу филармонию, а никак не старый гараж. Да-да, я помню - переоборудованный под музыкальную студию, - добавила она, видя возмущение на лице Альки, и предвидя ее вопль - «Ты просто не понимаешь!»
- Бабушка, - вместо этого попросила Алька, - а дай пару тысяч, хочу пиццу ребятам заказать, Знаешь, как они репетируют. У них скоро выступление, они…
- На, держи, - бабушка протянула Альке пару купюр, - подкорми своих музыкантов. А то - возьми мольберт, да и нарисуй всю группу. Получиться хорошая работа. Кстати, скоро в колледже выставка - «Наши выпускники». Вот и поучаствовала бы.
- Бабушка, там искусство, музыка, а у меня так, мазня.
- Сашенька, ты, когда пришла пора выбирать, что для тебя важнее – музыка или рисование, то сама выбрала эту «мазню».
- Бабушка, ну…
- Ладно, иди уже, корми своих музыкантов.
И, не удержавшись, все-таки добавила.
- А вот мы, в свое время, на шее родителей не сидели. И, уж если они такие крутые музыканты, пусть подыщут место в кафе или ресторане. Сейчас их много пооткрывалось, и живая музыка там востребована.
Алька принесла в гараж две огромные пиццы. Одна была с оливками, как любит Пашик, а другая с солеными огурчиками, так любит Гера.
Но в гараже Пашика еще не было. Кот выбивал дробь из барабана, а Гера, удобно устроившись на диване, пробегал длинными пальцами по клавишам.
- А где Пашик? – удивлённо спросила Алька.
- Сказал, что сегодня задержится.
- А-а, - понимающе протянула Алька, – может, о концерте договаривается? У него телефон вне доступа.
- Может, - как-то неопределенно хмыкнул Кот.
И Алька не удержалась.
- Кот, а почему ты Кот?
- Это его папочку надо благодарить, - хмыкнул Герка.
- Почему папочку? - удивилась Алька.
- А почему ты – Алька? – резко встав с дивана, спросил Кот, и, прищурив глаза, уставился на девушку.
- Но, это же просто, - пояснила она. - Мама чаще всего звала меня Александра, а брат, пока был совсем маленький, не выговаривал такое длинное слово, и стал звать меня Аля. Всем понравилось, даже мне. Так имя и прижилось. Теперь твоя очередь.
- А он у нас Василий Васильевич Васильев, поэтому и Кот.
- Кот? - не сразу сообразила Алька.
- Васька, кис-кис, - поддразнил друга Герка
А тот выдал барабанную дробь, ударил по тарелкам, и гараж наполнил грохотом и звоном. Но это был не просто шум и грохот. Это было что-то совсем необычное. Герка вдруг забегал пальцами по клавишам, подхватив ритм протяжной нотой, Кот снова отозвался серебристым звоном, и Алька, узнав мелодию, запела.
- Там, где клён шумит
Над речной волной,
Говорили мы
О любви с тобой…
Отыграв один куплет, ребята остановились, музыка стихла. Альке показалось, что произошло что-то волшебное, непонятное.
- А я помню тебя, - вдруг сказал Гера, - ты ходила в класс вокала в нашу музыкалку, и даже на концерте пела.
Алька внимательно посмотрела на парня, и, вдруг улыбнулась, вспомнив детство.
- И я тебя помню. Ты мне тогда розу подарил.
- Это кто подарил розу моей девушке?
В распахнутой настежь двери застыл Павел.
- И что за ерунду вы тут играли?
И не дожидаясь ответа, без перехода, добавил.
- Я договорился с рестораном «Неаполь». Они хотят живую музыку на свою открытую площадку. Завтра в 18-00 всем быть там.
И ни слова больше не сказав, даже не обратив на Альку никакого внимания, Павел ушел.
- А что вы там играть-то будете? – удивилась Алька, - ваш рэп там не прокатит. Я была с бабушкой в «Неаполе». Там солидные люди собираются, им надо совсем другую музыку.
- Алька права. Пашик, как всегда, в своем репертуаре.
- Кстати, а почему Пашик?
Это прозвище, которым ребята иногда называли Павла, Альке не нравилось. Но только сейчас она решилась спросить про него.
-Потому, - зло ответил Кот, - потому, что Пшик.
На другой день, нарядившись в новое платье и выпросив у бабушки пару тысяч, Алька заняла столик на открытой веранде ресторана, ожидая появления ребят на сцене. Хотя дружила она с Павлом уже пару недель, но толком репертуар ребят не знала. Так, слышала пару песен, которые пел Павел, но это были скорее любительские зарисовки, чем готовые для публики композиции.
