Тронин решил притвориться убитым. Над головой Тронина с березки срезало все ветки, они попадали ему на спину.
Переворачивая листы истории невольно ловишь себя на мысли, что история развивается по спирали. И те, затаённые обиды, запертые в пыльных шкафах на западе, передаются с генами потомкам. Теперь они ищут реванша сегодня...
Статья, опубликованная в газете КРАСНАЯ ЗВЕЗДА 6 ноября 1941 г., четверг:
По дороге на Петсамо
Каким образом они появились в тылу, немцы так и не узнали. С моря? Но и в эту и в предыдущую ночь на Баренцевом море бушевал девятибалльный шторм. С воздуха? Но уже третьи сутки небо было закрыто сплошной снежной пеленой. По суше, через немецкие позиции? Но там всюду стояли патрули, и вот уже третью ночь не было слышно ни одного выстрела.
Словом, немцы не знали и не знают до сих пор, как появилась в их тылу рота пограничников, наделавшая в эту ночь такой шум от побережья и до Иетсамской дороги. А раз этого до сих нор не знают немцы, не будем лучше говорить о том, как и где прошли пограничники. На то они и пограничники, чтобы везде пройти.
Так или иначе, 150 пограничников и 20 сапер к 10 часам вечера оказались в глубоком тылу немцев, в нескольких километрах от шоссе, ведущего из Петсамо на фронт. Проваливаясь в снег по пояс, передовые разведчики выбрались на скалу, с которой была видна дорога. Здесь, на голой скале, с трудом согревая окостеневшие пальцы, они неподвижно пролежали три часа. В непроглядной тьме разведчики должны были засечь расположение моста — конечной цели похода.
В этом им помогли сами немцы. В одном месте они притормаживали машины. Свет фар на секунду останавливался, потом машины двигались дальше, но острым взглядом уже можно было различить на секунду вырванные из темноты куски перил и мостового настила. Разведчики дали знать. К часу ночи весь отряд уже лежал рядом с разведкой, прижавшись к скале всего в километре от дороги.
Комиссар и командир разделили людей. Политрук Сенькин, лейтенант Егунов и сапер Лебедев—на мост. Лейтенант Якушев - к землянкам: там, у моста, должны быть землянки. Лейтенант Сороколат — на дорогу, наперерез идущим к мосту машинам. Остальные — сзади; после совершения диверсии они прикроют отход и примут на себя удар преследующего врага.
Политрук Сенькин, лейтенант Егунов и сапер Лебедев — все трое очень спокойные люди. Именно поэтому их и послали с группой, шедшей на мост. От их спокойствия зависело все. Они не имели права стрелять, прежде чем не дойдут до моста. А если они по дороге наткнутся на часовых, если встретят машины, увидят землянки? Ну, что ж, это их дело, они могут встретить и часовых, и машины, но первый выстрел должен быть в пятидесяти метрах от моста, не раньше, за это они отвечают головой.
Командовал Сенькин. Бесшумно отделив часть отряда, он оставил бойцов у входов в землянки залечь и ждать выстрела, остальные пошли дальше. В двухстах метрах от моста, в стороне стояли три домика. Еще часть отряда также бесшумно отделилась и поползла к домикам. Остальные безостановочно двигались к мосту.
На подъёмах и в расщелинах пограничники помогали саперам, тащившим на плечах тяжелые пакеты с драгоценным толом. До моста осталось 50 метров. Уже были видны черные силуэты часовых, когда шедший впереди сержант Гудков в упор наткнулся на вырытые у самого моста землянки. Из-за пригорка выскочил немец. «Хальт!» Гудков пригнулся и выстрелил с колена, немец — тоже. Трассирующие пули прошли над головой Гудкова. Он встряхнул гранату и швырнул ее в немца. Потом, пробежав несколько шагов, швырнул еще две гранаты в открытую дверь землянки и рванулся дальше к мосту.
Ко второй землянке подскочил пограничник Евсеев. Он рванул на себя дверь. Землянка была полна людей. Евсеев хотел швырнуть гранату, но она зацепилась за пояс. Тогда он захлопнул дверь, прижал ее на секунду коленкой, отцепил гранату и снова, открыв дверь, швырнул гранату туда, в кучу кричащих и беспорядочно стреляющих людей.
Не задерживаясь больше у землянки, Евсеев побежал к мосту, стреляя на бегу. Магазин опустел. Евсеев вынул его и хотел на бегу вставить новый, когда уже у самого моста ему навстречу выскочили двое часовых. Снова истерическое, испуганное— «Хальт! Хальт!»—и выстрелы. Евсеев схватил пустой магазин и с криком— «Гранаты!» — швырнул его в часовых. Немцы легли. Этой секунды было достаточно для того, чтобы вставить новый магазин. Евсеев скосил очередью поднявшихся часовых и бросился дальше к мосту.
При вспышках было видно, как через мост на ту сторону бежало еще двое часовых. Короткий хлопок выстрела, и один из них раскинул руки, боком через перила упал вниз в черную воду. Путь к мосту был открыт.
— Саперы на мост! — скомандовал лейтенант Лебедев, и шестеро сапер под взвизгивание пуль вбежали на первый пролет. Со всех сторон беспорядочно стреляли. Сзади слышались взрывы гранат— там взрывали землянки. С того берега трассирующими пулями били немецкие автоматчики. Саперы, прижавшись к настилу моста непослушными, обмороженными пальцами привязывали тол. Пограничники залегли у моста за камнями и огнем автоматов сбивали каждого показывающегося немца. Любой ценой они должны были удержать это место на 5 минут. На 5 длинных минут, в которые саперы должны привязать тол, поджечь запал и поднять в воздух хотя бы один пролет моста.
