"В определённый период жизни мы встречаемся с определённым человеком, необходимым именно в этот период. Такой странный закон притяжения, такое взаимовыгодное спасение. Проводим определённое время вместе, потом обязательно расстаёмся. Потому что каждому из нас надо идти дальше, входить в новый, следующий период своей судьбы." Эльчин Сафарли, писатель.
Сегодня я расскажу вам историю Олеси - дочери маминой знакомой. Не только она в ней главная героиня. В жизни Олеси произошла встреча с человеком, ставшим для неё настолько близким, что ...
Читайте историю, пожалуйста.
Олесю разлюбил муж. Она уже год замечала в нём перемены - молчал, бесконечно раскладывал пасьянсы и спал "зубами к стенке." Подруга считала, что на мужчину навели порчу - такое сплошь и рядом происходит.
Говорила: "А то, бывает, остуду наводят, чтоб чужого мужа прибрать. Тебе к бабке надо, Леся! Такой, чтоб и "видела," и ведала, и колдовать могла. В моём доме тётка обращалась к такой, когда муж к другой ушёл. Узнать адресок?"
"Помогло?" - уточнила Олеся.
"По своему - да. Под машину попал. Ей сразу полегчало."
Олеся не хотела такого исхода. Да и причин, подозревать мужа в измене, у неё не было. Может, просто мужская депрессия? Например, ему свои тридцать семь лет не нравятся. Или её тридцать четыре. Надо, чем-то мужа встряхнуть. И не идеальным ведением хозяйства, как она привыкла в последние годы.
Сделала мелирование, купила преступно дорогое бельё. В нём и легла под мужнин бок, благоухая духами. Виктор сказал в темноте: "Я тебя больше не люблю, Олеся. Давай разведёмся." Так жестоко и прямо, что она вздрогнула, как от удара.
Но зашептала умоляюще: "Так бывает, Витя, когда три пятилетки вместе. Это временное охлаждение. Мы друг без друга не сможем, у нас сыну тринадцать лет. Давай к психологу сходим или общее что-то затеем. Например, ремонт!"
Виктор вздохнул: "Предлагаешь смириться и прожить вместе до смерти, пусть и несчастными?"
"Я с тобой счастлива. Игорёк счастлив в полной семье,"- возразила Олеся.
"А я нет и будет хуже. Не смогу скрывать раздражение, может, в поиск впечатлений кинусь. Прости, Олеся, но завтра подам заявление. Ух, даже легче стало!" - с этими словами, муж перелез через жену и ушёл курить на балкон.
А она подумала зло: "Зря к бабке не пошла, как подруга советовала. Теперь понимаю почему тётке полегчало, когда бывший муж под колёса попал! А что меня ждёт? Квартира Витькина. Только сын в ней прописан. Ох, как не хочется к родителям возвращаться!"
Но Виктор порядочно поступил, продав двухкомнатную квартиру. Деньги разделил на троих, взяв себе одну долю. Ушёл к родителям, Олеся с сыном устроилась у своих, слушать сетования матери, какая она дура, что не смогла сохранить брак. Ворчала:
"Умная жена, в момент бы забеременела, и никуда бы он не делся! Денег тебе даже на однокомнатную не хватит. Ищи малосемейку! Мы к ней свою квартиру приложим, и большой метраж возьмём. Тебе надо нас держаться!"
Олеся, привыкшая к отсутствию взаимопонимания с матерью, слов на споры не тратила. Зная, что под одной крышей не уживутся, обратилась в агентство недвижимости. Дополнительные траты, но зато для неё целая команда поиск вела. И нашли вариант - две комнаты в трёхкомнатной квартире. Риэлтор щебетала с энтузиазмом:
"Это даже лучше, чем однокомнатная - у вас ведь сын. Да, придётся делить кухню и места общего пользования с хозяйкой третьей комнаты, но это пожилая женщина, в прошлом учительница. Она раньше всей квартирой владела, а потом часть молодой семье продала. Теперь они отдельное жильё приобретают и выставили комнатки на продажу. Не медлите - быстро уйдут!"
