Первый Парад Победы в 45-м Георгий Жуков должен был принимать на белом коне. Так решил Сталин. Где найти подходящую лошадь? В манеже Министерства обороны в Хамовниках! Именно там находился любимец Климента Ворошилова по кличке Символ, красавец-скакун маршала Рокоссовского – Полюс, лошадь Будённого – Софист. Но ни один из этих коней Жукову не подходил: масть не та, не белая. Однажды центральный манеж посетил начальник Генерального штаба Антонов. Он внимательно всё осмотрел и уехал расстроенным.
АНТОНОВ: Ищите другого коня! Срочно! Даю вам четыре, максимум пять дней на решение этой задачи!
Военные бросились на поиски. Где они только ни были: конный завод, Центральный ипподром, все столичные конно-спортивные школы объездили и ничего. Пусто. Нет нужного экземпляра. И все же им повезло. В кавалерийском полку госбезопасности, который располагался возле Хорошевского шоссе, обнаружился подходящий белый жеребец по кличке Кумир. И совсем скоро на «смотрины» приехал «первый кавалерист государства» маршал Семён Будённый.
БУДЁННЫЙ: Ничего себе! Это где же Вы такого красавца разыскали? Хорош! А ну-ка, рысью его пустите. Ага. Хорош! Ой, хорош! Так, а теперь... Галоп! Нет, ну каков красавец. Молодцы, товарищи! Вопросов нет. Утверждаю!
Буденный сам не помнил, когда впервые сел в седло. Земляк маршала – Константин Новиков – утверждал: многим односельчанам казалось, что Семён Михайлович всегда умел ездить верхом.
НОВИКОВ: Да он с малых лет любил лошадей. На масленицу у нас обычно устраивались соревнования. Нужно было на всём скаку поднять с земли фуражку и надеть ее на голову, на галопе пролезть под живот лошади и сесть с другой стороны. Будённый был первым среди нас.
Он окончил годичные курсы Высшей офицерской кавалерийской школы в Петербурге. Именно тогда Буденный-старший стал настоящим мастером верховой езды: занимал призовые места в джигитовке и в прыжках через лошадь — запросто мог «перемахнуть» сразу через шестерых, рассказывал сын маршала, Михаил.
Усы чёрные вразлёт, сам ростом не больно здоров, но кряжист. Главное — конь у него приметный. Буланый, с чёрным ремнём по спине, хвост чёрный, а грива — вороново крыло, аж в зелень отдаёт. Рубашка у коня редкая, всякому известная — кому ж ещё быть?... Буденный!
Так говорили о нём белоказаки. С первых месяцев Гражданской войны Семён Михайлович возглавлял кавалерийские соединения, а позже командовал им же созданной Первой Конной армией.
Из воспоминаний внука маршала Алексея.
АЛЕКСЕЙ БУДЕННЫЙ-ВНУК: Корни моего деда с Дона. Жила их семья среди казаков. Там были стычки, там был Ростов-Дон. И вот эта тачанка-ростовчанка родилась оттого, что появились пулеметы в конце 19-го века. Но проблема пулеметов была в том, что они очень много весили. Поэтому их поставили на крепкую повозку. В тачанки впрягались от двух до четырех коней. Проезжали они везде. Дед мой больше доверял коню, верховому передвижению, чем автомобильному. Он обожал лошадей.
В 1918-ом году Буденному подарили лошадь по кличке Казбек. Всю Гражданскую они пройдут вместе.
БУДЕННЫЙ: Жаль не встречался я больше с тем казаком, а то еще раз сто сказал бы ему спасибо за Казбека. На этом жеребце я воевал много и часто. К сожалению, лошадиный век гораздо короче человеческого. Вторым, почти столь же любимым, стал конь Софист. Но он - для мира, для праздника: он нервен и пуглив. А Казбек — под пули, под шашки, в огонь и в воду. Мы ведь и людей на эту чашу весов бpocaeм!
Тот самый легендарный Казбек был ранен в бою несколько раз. Буденный всегда держал его при себе. В 1924-ом году, став инспектором кавалерии и переехав в Москву, Семён Михайлович привез любимца с собой. По воспоминаниям внука маршала – Алексея, конь до последних своих дней верно служил хозяину и пал в возрасте восемнадцати лет.
АЛЕКСЕЙ БУДЕННЫЙ-ВНУК: У деда под седлом погибло девять лошадей. А из его седла - после боя - пули вытряхивали десятками. Он вообще говорил, что живет случайно, что он не должен жить, потому что его могли убить больше ста раз.
Кавалерия против танков! В годы Великой Отечественной многие удивлялись, неужели маршал не понимает – это утопия! Однако сын полководца – Михаил – утверждал, Буденный никогда не заводил спора, что лучше, бронетехника или конница.
МИХАИЛ БУДЕННЫЙ-СЫН: Отец был реалистом и понимал, что время кавалерии проходит, она отживает свой век. Но понимал и другое - в предвоенные годы создать большую техническую армию нет возможности, а большая развитая кавалерия — вот она, готова. Опыт показал, что не во всем он ошибался — во время обороны Москвы в 45-ти градусные морозы техника часто вставала, попросту замерзала, и единственными мобильными подразделениями оставалась конница.