Сзади слышались частые взрывы—это Сороколат и Якушев громили землянки и жгли машины. Еще взрыв, еще, еще, но самого главного, близкого, оглушительного взрыва еще не было. И вдруг, даже прежде чем звук дошел до слуха, всех разом тряхнуло, ударило сильным порывом воздуха. Оглушительный грохот, короткая, красная вспышка, и густой, черный, даже на фоне этого черного неба видный столб дыма.
— Взорван! - крикнул сапер, пригнувшись к самому уху политрука Сенькина — Взорван!
Огрызаясь, пробивая себе путь грантами, взрывая на пути оставшиеся землянки, стали отходить от моста. Справа на дороге часто стучали пулеметы и все еще слышались взрывы. Это второй и третий отряды продолжали вести бой.
Когда Якушев и Сороколат вылезли со своими отрядами на опушку леса, там, на полянке у дороги, стояла группа немцев. Одетые в темные шинели, они были хорошо видны на снегу. Пограничники ждали: оттуда, слева, где стоял мост, не было слышно ни звука. Немцы были рядом, до них почти можно было дотронуться рукой, но выдержка—прежде всего: сначала, мост, а потом уже эти.
Наконец, слева донесся выстрел. Это был тот самый первый выстрел, который с колена произвел сержант Гудков, обнаруженный немецким часовым. Услышав выстрел, немцы заметались на полянке, но было уже поздно. Сороколат и Якушев подняли своих пограничников.
Первые гранаты полетели в толпу немцев. Человек 10 осталось на месте, остальные бросились врассыпную. Сзади раздался выстрел. Якушев оглянулся. Там, между дорогой и кустами, глубоко врытые в землю стояли переносные жилые вагончики. Повернув свой взвод, Якушев бросился к вагончикам. Гранаты полетели в окна, в трубы. Отворотив на крышах доски, пограничники стреляли внутрь из автоматов. Кто-то, не выдержав, крякнул: «Ура!» Оставшиеся землянки брались приступом, слышался только грохот взрывов и треск сорванных дверей.
Расстреливали немцев всюду — в дверях и окнах, на белом снегу полянки, в кузовах и кабинах машин. Рвали машины гранатами, простреливали моторы бронебойными пулями. За всем этим грохотом и трескотней едва не прослушали взрывов, раздавшихся слева от моста. Взрывы были сигналом к началу отхода. Не прекращая огня, быстро стали отходить от дороги в глубь леса, во впадины и расщелины гор.
Теперь главная задача ложилась на пулеметчиков. Они залегли в камнях у дороги к прикрывали отход.
Последним уходил пулемётчик Тронин. Он бил из пулемета до тех пор, пока рядом с ним уже никого не осталось. Потом пошел вслед за своими. Вдруг откуда-то из ранее незамеченной землянки ударили сразу 4 автомата. Широко раскинув ноги, Тронин поудобнее лег у ствола низкорослой северной березки и открыл огонь. Но автоматчики не успокаивались. Над головой Тронина с березки срезало все ветки, они попадали ему на спину. Тронин решил притвориться убитым.
Он уткнулся в снег, на всякий случай подложив под бок гранату. Прошла минута, было тихо, тогда вдруг в 40 метрах открылась дверь землянки. Немцы выглянули, двое из них были хорошо видны при свете горевшей внутри лампы. Тронин дал длинную очередь. Оба немца упали, двое других захлопнули изнутри дверь и снова открыли огонь. Тогда Тронин по снегу отполз в сторону от пулемета и двинулся к землянке. Когда он добрался до землянки, немцы все еще продолжали стрелять в направлении оставленного пулемета. Забравшись на крышу, он бросил внутрь землянки одну за другой три гранаты. Всё сразу стихло.
Вернувшись и взвалив на плечо пулемет, Тронин пошел догонять своих.
Всю ночь, карабкаясь по скалам, перебираясь через ущелья, пограничники двигались назад к сборному пункту. Шли, отстреливаясь, перерезая по дороге провода, мгновенно исчезая в снежном тумане. Утром в ущелье под высокой скалой собирались все. Последним пришел Тронин. Двое погибли в бою у землянок. Двое, наспех завязав раны, стиснув зубы, сами дошли до сборного пункта. Все остальные были целы, усталые, замерзшие, готовые здесь же на месте, стоя заснуть, но живые и здоровые. Сзади остались взорванный мост, 3 разрушенных дома. 19 землянок, около десятка уничтоженных машин. 200 трупов солдат и офицеров Гитлера.
Комиссар Прохоров в командир Лихушин пересчитали своих бойцов. Через полчаса на скале никого не было. Пограничники исчезли также внезапно, как и появились, одним только им известным путем. (Константин СИМОНОВ).
Поражаешься их удивительному умению «улавливать жизнь», писать историю своего времени, путешествуя с ними в романтику героического прошлого нашей страны, где живая связь этого прошлого с нашими днями - пульсирует.
Несмотря на то, что проект "Родина на экране. Кадр решает всё!" не поддержан Президентскими грантами, мы продолжаем публикации проекта. Фрагменты статей и публикации из архивов газеты "Красная звезда" за 1941 год. Просим читать и невольно ловить переплетение времён, судеб, характеров. С уважением к Вам, коллектив МинАкультуры.