Ни в чём не обманула. Комнаты - трамвайчиком и ещё одна, отдельная, имели надёжные двери, запиравшиеся на замки. Это, кроме общей, входной. На балкон - вход с кухни и, значит он доступен для всех. Чистенько, рабочая сантехника. Хозяйка третьей, самой большой комнаты, с началом лета, укатила в южный городок - к родне и должна была объявиться осенью.
Переезжать и обживаться без "третьего лица" было очень удобно. Несколько многоэтажек объединял обустроенный двор - детская и спортивная площадки, много зелени. Ребятки, возраста сына Олеси, как на подбор, дружные, в меру хулиганистые. Школа, в которой теперь предстояло ему учиться, находилась поблизости.
Как и подростковый центр с секциями, кружками - подобие Дворца пионеров, но с интересом к родительским кошелькам. Олеся работала бухгалтером в ЖЭКе, от бывшего поступали алименты и бюджет маленькой семьи не требовал крайней экономии. И мальчик, приунывший из-за расставанья с отцом, ободрился.
Хуже обстояли дела с психологическим состоянием его матери. В лихорадке перемен и забот, она держалась на самолюбивом желании доказать, что не пропадёт - бывшему, той же матери. Теперь, когда быт наладился, а сын Игорь принял ситуацию, Олеся впала в апатию. Паутинное состояние, не лишив необходимой деятельности, заставило молодую женщину наплевать на себя.
Грубо, но точно. Из ухода - только умывалась да причёсывалась, смочив расчёску водой. По принципу "постирала - снова надела," неделями носила одно и то же платье, не придавая значения, что оно становится всё теснее. Как и тому, что подсела на мелкие печенюшки "Рыбки." Это печёное крошево, всегда было у неё под рукой - в рабочей сумке, на столике возле кресла.
Бросала в рот по одной, горстями. Не во вкусе дело - успокаивало. Коллеги видели, но деликатно помалкивали. Зависть единственной подруги - пышки к Олесиной стройности, наконец взяла отпуск. И только мать ошпарила кипятком:
"Ты, что ж так себя раскормила? Платья, как на барабане. И такой распустёхой стала - противно смотреть!"
"Не смотри,"- сказала Олеся, перестав бывать у родителей.
Об их делах она и у сына могла узнавать - бабушка с дедом, по пятницам, забирали его к себе с возвратом вечерней субботой. Летние денёчки бежали и сентябрь наступил. Игорь ходил в школу, в студию художественного творчества - лепка из глины, рисунок. Олеся работала и существовала.
Про хозяйку ещё одной комнаты, вспоминала, бельё вывешивая на лоджии. Просто всякий раз видела старое кресло-качалку. Олеся знала, что вторую жиличку зовут Изольда Васильевна, ей 73 года. Должно быть, покачиваясь в этом кресле, она что-нибудь вяжет, слеповато прищуриваясь. Олеся не ожидала от неё ни неудобств, ни что-либо интересное для себя.
И вот в пятницу, когда сын гостил у бабки с дедом, Олеся, войдя в квартиру, уловила запах табачного дыма.
"Игорь не поехал к деду с бабкой и курит на балконе, забыв, что по пятницам, я возвращаюсь раньше!"- ахнула Олеся, на ходу сбрасывая обувь.
На лоджии, покачиваясь в кресле-качалке, творила свой дзен дама, леди, мадам, кто угодно, но только не старушка и не бабулька. В одной ухоженной руке она держала фужер с красным вином, в другой - янтарный мундштук с сигаретой. А покачивалась она не просто так, а под музыкальный ритм - наушники старого образца приминали серебряный ёжик волос. Джинсы, водолазка, кардиган. Глаза прикрыты.
"Ну! Не может быть. Наверное, Изольда Васильевна вместе с родственницей вернулась," - решила Олеся, спеша ретироваться.
