оглавление канала
Они неслись, не разбирая дороги, практически, перестав быть воинской единицей. Просто - перепуганное стадо мелко-копытных, улепетывающих кто куда от стаи волков. В себя Ольховский пришел уже где-то на середине пути до лагеря. Само-собой, конспирацию никакую никто не соблюдал. Все летели напролом через заросли кустов, через еловые корбы, даже не обходя небольшие корчажки с водой, попадающиеся у них на пути. Только когда слегка выдохлись, Станислав скомандовал привал. Все попадали на землю, кто где стоял. Александр присел на камень, пытаясь отдышаться, когда к нему подошел командир. Тихим голосом он заговорил, настороженно посматривая по сторонам.
- Александр Евгеньевич, я хотел вас попросить, чтобы вы в своем докладе боссу не упоминали… - Он слегка замялся, не зная, как правильно назвать паническое бегство от острова. Потом, видимо, подобрав нужное слово, продолжил. - …о некоторых мелких деталях и незначительных моментах нашей вылазки. Я думаю, ему совсем не обязательно знать несущественные подробности всего произошедшего. Насколько я знаю, господин Улссон – человек очень конкретный и ему наши русские эмоции ни к чему. Ему нужны только голые и сухие факты. – Он вопросительно взглянул на Ольховского, и еще тише добавил. – За своих ребят я отвечаю.
И он вопросительно уставился на Александра. Тот и сам не хотел бы рассказывать Улссону о той панике, которая обуяла их всех на этом проклятом острове. А о том, что происходило после – и подавно. Но лицо нужно было соблюсти. И он, изобразив на физиономии некую хмурую задумчивость, как бы нехотя, кивнул командиру, и коротко, но солидно произнес:
- Я подумаю… - Не следовало вести себя с подчиненными так, будто он один из них.
Станислав еще немного побуравил его взглядом. В глазах командира мелькнула тень не то презрения, не то раздражения, но, будучи хорошим командиром, он никак это не выразил словами, а тоже, коротко кивнул Ольховскому, и отошел к своим бойцам, настороженно наблюдавшим за их разговором.
В лагерь они вернулись уже затемно, когда небо разразилось мелким противным дождем, а туманные клубы выползали из зарослей и низин, словно на службу заступали. Чертова погода!!! Вот все закончится, и он уедет куда-нибудь к солнцу и теплому морю. Может даже возьмет с собой Наталью. Ей за счастье будет, а ему удобно. Все, как говорится, свое с собой, и искать никого не придется. А то он знает этих заграничных роковых красоток. Обчистят до нитки. А Наташка – она надежная. Несмотря на приятные мысли о предстоящем отдыхе, чувствовал себя Александр совершенно разбитым и усталым. Брезгливо оглядел свою помятую, выпачканную и подмокшую форму, но решил, что будет лучше явиться перед начальственные очи прямо так, для большей убедительности его непосильных трудов. Мол, вот он, Ольховский, как простой солдат… и все в таком духе.
Босс его встретил угрюмым взглядом, никак не оценив небрежностей во внешнем виде Александра, помятой, измученной физиономии, и только хмуро пробурчал:
- Ну…? Рассказывайте!
Ольховский по стойке «смирно» вытягиваться не стал. А напротив, изобразив на лице усталость и некую раздражительность, прошел с независимым видом к небольшой тумбочке, на котором стояла бутылка виски, плеснул себе немного в стакан и одним глотком осушив его, уселся напротив Улссона, и приступил к рассказу. В его изложении это выглядело, как организованный поход, в следствие которого был обнаружен один боец с расстроенной психикой, и несколько трупов утопленников. Внятно объяснить, что же на самом деле произошло на острове с командой боец не смог. Но его сейчас приводят в порядок и, он, Александр, надеется, что вскоре они смогут услышать внятный доклад обо всем произошедшем. О гуле, тумане и кипящей воде, он доложил сухо, и только факты. В конце высказав своем мнение по этому поводу, что, мол, вот, столкнулись с загадкой природы. И, не удержавшись, намекнул напыщенному норвежцу, что «Россия – это вам не Норвегия». Весь доклад занял у него не более десяти минут.
