В наше время, когда стремительно меняются очертания территориальных и административных границ, когда происходит переформатирование пространства уже без возможности откатиться, когда, казалось бы, противоречия и разногласия взрывают все сферы жизни, в этот самый застывший миг за ширмой напускной суеты, в облаке цифровой пыли и натянутой подзавязку иллюзии, где-то на периферии сердечной чакры едва заметной искрой тлеет и по-тихоньку разгорается потребность свести к единому знаменателю разнесённые во времени и пространстве (будто намеренно, чтоб не дай бог в цеп не собрались), разорванные звенья. Во всяком случае, эта потребность разобраться есть у меня.
Я вижу, как существующие порознь части мозаики, их словно ветром перемен всколыхнуло, вдруг начинают складываться в узор. И кружаль эта многомерна, ровно настолько, насколько наблюдатель способен это оценить. Взаимовложенность и фрактальность Вселенной на всех её уровнях знали ещё в Тибете и Древнем Бхарате, и потому обряд выкладывания цветным песком священной Мандалы сопровождался особым тщанием, чистотою помыслов и высокой степенью собранности внимания.
К сожалению, немногие в состоянии встроить эти знания, аскезами наработанные, в русло мирской жизни. Утекают они сквозь песочные часы, не задерживаясь на стенках человеческого сознания. Но приходит час, когда пески времён вздымаются, открывая взору невиданные доселе чудеса. На пути к источнику становится легче дышать. И хотя по-прежнему зыбун и плывун норовит утащить нерасторопного путника в свои подземные лабиринты, прозорливыми древнепроходцами оставлены указатели. По ним можно и клад отыскать, иногда даже бесценный.
Надо сказать, что задолго до раскопок в туманных песках истории среди барханов представленных ныне наук, а так запросто в пустыне ничего не нароешь, мне пришлось как следует потрудиться, чтоб обратить пустошь в самородную землю. (Пермакультурщики поймут, о чём и зачем.) Надо было и по свету побродить, слазить в другие земли, чтоб найти хоть какую-то ниточку, а лучше точку. Надо было обязательно потоптаться на местности, семена собрать, почву взрастить, дождаться всходов. Воды для всей этой пашни пустынной так же непременно надо было добыть, так сказать, наработать текучесть сознания, для чего не одну реку догм понадобилось вспять пустить и не одно водяное колесо оккультными смыслами запрудить. И только после всех этих предварительных подготовок, после того, как земля стала мягкой, податливой и начала плодоносить, можно было приступать к раскопкам, не волнуясь о том, что лопата треснет. Иначе не давалась целина.
Как известно, при подходе к жиле, встречаются проблески, едва заметные вкрапления, мелкие частички, подсказками мерцающие в толще породы. Одной из таких закладок стало английское слово space.
Выйдя из недр на поверхность, оно раскрылось вдруг в совершенно неожиданном свете и заиграло в лучах небесного светила невиданным ранее спектром. А это верный признак того, что и Солнце наше системное, поймав наконец своей линзой галактический блик приближающегося Ярила, стало возвращаться к истинному назначению, а именно — обогащать вселенцев в нашем здании мира формулами жизни.
Поведаю теперь об той закладочке, отобранной из кучи звёздных песчинок. Способна она, как я теперь уже знаю, перевернуть принятое однажды умом за истину знание и вывернуть угол зрения наблюдателя в совершенно иную плоскость.
Самое главное правило — это читать по-русски, недаром же он велик и могуч.
Space, как Космос — это пространство спасения.
Spaceship — спасательная игла.
И абсолютно неважно, что общепринятое обстоятельно-фассмеровское, брокгаузовски-ефронское разъяснение этимологии этого слова будет нам говорить о невозможности таких трактовок.
Мы-то знаем, какими запутанными могут быть пути кочующих из мира в мир слов. Мы-то с вами помним о том, что когда-то поле смыслов было единым. И о том птицы донесли, что после череды катастроф при наступлении галактической ночи, каждый, способный держать небо, вставал на защиту обрывков этой звёздной сети, той самой, которая эталонным звоном пронизывала всё и вся. А когда рухнула титанова правда, разлетелась мириадами песчинок по всему свету, заснули засыпанные города мёртвым сном. И настало время забвенья. Никто уже не ждал спасательных игл, пронзающих время и пространство. Чуры по местам силы стоявшие, — и те поистаяли, удалились в тонкие миры до востребованной минуты.
Но когда-то всё проходит. Так, пронеслась Кали-Юга в Космосе мгновеньем. Пришла пора возвращать поле утраченных смыслов, разгребать завалы катакомб, которыми за века тьмы, денно и нощно именуя страхи, мы обложились. Настал час откапывать древние порталы, открывающие ход в иные миры, отстраивать новые космические платформы под изучение и создание новых форм жизни, превносить световые формулы на Землю для очищения и исцеления пространств. Вобщем всё по Ефремову.
И начать-то надо с простого, — с себя самого, и желательно снутри.