Но не успела. Леди с лоджии, ощутив движение, открыла глаза и легко поднялась с качалки. Открыв свой кухонный шкафчик, достала второй фужер, наполнила красным вином и протянула Олесе:
"Здравствуйте! За знакомство. Я Изольда Васильевна. Лучше Иза, если случится гармония. Вы - Олеся, знаю из связи с риэлтором. Где-то ещё ваш сын должен быть. Я ранее обращалась в это агентство, продавая комнаты молодожёнам. Собрались они продавать - туда же направила. Из уважения, специалисты со мной согласовывали все варианты покупателей метров. Я выбрала вас, Олеся. Так где Игорь?"
Растерянная Олеся объяснила, что по пятницам Игорёк бабушкин. Торопливо допив вино, поблагодарила и ушла к себе. Сама не поняла почему ей так некомфортно. Ну, не выглядит пенсионерка на свои 73. Ну курит. Бывший муж тоже курил на балконе. Вряд ли злоупотребляет алкоголем. Наверное, презент с юга открыла.
Пусть её, лишь бы с разговорами не приставала. Но Изольда Васильевна и не думала надоедать. В любое время дня элегантная, говорила грудным, низким голосом: "Добрый день, Олеся. Здравствуй, Игорь." И жила сама по себе. Только сентябрь закончился, а сын схлопотал двойку по математики. У него с пятого класса с этим предметом не ладилось.
И вот - такое начало в седьмом. Не смотря на апатию, Олеся взвинтилась. Отчитала, учебником по столу постучала, сто запретов придумала. Игорь обиделся до мокрых глаз: "Папка бросил, ты стала злая! Как жить?" И ушёл в свою комнатку. В дверь постучали. Очень вовремя! Но открыла с вежливым видом.
Изольда Васильевна, изобразила приглашающий жест и Олеся, впервые вошла в её комнату. Полированная стенка из советского времени, трельяж, заставленный баночками - скляночками. У Олеси нет столько да и те засохли. На стенах много фотографий, несколько репродукций. Ковёр на стене, ковёр на полу. Много хрусталя, много книг.
У Изольды Васильевны оказался "чайный уголок" с электрическим чайником, изящными чашками, мёдом в "бочонке." И сначала всё это она предложила соседке и только потом - другое:
"Душа моя, я случайно услышала ваш с сыном конфликт. Смею вам предложить репетиторство по математике. У меня ещё бывают ученики время от времени. Мне в удовольствие помочь Игорю."
Неожиданно, но Олеся оценила сразу. Уточнила: "А по цене?" Изольда Васильевна хитренько улыбнулась:
"Ни рубля, если вы освободите меня от мытья мест общего пользования. За исключением ванны после купания. Плита, раковины, унитаз, извините"
"Да я и пол протру! Охотно подежурю за себя и за вас," - обрадовалась Олеся.
С Игорем домашняя учительница занималась в своей комнате, по строго определённым часам. Держалась с ним просто и дружелюбно. Олесе входить не разрешалось. Она слышала, как голос Изы сменяла музыкальная пауза - звучал русский рок и лучшие иностранные музоны - Фрэнк Синатра, Битлз, Поль Робсон...
"Неужели это может быть ему интересно?"- удивлялась Олеся.
Но сын выглядел довольным. Правда, троек и четвёрок по математике выходило поровну. Иза убедила мать мальчика не требовать от него более высоких баллов по точным наукам. Поясняла:
"Поверьте моему опыту - мальчик гуманитарий, с тонкой душой. Я немало таких детей наблюдала и не мучала. Иногда для них даже тройка успех. Помните это и не вгоняйте сына в стресс, Олеся."
У неё была большая библиотека и Игорь втянулся в чтение, наравне с игровой приставкой. А на дворе развивался "компьютерный век" и книга в руках сына радовала Олесю. Сами собой начались совместные ужины и обеды - суп от одной хозяйки, рыбка от другой. Последняя обожала романтику и вместо верхнего света зажигала свечи или бра, заливающее кухню голубоватым светом.
В общем, как-то иначе пошла жизнь в отдельно взятой квартире малосемейного типа. Олеся не заметила, как Изольда Васильевна (Иза) окутала её своим обаянием. В пожилой леди обнаружилось всё то, чего ей не хватало в матери и подругах. Она умела слушать, умно сказать, не стесняясь любых тем.
