Спектакль бьёт в сознание и душу своей мощью, в связи с чем, не все готовы вынести эти «американские горки», устроенные на подмостках Вахтанговского театра. Да и признаться, сам театр не та территория, где можно было бы ожидать такой постановки. Зритель привык получать от вахтанговцев праздник, понятной и уже полюбившейся режиссуры, как например постановки В.Иванова (прим. «Дядюшкин сон», «Мадмуазель Нитуш») или В. Мирзоева (прим. «Сирано де Бержерак»). И тут такое резкое, неожиданное, бросающее вызов публике действо. Стоит отдать должное смелости худруку Римасу Туминасу, поскольку данный спектакль личная победа для театра. Конечно, резко негативную реакцию стоило ожидать, во многом тем, что спектакль стал своеобразной шоковой терапией для многих зрителей, которые не смогли ни принять, ни понять режиссёрского замысла. Но при этом положительные оценки постановки также имеют место быть.
Люди говорят о переработке произведения великого писателя, о том, что Булгаков не тот, и его вовсе нет. Речь заходит о нормах постановки, о музыкальном сопровождении. Нет ни единого человека, оставшимся равнодушным и это самая главная задача искусства – заставить говорить зрителя, взбудоражить его чувства, задеть за живое. У Бутусова это прекрасно удаётся.
Уж кому-кому, а Булгакову мистификации не занимать. Для Михаила Афанасьевича крайне важно погрузиться в персонаж, в его психофизику. Трудно вообще представить творчество писателя без острого чувства чего-то фатального, сверхпонимания человеческим умом.
Бутусов читает пьесу по-булгаковски, что удаётся далеко не всем на сегодняшний день. Режиссёр резко противопоставляет моральное разложение Хлудова и вальс молодых людей. Этот приём характерен и в ранее ставленых режиссёром спектаклях. Отсюда такое острое ощущение паники, безысходности. Лица и маски не имеют значения, когда зритель чувствует психологический портрет персонажа.
Совершенно иначе раскрывается актёрский диапазон Виктора Добронравова. Хлудов в его исполнении несколько заострённый, резкий, но при этом трогательный. Несмотря на то, что, одержимый болезнью, герой в приступе гнева готов стереть с лица земли врагов и соратников, в итоге чувство совести берёт верх. От этого саморазрушения он не в состоянии избавиться на протяжении всей истории. Словно «платок Фриды», каждый раз, расстрелянный Крапилин (Павел Попов), напоминает о себе и изводит Хлудова, что приводит к самоубийству. Трансформация от генерала, до белогвардейского таракана прекрасно передана Добронравовым. Очевидно, что Виктор относится с глубоким сочувствием к персонажу, и это сопереживание передаётся в зрительский зал.
Артуру Иванову прекрасно удаются характерные роли, но в этой постановке он раскрывается как драматичный актёр. Персонаж Чарнота трогательный, с примесью гордости и самоиронии. Вообще ирония тонкой нитью прослеживается через весь спектакль на фоне общего ужаса. Актёр порадовал не только замечательной игрой, но и не менее выдающимися вокальными данными.
Также в «Беге» по-новому раскрылись Екатерина Крамзина (Серафима Владимировна) и Валерий Ушаков (Корзухин). С выхода Крамзиной на авансцену начинается первый сон, задаётся весь ритм спектакля. С первых минут мы слышим аритмию, навящиво сопровождающая все сны. Первый сон наиболее сложный, так как сосредоточен на одном персонаже – Серафиме Владимировне, Юрий Бутусов сначала предлагает погрузиться не во внешние составляющие пьесы, а во внутренние переживания. Это первая большая роль Екатерины на подмостках вахтанговского, за которую актриса уже успела получить премию Олега Табакова (лучшая женская роль среди «начинающих»). Наиболее неоднозначный персонаж в спектакле – Парамон Корзухин, он же Тихий, Начальник станции, Бронепоезд. Все эти роли играет Валерий Ушаков. При этом нет ощущения комканости, зритель видит, как Тихий становится Начальником станции, а Начальник оказывается Бронепоездом. Это наиболее точное отражение бегства, попытка выжить в хаосе. Потом возникновение Парамона Ильича, и всё снова по кругу. От этого появляется целостность всех персонажей, и зритель воспринимает данную смесь, как смену масок для выживания в смутное время революционной России.
Касательно самого спектакля, то, безусловно, это бутусовский космос, раскрытый в новом обрамлении данной постановки. Для театра им. Е. Вахтангова «Бег» – новый этап, существенно разделяющий репертуар на до и после. Не стоит забывать, что в спектакле особое внимание уделено снам, а значит, даёт существенное преимущество для трактовки материала. Чтобы ни говорили зрители, ответ будет один: «А это сон!»