Сейчас нам видно, что глубинное космическое значение слова SPACE заземлено настолько, что теперь оно, надетое, в отличие от бедняги-совы, на плоскость, чаще означает пространство, интервал, промежуток, вплоть до пробела на клавиатуре. То есть понятие внутренней пустоты как Точки, через которую когда-то разворачивались вселенские процессы и происходило спасение в значении «выход за пределы петли Мёбиуса», в эпоху нигилизма, материализма и потребилизма вытерли из человеческого представления. Да ещё и крышкой накрыли. Космос запертым снаружи сделался, как ни пытались его Союзами открывать. Карантин для всех дружественных эдак невзначай объявился.
Ну что ж, в самый тёмный предрассветный час всем несладко было.
Слава богам, что пройден этап сей тяжбы. Мы с вами отыскали подсказку и совместными силами активируем эти inner space —спасательные пустоты внутри клеток, чтоб через них могли явиться древние формулы и световые хиггсовы частицы, которые в свою очередь запустят операционную систему «Древний Аватар» и приведут к оптимизации систему «Человек».
Здесь следует обратить внимание читателя на старое, едва-ли понятное логически с первого раза слово пусть, оно ведь как-никак однокоренное. И мы конечно же пропустим его через призму логики, но оставим открытою дверку в ту самую пустоту, откуда всё проявляется и превращается в материю. Оттуда и эфир вернётся, и альтернативные источники энергии за ним, следом зайдут и другие технологии. Так что допустим такой расклад и впустим сказку в нашу жизнь. Ведь это тоже закладочка, предками оставленная на случай, — а вдруг пропустят, а вдруг заплутают, — а мы такие на-те вам, пожалуйста, заходите, чудеса.
И в своём непреклонном восклицании ШоуМастГоуОн бессмертный Меркурианец гигантским штрихом первых двух слов (эти эмпти спэйсез — пространства пустоты — помнят все, кто единожды их слышал) споёт нам сразу обо всём. Дальше от слёз неразборчиво.
Кстати, английское слово escape — как выход или побег, которого, кстати, лидер Квинов вовсе не искал — состоит из тех же букв, что и space. Только две буковки местами поменялись, и одна продублирована, да в начало задвинута. Чаромутно, как говорится, на самом видном месте, чтоб точно правды не найти.
Давно у меня зреет предположение, ещё требующее конечно же дополнительных исследований. И суть его в том, что английская немая «е», открывающая закрытый слог в конце слова для якобы удобства произношения — это нечто иное как рудимент тех самых, обернувшихся нынче мягким и твёрдым знаками, бывших древлесловенских ЕрЬ и ЕрЪ. Один из них, мягкий, Буквицею осмысляется как завершённый этап, точка. А другой — твёрдо и широкомысленно утверждает бесконечное развитие эволюционного процесса.
А с какого уровня поглядеть-то на этот знак, говорящий нам, как читать и понимать слово? Дело же ведь, как вы понимаете, не в мягкости иль твёрдости. Пока Космос плоский и всё остальное в бытовом горизонте, видеть глубину смыслов не приходится. Но лишь только space возвращается туда, откуда он явился - в самый что ни на есть внутренний мир человека, он становится спасением и предлагает неведомые и небывалые возможности. Просто в трёхмерной технологической квадратно-гнездовой реальности они неприменимы. Но это пока.
Вернёмся к слову escape. Здесь побег из сложившегося в мире положения нас устраивает ровно настолько, чтобы увидеть в этом слове мотивацию к шевелению. И хотя в звучании его мы ровно слышим ископ, подкапываться и убегать из-под купола мы не станем. Там-то как раз уже стоят наизготове, ожидают нарушителей периметра с оборотной стороны, чтоб в очередной раз всучить им, едва стоящим на ножках чужих воззрений, конфетку — красную или синюю — на ваш вкус конечно же.
Но нам ведь уже понятно по истории Нео и всех его последователей, что любая из этих пилюлек-бирюлек есть нечто иное, как смягчающая жёсткие обусловленности контракта, закабаляющая на труд копателя, печать. Вот и получается, что вместо космоса внутри, у нас то и дело рытвины. Всё подкопаться да окопаться пытаемся, слепыши. Ну а системе того и надо. Она живёт на этот кротовый счёт.
Из этого следует, что наша простейшая задача — отстроить внутренний портал, то есть поменять местами буковки в слове escape, чтобы получилось space. Королеву Снежную все помнят, как там Кай слова составлял? Нам с вами урезанную версию показали, чтоб сразу не догадаться. Космос не за куполом, а внутри, понимаете. И купол тоже внутри. И из этого спасательного пространства всё и разворачивается. Нас сейчас ни голограммами, ни другими нейро-программами не удивить. Всё ведь уже на блюдечке в блестящем красивом чехольчике принесли. Бери—не хочу.
Да, и ещё заметьте, как искусно и филигранно были завуалированы смыслы. Внезапно так появился Спаситель, взял на себя всю вину и ответственность, да и дух испустил, обеспечив тем самым сансарное колесование миллионам душ внутри петли без возможности отыскать лазейку.
Время пришло. Этот галактический день мы приближали как могли.
Сейчас я уже знаю, что все предваряющие поисковые танцы с бубном были частью великой иллюзии игры, а именно проверкой на прочность и стойкость в намерении. Что ж, пусть так, пройденный путь мне оказался по нраву и, как я уже сейчас вижу, по плечу и достоинству. А значит и клад в оконцове будет красен.