То, что у матери Олеси казалось занудством или ворчанием, от Изы звучало, как размышление, без пальца "упёртого в лоб." Вот, например, её золотые слова:
"Мы, женщины, почему-то ощущаем себя родившимися для мужчин. Первая цель - замужество! И в нём очень стараемся. Наводим красоту, худеем, терпим в близости то, что нам не нравится. Готовим, создаём уют, воспитываем детей, возвращаясь с работы.
Но однажды так устаём, что забиваем на всё, кроме хозяйкиных и материнских забот. А когда улавливаем от своего божка с усами, запах чужих духов, хватаемся за прежнее "оружие." Бежим в салон за причёской, в магазин за новым платьем, кружевным бельём.
Опять для мужчины - чтоб удержать, вернуть его чувства. А правильно всё это делать всегда и исключительно для себя, в состоянии здорового эгоизма. И, в отношении домашних дел, тоже.Тогда мужчины начнут искать наш взгляд, угадывать настроение.
И не дай бог, мужчине догадываться, что женщина боится его потерять! К слову, очень счастливой, с мужчиной можно быть без всякого брака!"
Она говорила это, уже зная историю Олеси и откровенно открыв свою. Изольда Васильевна не выходила замуж. Тридцать лет у неё был роман с женатым мужчиной. Его жена долго не знала, а потом закрывала глаза. Развестись он не мог из-за должности, старшего сына и ещё двух - близнецов. А Иза и не хотела замуж.
Профессия много времени забирала, не любила готовить. Жила с мамой и папой на всём готовой. Её мать, та ещё штучка, юной девой отдыхала на юге и влюбила в себя мужа хозяйки квартиры. Не в один месяц, но оставил жену - армянку с годовалой дочкой. Сам он был русским Васей с гармонью в руках.
Честно платил алименты. Сопровождал бывшую жену в Москву, когда дочке понадобилась операция на сердце. И был прощён - Иза, школьницей, всё лето проводила на Чёрном море. Дружба с сестрой по отцу навсегда сохранилась и семья её дочери уважала тётушку Изу. Изольда Васильевна делала вывод:
"И первая жена, и моя мать пример сильных женщин, не равнодушных к себе, прежде всего. Обе были красивы, уверены в себе. Одна забрала свою любовь, другая не стала биться за разлюбившего. Несчастных не случилось. К тёте Лейле сватались, но она отказала. Понравилось быть хозяйкой себе."
Олеся внимала каждому слову с ощущением, что читает очень важную и мудрую книгу для женщин. Ей исполнилось тридцать пять лет. Дитя семидесятого, она сформировалась в достаточно строгую девушку, смущающуюся при словах "секс, любовники." А её мать стыдилась говорить с ней о менархе, о любви, об отношениях с мужчиной.
Это не сделало Олесю глупее других. Но внимая Изольде Васильевне, она грешным делом, призналась себе: "Жаль, что не она моя мать." Под одной крышей они жили второй год, становясь всё ближе друг другу. Иза сказала, что к янтарно - карим глазам Олеси подошёл бы цвет волос кофе с молоком. Самой такую краску не подобрать,, а в хорошем салоне сумеют.
И если в гардеробе появятся оттенки коричневого, пастельные и молочные тона, её внешность заиграет по-новому. А про полноту заявила:
"Это не вес, а стресс. Отпусти всё, что было до этой квартиры и полнота уйдёт, к твоей выгоде. Будь молодой и красивой для себя, дорогая."
Прислушалась, постаралась. Результат превзошёл все ожидания. Олеся собой гордилась, а к старшей подруге в ней развилось нежное, родственное чувство. Тоже самое происходило с её сыном - Игорем. Благодаря влиянию Изольды Васильевны, он, пока девятиклассник, уже решил поступать в институт культуры и стать художником - декоратором.
Всерьёз занимался в художественной студии. Изольда Васильевна, не размотавшая средства от давней продажи двух комнаток, лично свозила его в Санкт - Петербург ради музеев, художественных выставок и культурной ауры города на Неве. И каждое лето, втроём, отдыхали на море, в доме сестры Изольды Васильевны.