Босс слушал его речь, и о чем-то сосредоточенно размышлял. Затем поднялся, прошел к небольшой полке, пристроенной к одной из стенок палатки, и, поколебавшись несколько секунд, выбрал из нескольких книг один старый фолиант. Вернулся в свое кресло, раскрыл книгу, и начал просматривать листки, осторожно переворачивая их тонкими пальцами, словно опасаясь, что они могут рассыпаться от прикосновения. Наконец, найдя нужное место, как ни в чем не бывало, спокойно обратился к Ольховскому:
- Вот послушайте, что написал в своих записках Александр Дюма(отец), путешествующий в 1858 году по России. «Едва мы прошли 4 или 5 миль, как оказались окутанными таким туманом, что перестали что-либо различать вокруг. Среди этого тумана раскатился гром, и озеро стало колебаться, как вода в котле над костром. Можно сказать, что буря была не в атмосфере, а в глубинах вод, которые, казалось, утратили охоту удерживать нас на своей поверхности.
Можно себе представить, в каком состоянии находился наш компас, который был расстроен накануне, во время прекраснейшей погоды. Поэтому наш капитан и не пытался с ним сверяться.» И дальше: «Туман сгущался, гром ужасно гремел, молнии казались какими-то мрачными, пробиваясь сквозь эти испарения. Озеро продолжало колыхаться, не столько от волн, сколько от некоего внутреннего кипения. Я видел 5-6 бурь, но ни одна не напоминала эту. Быть может, это старый Вяйнямейнен[1] проходил из океана в Ладогу. Нечего было и думать остановиться: судно двигалось само по себе и направлялось куда хотело.
Наконец, часа через два, когда все оставалось примерно в том же положении, капитану пришла идея поднять двух людей на мачту, чтобы воспользоваться первым же просветом в тумане. Не прошло и 10 минут, как послышалось нечто вроде галопа группы всадников. Это был поднявшийся ветер. Одним дуновением он разорвал, разбросал завесу тумана. Озеро предстало белым от пены, но раскрывшим свои самые далекие горизонты. Матросы сверху закричали: «Земля!» Все забегали. Капитан совершенно не знал, где мы находимся. Старый матрос объявил, что узнает Валаам. Взяли курс на остров. ..."
Дочитав до конца, он бережно закрыл книгу, и посмотрел на Ольховского с презрительной насмешкой. В его взгляде читалось явное превосходство. Мол, я, иностранец, знаю вашу историю лучше, чем вы, живущие на этой земле. Ольховский чуть зубами не заскрипел от злости, но это было бы непростительной ошибкой. С такими людьми, как этот норвежец (а может и швед, леший их разберет, этих иностранцев!) подобные вещи не проходили без последствий. Ему вдруг пришла в голову старая Одесская шутка: «Кто девушку ужинает, тот ее и танцует». Мысль, сама по себе, была очень неприятной, но Александру пришлось проглотить и это. Ничего… Когда-нибудь наступит и его, Ольховского время. А Элиас меж тем продолжил говорить чуть насмешливым, менторским голосом:
- Если бы вы знали лучше историю своего края, то для вас это явление не было бы такой неожиданностью. Местные называют это явление «барантида». Увы, этимологию слова не знаю, и не спрашивайте. Еще лет эдак четыреста назад, монахи с Валаама посылали челобитную Русским царям, прося прислать «мужей ученых, дабы те вспомоществовали в разборе тайны сей». Так что, ничего нового ты мне не сообщил. Хотя… - Он на секунду задумался, теребя своими тонкими пальцами мочку собственного уха. А когда заговорил, Александру показалось, что босс говорит сам с собой, потому что, многое из услышанного было Ольховскому не очень-то и понятно. Но, несмотря на это, слушал он Улссона очень внимательно, буквально, ловя каждое его слово. – Про то, что из тумана слышатся голоса, которые «зовут» - о таком я не слышал. С этим надо разбираться. Но из всей этой истории мне понятно только одно. Этот остров не есть то место, которое мы ищем. Правда, прошло слишком много времени, и оно, это место, вполне может оказаться и под водой, или наоборот, далеко от берега на суше. Именно поэтому, мне было так важно проследить за Вереей. Она-то уж наверняка должна знать, куда надо идти. А теперь, похоже, мы свой шанс упустили! Вот, дьявол!! – Потом, будто вспомнив, что он в палатке не один, резким голосом спросил. – Что от поисковиков, есть информация? Нашли ее тело?
