Мы снова пошли в яростную атаку. Десантные боты снизились до предела и выдвинули в стороны аппарели с подвешенными на них коконами. Три, два, один... Пшикнули пневмозахваты и коконы по одному, россыпью отделились от креплений, прокатившись по испещеренному взрывами и обломками грунту, раскрываясь и обнажая готовых к бою ме́хов.
Проверка системы, активация щита, подключение и тест сервомоторов, орудий и систем наблюдения. На всё у меня ушло около полутора секунд. Долго, нужно продолжать совершенствоваться! Хотя уже лучше, чем в первую мою высадку. Прямое подключение биоячейки к электронным системам ме́ха давало ряд преимуществ в скорости реакции, контроле обстановки, захвата и удержания целей, ну и, естественно, боевого взаимодействия с другими бойцами, группами и подразделениями. Мы были единым боевым механизмом, объединенным совершенной нейронной сетью под названием "Паутина".
- Шестой взвод на грунте! - начали поступать отчёты от командиров групп и взводов и я, проверив готовность своего отделения, отправил ответный сигнал.
- Всем группам сконцентрироваться на квадрате Б-0, атака после массированного артобстрела! Воздушно-космическая разведка выявила брешь в обороне этого сектора! Ваша задача закрепить преимущество и продержаться до подхода штурмовых отрядов! - спокойно распорядился женский голос прямо в моём подсознании.
Пропищали индикаторы, означавшие прием информации от командиров и взводных. На тактической карте отобразилась схема укреплений противника и маркеры вектора атаки. Я быстро сверился со схемой и, отправив нейро-пакет своим бойцам, выдвинулся к цели. Механические мышцы активно взаимодействовали с биоячекой, что делало наши манёвры стремительными и молниеносными.
Впереди расцвели всполохи взрывов на укреплениях противника. В грязное небо поднялись тучи пыли и дыма, специально созданного для прикрытия нашего маневра. Визуализация сразу же сменилась на тактическую схему, четко вырисовывающую ландшафт, обломки строений, а самое главное - подсвечивающую тепловые сигнатуры противника и его техники. Нас же тепловизорами засечь было невозможно, ведь мехи состояли из неорганических материалов, а биоячейки были скрыты надёжным слоем брони и полимерного экранирующего состава. Враг открыл ответный огонь, на такой дистанции бывший больше заградительным и не прицельным. Их кинетическое оружие имело ряд минусов, таких как видимый тепловой след выстрела, по которому мы наводили свои прицелы и заливали эти места плазменными зарядами. Но было у них и преимущество в скорострельности и бронебойности. Конечно, мы активно маневрировали, но и траектория полета снарядов не всегда точно предсказывалась, отчего появились первые потери. В основном не критические и связанные исключительно с выходом из строя двигательных узлов. Ремонтные дроны тут же устремлялись к поверженному меху и при возможности возвращали его в строй. Но чем ближе к позиции врага мы подбирались, тем больше возрастал процент полного вывода из строя атакующих ме́хов, которых уже приходилось эвакуировать для капитального ремонта.
Но самым страшным для операторов мехробота было поражение биоячейки, ведь это означало только одно - безвозвратную смерть! И такие попадания, фатальные и невозвратные, возрастали пропорционально уменьшению расстояния до цели. А мы подошли уже на максимальную дистанцию успеха предыдущих десантных групп. Под ногами все чаще и чаще стали попадаться части и развороченный остовы ме́хов, окончательно потерянных для Экспедиции. Оставалось надеяться, что большинство операторов было эвакуировано и сейчас они ждут своего часа для очередной высадки, сохраняя в электронной памяти нейропространства извлечённые уроки.
Заметив сигнатуры противника и множественные вспышки выстрелов я выслал сигнал для маневра и приказ открыть огонь на поражение. К развалинам вражеских укреплений устремились горячие сгустки плазмы, способные уничтожать всё живое на десятки метров вглубь укрытий противника. Но и с нашей стороны пошли первые потери. Враг стал вести более прицельный огонь, что осложнялось нашим активным маневрированием, но выпущенные ракеты доделывали начатое, разя десантных ме́хов одного за другим. Я отметил, как на тактической схеме гасли дружественные маркеры и послал сигнал о перегруппировке. Мой взвод разом ударил плазмой по руинам и перестроился в клин с тяжёлым гренадерским мехом на острие. Во врага полетели осколочные болванки, наводящиеся автоматически на любую щель из которой возможен был ответный огонь. В расширяющиеся от взрывов проемы влетала плазма, выжигая все сообщающиеся между собой полости и всё живое внутри.