Ничего, что та стала здоровьем слаба - её дочь радушно принимала гостей. Олеся совершенно отошла от родителей, а Игорь от бабушки с дедом. Её мать, Светлана Борисовна, приходившая пошуметь и разобраться, говорила:
"Прямо околдовала, старая бестия и дочку мою, и внука. Виданное ли дело - бабка курит, пьёт вино в будний день и бренчалки для молодых слушает! Да по ней психушка скучает."
Страдала, обижалась, конечно. И папа Олесин страдал - страдал да и умер. Не впрямую из-за Олеси, конечно. Но любая хмурь подтачивает немолодое сердце. А дочь отдыхала на юге с сыном и Изольдой Васильевной. И никто не знал, куда ей телеграмму отправить. Вернулись, записка в двери: "Твой отец умер."
Запоздало к матери поспешила. Та в трауре, в горе. На дочь не смотрит. Олеся прошептала:
"Мама, прости меня, окаянную. Тебе одной тяжело, давай мы с Игорем у тебя поживём."
Но Светлану Борисовну аж затрясло:
"Явилась, предательница! А внук-то не пришёл. Не захотела, после развода, при нас, самых родных остаться, а чужой старухе в глаза заглядываешь, отдыхать к морю возишь. Расчёт, что ль имеешь какой? Так иди - дальше рассчитывай, а меня не тревожь."
Олеся разрыдалась:
"Мама, сколько помню, ты всегда мне что-то выговариваешь. И теперь этого ожидала. Потому и Игоря не взяла - не хотела скандала при нём. Вот девчонкой была - ни разу не посидели с тобой вдвоём, не пошушукались. Наставления, строгие советы, от жизни далёкие."
"Как умела так и воспитывала. Да мало вложила в твои мозги - осталась без мужа, все вечера при чужой старухе сидишь. Внук на музеи купился, а я его ведь тоже учила добру. А насчёт прощения - иди, проси у покойника," - огрызнулась Светлана Борисовна, дочь выпроваживая.
На кладбище, Олеся на колени встала перед могилой отца и Игорь плакал. Изольда Васильевна рядом была. А вечером, дав ей успокоительное, сказала особенным тоном:
"Может не к месту - такая потеря. Но знай, моя девочка: ты и Игорёк мне, как дочка и внук. Предлагаю отказаться от дверей с замками и жить, как семья. Всё равно вам будут мои метры завещаны. Игорь в одиннадцатый класс перешёл. На будущий год поступление в ВУЗ. Ничего, что областной, а не столичный. Зато требования проще - есть надежда на бюджет. Вместе поддержим студента."
Не помня себя, Олеся кинулась ей на шею. Не из-за обещанного наследства. Нахлынуло. Минута такая - не одной себя на свете чувствовать. И да, стали жить, как родные. Общим котлом, общими чаяниями. Завещание Изольда Васильевна подготовила - на третью, свою комнату. Игорь школу закончил и в институт поступил. Конкурса не было и результата ЕГЭ хватило на бюджетное место.
Мать и Изольда Васильевна - бабушка названная, остались дружно в гости ждать и помогать. Словом и рублём. Олесе уж, как бы не сорок исполнилось или почти. За годы после развода и окончания периода апатии, у неё случались отношения. На свидания ходила и не всегда возвращалась домой ночевать.
С одним в круизе побывала - по реке Волге. Три любовника было - женатый, разведённый и непонятно какой. Замуж не хотела - какие-то короткие чувства ею владели. Изольда Васильевна, никогда её к монашеству не призывавшая, Олесино доверие ценила. Сидели рядом, шушукались.
Всё, как кто-то хотел, но не получал от матери.
И вот как-то возвращалась Олеся с работы домой - бежевое пальто, тёмно-коричневые сапоги, сумочка в цвет. Кокетливый берет, шарфик. Такая приятная, "осенняя" женщина, которой ещё очень далеко до зимы. Знакомый голос крикнул: "Леся!" Через дорогу, возражая светофору, к ней спешил Виктор. Бывший муж, отец её сына.