За рубежом Буденного называли «Красным Мюратом» – в честь прославленного маршала наполеоновской Франции. Ленину такой псевдоним военачальника очень нравился и в разговоре с Кларой Цеткин в 1920-ом году вождь пролетариата заявил: "Наш Буденный сейчас, наверно, должен считаться самым блестящим кавалерийским начальником в мире. Вы, конечно, знаете, что он крестьянский парень. Как и солдаты французской революционной армии, он нёс маршальский жезл в своем ранце, в данном случае - в сумке своего седла. Он обладает замечательным стратегическим инстинктом. Отважен до сумасбродства, до безумной дерзости. Он разделяет со своими кавалеристами все самые жестокие лишения и самые тяжелые опасности. За него они готовы дать разрубить себя на части".
Последней лошадью Буденного стал жеребец по кличке Софист. Он родился в 1945-ом году и был подарен маршалу сразу после Победы. Как вспоминал один из московских коневодов, полководец очень трепетно относился к своему новому любимцу.
Софист чувствовал приближение Буденного, когда тот еще только шел по двору: не видя хозяина, конь радостно ржал. Маршал подходил к нему, что-то нежное шептал, а тот, положив голову на плечо хозяина, внимательно слушал. Ласково поглаживая голову и шею лошади, Семен Михайлович угощал Софиста сухарями или морковкой. Конь, мягко уткнувшись носом в хозяйскую ладонь, замирал, чуть-чуть кося глазом. Потом он послушно и четко выполнял команды: подавал поочерёдно ноги, опускался на колени, ходил за Будённым, как ребенок за матерью. Они оба были счастливы.
Во время Гражданской войны кавалерийский отряд Будённого повстречал возле Полтавы ассенизационный обоз. Полководец сразу заметил: лошади у мужичка старые, дряхлые. Все - кроме одной. Наверняка породистой. Семён Михайлович решил поинтересоваться.
БУДЁННЫЙ: Ответь мне, хозяин. Откуда у тебя... вооот этот вот конь? Украл, небось?
МУЖИК: Скажешь тоже... украл. Белые дали, взамен моей!
БУДЁННЫЙ: А чего это они вдруг решили?
МУЖИК: От Вас спрятать хотели. У этой лошадки, между прочим, тавро имеется — царская корона.
БУДЁННЫЙ: Врёшь!
МУЖИК: Вот те крест!
Тавро – знак, которым коннозаводчики отмечали своих племенных лошадей. Такое клеймо наследовалось подобно фамильному гербу и редко когда изменялось. Будённый подошел к коню, приподнял гриву и...
БУДЁННЫЙ: Вот это да! И вправду тавро. Послушай, хозяин, у меня к тебе предложение.
МУЖИК: Поняяяятно. Белые, значит, дали коня, красные отберут.
БУДЁННЫЙ: Почему отберут? Я предлагаю обмен. Вместо твоей лошади ты получаешь двух моих! Любых! На выбор! Идёт?
МУЖИК: Оно, конечно, выгодно. Две – больше одной. Ладно, по рукам. Забирай!
Корона, обнаруженная под гривой коня, была клеймом завода Султан-Гирея, где растили арабских лошадей. Найденная лошадь оказалась племенным жеребцом по кличке Ценитель.
Вспоминал маршал Будённый.
БУДЁННЫЙ: В двадцатом году мои бойцы захватили в качестве трофея ещё одного арабского жеребца по кличке Цилиндр. Его украл Врангель на государственном Стрелецком заводе. Видимо, хотел въехать в Москву на “белом коне”. Ничего у него не получилось!
Впоследствии те самые два коня — Цилиндр и Ценитель — стали родоначальниками совершенно новой породы - терской.
В 1903-м году его призвали в армию, в Приморский драгунский полк. Буденный воевал с японцами, отличился во время Первой мировой, за что получил повышение по службе.
БУДЁННЫЙ: Если говорить о себе, то я не желаю иной судьбы, чем та, которая выпала на мою долю. Я счастлив и горд, что был командармом Первой Конной… У меня сохранилась фотография, на которой я снят в форме старшего унтер-офицера драгунского полка с четырьмя Георгиевскими крестами на груди и четырьмя медалями. Как в старину говорили, у меня был полный георгиевский бант. На медалях отчеканен девиз: «За веру, царя и Отечество». Но мы, русские солдаты, воевали за Отечество, за Россию, за народ.
Чапаев, Ворошилов, Будённый. Они стали символами молодой Красной Армии. Про них слагали легенды, сочиняли анекдоты.
СТАЛИН: Семён Михайлович! Ты что, с ума сошел? Я запрещаю это делать! Даже не думай!
Сталину было, отчего злиться. Однажды Буденный решил лично проверить, как хранятся боеприпасы. В частности, патроны для винтовок. Полководец по неосторожности поднёс к ним папиросу. Порох внезапно загорелся, опалив один ус, который навсегда остался седым. Семён Михайлович решил сбрить усы, но получил строгий нагоняй от самого Сталина.
СТАЛИН: Товарищ Будённый! Я запрещаю Вам брить усы! Ты что? Разве не понимаешь? Они уже давным-давно принадлежат всему народу?!
Впоследствии в Москве ходила легенда, мол, чтобы сделать усы одинакового цвета, Будённый их подкрашивал, но поскольку краска была некачественной, они иногда становились фиолетовыми.
Маршал Будённый прожил девяносто лет. Почти век. Его похоронили с почестями у Кремлёвской стены. Рассказывают, что именно в тот день в кавалерийском манеже Министерства обороны в Хамовниках, происходило нечто особенное.
КОНЕВОД: Это всё конь Семёна Михайловича по кличке Софист. Он как будто знал, что произошло! Я впервые в жизни видел, как плакала лошадь! Из ее глаз ручьём текли слезы.
Слушайте программу "Маршалами не рождаются" на Радио ЗВЕЗДА