Однако противник не сдавался, бросая в бой новые и новые резервы. Они быстро ориентировались и уже поняли, что новый вектор атаки нащупал слабое место в их обороне, поэтому концентрировали солидную группировку в этом месте. Тем более враг знал, что не отрази он атаку трехсот десантных мехов, они займут плацдарм и откроют дорогу для штурмовых отрядов, которые метр за метром будут выбивать их из подземных укрытий. А это гораздо плачевнее, чем атаки с воздуха или десантные ударные группы.
На тактической схеме несколько точек с зелёного поменяли цвета на оранжевый и красный. Красный означал конец для биоячейки мехробота и его повреждения расценивались как летальные для аппарата, что делало его эвакуацию нецелесообразной. К оранжевым же меткам устремлялись дроны спасатели, чьей миссией было извлечь биоячейки и эвакуировать их из под обстрела. При этом эвакуация меха была второстепенной и в большинстве случаев не приоритетной. Мехов было много, а вот готовыми и опытными биоячейками Экспедиция раскидываться не согласна. Не успел я послать информационный пакет в расчетный центр, как на схеме возникла огневая точка врага, подсвеченная красным треугольником как приоритетная цель для удара. Но враг опередил меня и прежде, чем я скорректировал огонь отряда на этом месте, скорострельный многозарядный ракетомёт разрядил в нас весь свой боезапас.
Большинство ракет были прикрытием для напичканных умной составляющей собратьев. Их целью было отвлечение нашей мобильной ПРО, чтобы маневрирующие и самонаводящиеся снаряды без проблем добрались до моих бойцов. Я выстрелил из рельсовой электромагнитной пушки, чей заряд быстрее достигнет ракетный рассчет, чем плазменные сгустки. Да и энерго-щиты ему не страшны, а они наверняка есть у столь ценного орудия противника. Место, откуда по нам отстрелялись, расцвело на серо-зеленой схеме яркой кляксой, что означало детонацию боезапаса и достигнутый моим выстрелом успех. Однако это и работа активных систем ПРО моего меха было последним, что я увидел.
Меня тряхнуло и откинуло в сторону. Все данные и показания приборов и датчиков тут- же погасли. Моему восприятию транслировался только аварийный оранжевый свет.
- "Интересно, когда настанет летал, я увижу красный свет или не увижу ничего?" - пронеслось искрой в моём сознании.
Странно, но сколько раз меня вырубало, такая мысль пришла впервые. Видимо раньше не было времени об этом задуматься.
- Оператор триста одиннадцать, ожидайте эвакуации! Критические повреждения боевой единицы. Энергоядро уничтожено. Приоритет - эвакуация биоячейки, приготовиться к гибернации! - зазвучал приятный и мелодичный женский голосок, транслируемый напрямую в моё сознание.
Гибернация сродни отключению. Больно, холодно и обидно! Всё, что ты успеваешь запомнить - это вспышка, угасающая тонкой белой линией, сменяющейся полнейшим мраком!
----------------------------------------------------------------------
Гибернацию я не любил не только потому, что она была похожа на смерть, окончательную и бесповоротную, а ещё и за то, что сознание потом приходилось собирать по осколкам, успокаивая и упорядочивая крутящиеся всюду образы и вспышки памяти. Хорошо, что у меня отсутствовало тело - наверняка я ко всем прочим бедам чувствовал бы жуткую боль и испытывал адские муки!
Но мой разум был отделён от тела. Давно, ещё до создания Экспедиции. В одну из битв за мою родную планету, где я, опытный ветеран и грамотный пехотный командир получил смертельное ранение при высадке захватчиков. Раса агрессивных жуков, атаковавших Содружество Наций повергла человечество в хаос и погрузило в пучину многолетней борьбы за существование человека как вида! И тогда моё сознание было отделено для сохранение и использования в проекте "Экспедиция" - ответном ударе по мирам агрессора. Такая инновация позволяла сохранять человеческие жизни, а сознание наиболее опытных солдат использовать многократно, что существенно укрепило наши успехи на полях сражений.
И сейчас я покорно ожидал погрузки в корпус нового меха, готовившегося к отправке на поверхность с новой волной планетарного десанта. Сколько раз я уже проходил эту процедуру, даже не счесть! Раз за разом я возвращался на поле боя, так или иначе доделывая свою работу и вскрывая панцирь защитных укреплений, позволял штурмовикам навеки гасить очаги сопротивление космических агрессоров!