В тяжёлой стадии, после развода, Олеся категорично настояла, чтобы Виктор не встречался с Игорем - привыкание к новым реалиям, хрупкая подростковая психика, стресс. Он послушал, сам не понимая, какой тон взять с сыном. Через год ещё раз обращался к Олесе, но она опять отказала:
"Игорёк привык, что тебя нет, зачем беспокоить."
Минута смущения и вот они уже запросто говорят, гуляя в парке. О том, что оба "совершенно свободны," о сыне, о том, что почему-то отцы покидают мир первыми - Виктор своего тоже похоронил. А мамки - стареют и ворчат. Парк закончился. Пришёл аппетит. Бывшие супруги посидели в кафе.
Он сказал: "Ты изменилась."
Она улыбнулась загадочно: "А может ты меня никогда и не знал?"
Их потянуло встречаться. Не в комнатах с зашторенными окнами, а гулять по городу, грызть мороженое. Замёрзнув, отправиться в краеведческий музей, кинотеатр или в пельменную. Это было похоже на давнюю юность, когда объятия на людях считались распущенностью, а долгий поцелуй - почти интимом.
Воспоминания уносили их в прошлое, настоящее волновало, будущее, кажется, приобретало очертания. Первым об этом Игорь узнал. По телефону. Не осудил, не удивился. Даже одобрил::
"Всё лучше, чем, какой-то посторонний мужик. Что Изольда Васильевна говорит?"
"Я с ней пока не делилась. Сама не пойму почему. Немного чувствую себя девчонкой нашкодившей."
Игорь засмеялся: "Мам, брось! Живи, как живётся пока не состарилась."
"А почему ты не приезжал в прошлые выходные?"
"Я к бабушке ездил. Сам. До слёз обрадовалась. Про тебя спрашивала. Болеет. Наша Иза намного бодрее."
"Вот как... Ты молодец, сынок."
"И ты бы её навестила."
"Я не готова."
"Смотри, опоздаешь, как с дедом."
Но Олесю пока больше волновала Изольда Васильевна. Пора бы ей рассказать о тайных свиданиях с Виктором. Надо признать, что пожилая леди больше бодрилась, ощутимо сдав в последние годы. Варикоз разъел её ноги, мучая судорогами по ночам. Она стала замкнутой и, по старинке, писала письма дочке сестры по отцу.
Сама сестра умерла, но часто снилась Изольде Васильевне на фоне Чёрного моря. Привычно внимательно выслушав Олесин секрет, Иза спросила, прищурившись: "Ты с ним побаловаться решила или всерьёз?" Олесе, как при их первой встрече, стало вдруг не комфортно. Пожала плечами:
"Не знаю. Нам хорошо вместе. У нас сын. Общие воспоминания."
Иза надавила вопросом:
"Замуж позовёт - пойдёшь?"
"Скорее предложу вместе пожить. Например, здесь. От свекрови я точно отвыкла. А Игорь к бабушке ездил. Говорит, болеет. По мне скучает."
"А ты?"
"Ох, Иза, я ничего не знаю. Она мама моя. Не хочу, чтоб, как с отцом получилось."
Изольда Васильевна неожиданно напряглась:
"Сын, мама, папа, бывший муж. А я кто?!"
На секунду опешив, Олеся её обняла:
"Ты моя дорогая Иза. Старшая подруга на все времена."
Виктор стал приходить к Олесе и ночевать оставался. Тогда Изольда Васильевна из своей комнаты не выходила. Даже поздороваться. И Олеся стеснялась разговаривать громко, смеяться и всё время на бывшего мужа - нынешнего любовника, шикала. Его это забавляло: "Мы, как два школьника, Леська!"
В начале весны приехала дочь покойной сестры Изольды Васильевны. Олеся о таких планах даже не знала. Женщины подолгу разговаривали, куда-то уезжали на такси. Наконец, Иза сообщила, что уезжает с гостьей, вернётся к октябрю. На её двери снова появился замок. Могла Виктора попросить, но пригласила слесаря.