Ольховский решил быть тоже суровым и резким. В конце концов, этот человек должен понять, что он, Александр, не его мальчик на побегушках. Он ответил сухо:
- Пока нет. Оба берега обследуются очень тщательно. А это в данных погодных условиях, я имею ввиду бесконечные туманы и дожди, не так просто. Если тело унесло в озеро, то придется обследовать ближайшие к устью берега. На это нужно время. И вы должны это понять.
Босс сверкнул на подчиненного злобным взглядом ястреба, сходство с которым придавал ему крючковатый тонкий нос, больше напоминающий клюв хищника. Скорее всего, он собирался ответить зарвавшемуся подчиненному что-то резкое. Но в последний момент сдержался, пробормотав тихо ругательство на своем каркающем языке. Отложил в сторону фолиант, который до сих пор лежал у него на коленях, встал с кресла, и нервным дергающимся шагом стремительно подошел к тумбочке, на которой стояла бутылка с виски. Плеснул пару глотков в стакан, и вновь уселся в свое кресло. Сделав маленький глоток, заговорил уже более мягко:
- Александр, вы должны понять, что я плачу вам и всей компании деньги, замечу, большие деньги, не за то, чтобы вы меня кормили здесь сказками про «условия». Не знаю, может быть у вас так принято, но у меня совсем другой подход ко всему процессу. Мне нужен результат, а вовсе не ваши оправдания! – Сорвался он слегка на визг в самом конце.
Ольховский с непроницаемым лицом смотрел, как корежит его босса, а про себя ехидно думал: «Это тебе не твоя Швеция-Норвегия. Здесь Россия…» Ответил он спокойно, почти не скрывая усмешки:
- Конечно, Элиас… Я понимаю. Но помимо моего понимания и вашего желания существует еще такая штука, как непредвиденные объективные обстоятельства. И вы тоже должны это понимать. – Увидев, как сошлись брови на переносице Улссона, несколько поспешно добавил. – Но люди работают. То, что отряд, находившийся на острове полностью, или почти полностью, уничтожен – это факт. И мы не можем сбрасывать его со счетов. Люди напуганы. И с этим тоже нельзя не считаться. Командиру предстоит приложить немало усилий, чтобы привести людей в норму. Не забывайте, погибли их товарищи, с которыми они прошли долгий и трудный боевой путь. Погибли странно, можно сказать, нелепо. Кстати, их тела так и остались лежать на берегу в лодках. И если вы не хотите, чтобы команда подняла бунт, то нужно проявить некоторое терпение и понимание. Враг, погубивший их друзей невидим, а поэтому непонятен, что тоже не добавляет людям уверенности. – Потом, подумав несколько секунд, все же решил высказаться до конца. – Вы в России, а не у себя на родине, Элиас. Здесь другие законы, причем, я не имею в виду юридическую сторону вопроса. Вы не можете все это игнорировать.
[1] Вяйнямейнен – Герой поэтического карело-финского эпоса «Калевала», первочеловек и сын богини Ильматар.