Было уже половина седьмого, а ребята на сцене ещё и не появлялись.
- Алька, выручай! – словно из-под земли материализовался возле ее столика Гера.
- Пашки до сих пор нет, а вдвоём мы не потянем. Нас же сейчас взашей выгонят, а мне деньги позарез нужны. Спой пару песен. Те, что мы в гараже пели, когда Пашки не было. Спой, а?
- Я? - удивилась Алька.
-Алечка, ну пожалуйста. Ты же отлично поешь.
И Алька сдалась. Начали они с уже знакомого «Клёна».
Конечно, назвать их игру отличной было нельзя. Они выступали едва на троечку. Но подвыпившим клиентам ресторана было, по большому счету, все равно. Лишь бы кто-то пел, и что-то звучало. Кто-то заказал «Мурку». Кто-то – «Синий платочек». Алька, к собственному удивлению, неплохо справлялась, Гера подпевал. Клиенты давали щедрые чаевые, которые Кот сразу прятал. На них планировали купить Герке новый синтезатор.
- Да, это приличнее, чем петь у метро, – сказал Кот, переводя дыхание.
И как раз в это время на сцену поднялся хмурый Пашка.
- Что за дрянь вы здесь поете? Чтобы я, Павел Ахов, пел попсу? Не дождетесь! Кот давай дробь. А ты, - повернулся он к Альке, - вали отсюда.
Алька, вздрогнув, как от удара, сбежала со сцены.
Кот зло ударил по барабанам, Гера выдал на синтезаторе тему, а Пашка, рванув струны, загундосил под завывание гитары.
- Что ты смотришь на меня?
- О, да, - обречённо откликнулись Кот с Геркой.
- Я совсем не для тебя.
- О да!
- Я пришел сейчас сюда…
Но Пашик не успел допеть даже первого куплета, а на сцену уже поднимался администратор ресторана в сопровождении охранника.
- Молодой человек, у нас не молодёжная панк-вечеринка, у нас престижный ресторан. То, что ребята играли до вашего прихода, было более-менее прилично. Но ваше выступление тут не к месту. Или меняйте репертуар, или мы расстаемся.
На другой день ребята собрались в гараже. Алька, уже ощущая себя частью музыкального коллектива, тоже пришла, и тихонько сидела в углу, забравшись с ногами на диван. Все, молча, ждали Пашку, как всегда опаздывающего. Наконец скрипнула дверь. Пашка вошёл злой, как чёрт.
В ресторане он забрал у Кота вырученные деньги, и сейчас Алька ждала, что он отдаст им их долю, и они честно поделят выручку. Свою часть она планировала отдать Герке на синтезатор. Вчера, перед выступлением, она затащила упиравшегося Герку к бабушке, и, поведав ей и о западающей «ля», и о перспективах музыкальной карьеры приятеля, и о старинном знакомстве, заставила Герку взять у бабушки взаймы пятьдесят тысяч рублей. Сумма показалась бабушке вполне подъёмной для начинающего музыканта, и она согласилась. Недостающие несколько тысяч они планировали заработать вечером на концерте.
Но вышло всё совсем по-другому.
Едва переступив порог, Пашка набросился на Альку с криком.
- А ты чё расселась? Иди, давай, к старухе, пусть бабок даёт. Давай, шевелись! Мне бабки срочно нужны.
- К какой старухе? - не поняла Алька.
- Ты чё дурой-то прикинулась? К бабке своей вали. Она дала Герке на синтезатор полтос, пусть еще даст.
Оскорблённая Алька выскочила из гаража, громко хлопнув дверью, но никуда не побежала, а так и стояла с закипающими на ресницах слезами, прижавшись спиной к холодной двери. Попросить денег у бабушки, конечно можно, и она ей не откажет. Только вот зачем?
Герке деньги были нужны по делу. А Паше?
Голоса в гараже зазвучали громче, и Алька невольно слышала всё.
- Зачем ты так? Алька здорово поет, – раздался вдруг из-за двери голос Герки.
- Подумаешь, поет! Нам вообще девчонки не нужны, а понадобится - другую найдем.
- Где? – голос Геры звучал все громче, - Может твоя Маринка петь будет?
- Не смей трогать Марго!
«Маринка? Что ещё за Маринка?», - подумала Алина. Выходит, Пашик не только с ней гуляет?