Убыла, не дожидаясь каникул Игоря, в часы, когда Олеся была на работе. На кухонном столе лежало завещание, разорванное пополам. Значит, она больше не наследница третьей, самой большой комнаты. Ну, не совсем всё равно, но не до сердцебиения. Не дождавшись звонка, сама беспокоила Изу.
Не то чтоб скучала - не хотела, показать, что порванное завещание имеет значения. Осенью Изольда Васильевна не вернулась и номер телефона сменила. Душевный дискомфорт недолго мучал Олесю. Виктор к ней окончательно переехал, а мать свою навещал.
Теперь Игорь, как выпадало время, в полную семью приезжал - мама, папа, хоть и без ЗАГСа. Вместе с Виктором, Олеся решилась к родной маме сходить. Вот та, видеть их вместе, рада была. Но требовала расписаться, чтоб "всё, как у людей." Уж очень обнимашек между матерью и дочерью не получилось, но камень с души у Олеси упал.
И снова весна наступила. Вдруг звонок с незнакомого номера. Это была Изольда Васильевна. Слабым голосом она предложила приехать. И назвала адрес частного пансионата для пожилых людей. "Я приеду, Иза," - дрогнувшим голосом пообещала Олеся. "Тогда жди перевод на билет." И отключилась.
И вот их странная встреча состоялась. Изольда Васильевна сама пожелала находиться в пансионате, а не у дочки покойной сестры. Но сначала ей сделали операцию по удалению межрёберной опухоли. Наркоз в её возрасте был опасен, но и терпеть боль она не могла. Выжила, но совершенно ослабла и почти не ходила.
Месяцы жизни были для неё сочтены. Очень захотела увидеть Олесю и организовала встречу. Комната выглядела чистенькой и уютной. Изольда Васильевна, уже не леди, а именно старуха, лежала в кровати с поднятыми перилами. Фланелевая пижамка, на голове косынка, повязанная на манер банданы.
Олеся старалась с улыбкой смотреть, а самой заплакать хотелось. Попросив опустить перила, Иза коснулась её руки:
"Обо мне не печалься. Здесь хорошо заботятся. Мои меня навещают. Они и похоронят рядом с сестрой. Прости за финт с завещанием. На племянницу переписала. Приревновала тебя к Виктору, к маме твоей и даже к Игорю. Ты не моя, а их. За них и держись. Близкие, родные люди. А я кто? Случайный эпизод."
Олеся, взяв руку бедной старухи, прижала к губам.
"Иза, милая Иза, зачем ты так говоришь? Хочешь, поедем домой? Я о тебе позабочусь. Будешь сидеть в любимом кресле - качалке, альбомы листать. Ты очень много для меня значишь..."
Изольда Васильевна улыбнулась с каким-то умиротворением:
"Я теперь спокойна за тебя. Ты будешь счастлива. Сегодня же отправляйся обратно. Одной встречи довольно. Возьми конверт в тумбочке - там деньги на билет. Не возражай. Нет сил спорить и уговаривать. Прощай, моя девочка и прости."
Олеся обернулась от двери, чтоб в последний раз взглянуть на пожилую леди - не родную, и не чужую. Изольда Васильевна послала ей воздушный поцелуй. Изобразив, что поймала, Олеся прижала сжатую ладонь к сердцу.
Зачем-то им обеим нужно было встретить друг друга. Только вот зачем?
от автора: Я старше Олеси на десять лет. История эта мне известна от мамы, общавшейся, как со Светланой Борисовной, так и с Олесей. Изольда Васильевна умерла через пару месяцев после приезда Олеси. Свои комнатки Олеся продала родне покойной. Снова вышла замуж за Виктора. Жить стали с её матерью.
Не особенно гладко. Такой уж характер у Светланы Борисовны. Потом их сменил Игорь с юной женой. Их бабушка приняла терпеливей и мягче. А Олеся с Виктором перебрались к его матери. Так и живут в её квартире, но уже без неё. Светлана Борисовна кряхтит помаленьку. Странно, но Игорь с женой так и остаются при ней.
Благодарю за прочтение. Пишите. Голосуйте. Подписывайтесь. Лина