Она прижалась спиной в железной двери и боялась пошевелиться, понимая, если она сейчас отойдет, то дверь, противно заскрипев, приоткроется. Вот тогда и Пашик, и Кот с Герой поймут, что она всё слышала.
- Зачем тебе бабки? - спросил вдруг Кот.
- Маринке шубку хочу купить. На днях слышал, как она у Серого шубку клянчила. Тот ни в какую. А тут я подойду, – «На, Мариш, это тебе! Нравится?»
- Надеешься, что она к тебе вернется? – усмехнулся Герка. - Зря!
И прошелся по клавишам. Что ответил Пашик, за звуками мелодии Алька не расслышала.
- Вот только, - снова раздался голос Герки, - бабушка Алькина правильно сказала. Хотим денег – играем то, что заказывают.
- Я сам решаю что играть! - заорал Пашик. - Я музыкант. Я душу в свою музыку вкладываю.
- Вот только душа у всех разная, - совсем тихо, так, что Алька едва расслышала, проговорил Кот, - у кого-то она есть, а у кого-то так, просто пшик.
Алька поняла, что сейчас дверь откроется, и рванула прочь.
Она прорыдала всю ночь.
Ну, почему? Почему так всё получилось? Ведь она была так рада, что познакомилась с Пашей, что подружилась с Котом и с Герой. А оказалось, что она для Паши никто. Эх, ты, Паша… Паша? Да он же просто Пашик. Верно про него тогда сказал Кот - пшик. Много слов и мало дела.
Но, с другой стороны, ей было обидно за Геру и за Кота. Ну почему? Почему они не поддержали ее ещё там, в ресторане? Почему Пашик забрал все, что они заработали для какой-то там Марго? Почему?
Только под утро Алька уснула на мокрой от слёз подушке.
А утром Александра взялась за кисти. Она работала почти без перерыва, и уже через два дня закончила картину.
Юная девушка смотрела вдаль, туда, где поднималось солнце. А за ее спиной, в дымке, едва видный сквозь серую пелену дождя, проступал город.
Казалось девушка рвется ввысь, оставляя за спиной детство, с его восторгами и обидами. Ушла и юношеская наивность. Впереди ждет новая, взрослая жизнь.
Бабушка приносила на подносе чай, печенье, бутерброды, но Алька ничего не замечала. Она творила.
Александра рисовала, отдавая картине частичку своей души.
Работу выставили в колледже, на выставке «Наши выпускники».
Алька, встретившись с бывшими однокурсниками, оттаяла, к ней вернулась её былая непосредственность и веселость. И только бабушка видела, как повзрослела она за эти несколько дней.
А ещё через три дня, заглянув на выставку, Алька не увидала на привычном месте своей картины…
Она ворвалась в кабинет бабушки вся в слезах.
- Бабушка, бабушка,- рыдала Алька, - её там больше нет! И я ее больше никогда не увижу! Никогда! Бабушка! Они её продали! Как же так, бабушка?
- Милая моя, родная, - приговаривала бабушка, гладя её по голове, - это же так здорово, когда твоя работа начинает жить своей жизнью. Когда она дарит свой свет не только тебе, но и тем, кто её поймет и оценит. Наконец-то в тебе просыпается художник. Этому радоваться надо. А картина, что ж… ее купил наш Городской Художественный музей, и через несколько месяцев её выставят в экспозиции «Новые имена». Там ты всегда сможешь ее увидеть.
Прошло ещё две недели.
Воскресным утром в прихожей прозвенел звонок.
- Бабушка, я сама открою, - бросилась к двери Алька, - это, наверное, мама.
Но в дверях стоял Гера.
– Это тебе, - протянул он Альке красную розу.
- Проходите, проходите, молодой человек, - пригласила его бабушка, - сейчас чай будем пить.
- А я вам деньги принес, - улыбнулся он, протягивая Алькиной бабушке конверт. – Это те, что я занимал на синтезатор.
- Где взял? – удивилась Алька.
- Заработал, - слегка смутился Герка. – Меня, после нашего выступления в ресторане, пригласили в профессиональную группу. Может, пойдешь к нам? Ты же классно поёшь.
- Спасибо, Герыч, но я рисовать хочу. У меня же из галереи заказ на картину пришёл. Да и ещё пара задумок есть…
С Вами была Яна Ярова. Подписывайтесь на мой канал. Читайте другие рассказы и истории, которые вполне имеют место быть.
Удачного дня!