Автомат ремонтного дрона вложил последнюю часть бронезащиты над моей биоячейкой и зафиксировал её болтами. После этого я сразу же получил контроль над мехроботом и подал сигнал на движущие манипуляторы, которые перетащили меня на десантную аппарель. Я был одним из последних "перезагруженных" на этом десантном боте, что означало наше скорое отбытие к линии соприкосновения. Бот плавно взмыл над поверхностью и понёсся к кипящему в паре десятков километров от плацдарма сражению. Туда, где остатки первой волны почти продавили оборону вражеской крепости. Отстреливая тепловые ловушки, транспортник завис над грунтом, раскидав новую партию мехов и быстро ушёл в обратном направлении, где эвакуационные дроны заканчивали загрузку спасённых биоячеек в новые машины. Самое ценное, что от нас осталось, береглось всеми возможными способами и потеря каждого разума являлась горькой утратой для Экспедиции.
Всё, что я помнил о себе - это постоянные сражения, битва за выживание, постоянный бег и взрывы. Вот и последним воспоминанием моей физической жизни была кровавая битва, окончание которой я не запомнил. Только вспышка и неощутимый пробел, который восполнил пакет данных, загруженный в подсознание через сотни нейрошунтов, присоединенных напрямую к мозгу, обвитому нервными узлами , заключённому в капсуле с питательным гелем и защищённому прочной оболочкой. Всё, что осталось от моего тела и от моей прошлой жизни. Можно сказать, лучшая моя часть, спасённая специалистами проекта "Экспедиция" и способная послужить на благо всего человечества!
Теперь меня раз за разом перезагружали, пересаживая из одной механической оболочки в другую, становившимися заменой утраченного тела, вновь позволявшими обрести зрение и физический контроль! И передо мной ставили задачи и конкретные цели, которые я не раздумывая выполнял. Я - идеальный солдат! Я не боюсь потерять конечность, я не боюсь мин и ракет! Я почти бессмертен, меня трудно убить. Я не чувствую страха, боли, жара или холода. Мне не нужно дышать и питаться - всё это восполняет питательный гель биоячейки и умные системы ме́ха, которого заменят в случае неудачи и я снова смогу крушить врагов! А ещё мне не нужен отдых! Железные тела не устают и не нуждаются во сне!
Я настроил систему и помчался вперёд. Полторы секунды, ни больше ни меньше. Я снова подключился к "паутине" и получил активные целеуказания и связь со взводом. Рубеж был почти взят, но агрессоры продолжали огрызаться огнем со всех видов оружия, которое имелось в их распоряжении. Вот взмыла ракета из замаскированной пусковой шахты и сбила не успевший совершить манёвр уклонения десантный бот. Транспорт почти в мгновение исчез в яркой вспышке и посыпался на поверхность тысячей горящих обломков. Скорее всего большинство мехов не получат повреждений благодаря защитному кокону, но исключать фактор заложенных потерь не стоило. Оставалось надеяться, что большинство биоячеек уцелеют и их успешно перезагрузят! Я не стал отвлекаться на этот досадный эпизод и, расчищая себе проход плазменными пушками, ворвался в образовавшуюся в земле прореху, выпуская маленькие разведдроны, сканирующие пространство вокруг. Где-то там, позади, осталось лежать грудой металла моё первое механическое тело. Моя предыдущая попытка!
Враг буквально зубами цеплялся за каждый метр укреплений, затрудняя наше продвижение, но мы активно жгли их плазмой и дронами убийцами, продвигаясь вглубь. Система наведения то и дело подсвечивала тепловые сигнатуры в извилистых коридорах бункера и я нещадно гасил их из бортового оружия, обильно заливая плазменными сгустками или сражая сквозь толстые укрепления рельсовыми снарядами. Однако и без потерь с моей стороны не обошлось. Я с досадой наблюдал, как один за другим гаснут огоньки моего взвода, меняя цвета с зелёного на оранжевый и ещё чаще на красный. Это вынуждало меня ещё яростнее двигаться вперёд, не щадя системы своего меха. Я не боялся, я один раз уже умер, а потом умирал ещё тысячи раз, но уже в железной оболочке. Я знал, что я вернусь, иначе просто не может быть! Я должен задавить гадину, чего бы мне это не стоило! В конце концов, мне было за что мстить! Я не помнил, просто знал это!
Большего энтузиазма мне добавили сообщения о потерях ещё двух транспортов и затруднении прибытия к нашим позициям штурмовиков, заточенных под бои в таких узких проходах. Затруднена была и доставка эвакуационных дронов, всё чаще и чаще становившихся целью обороняющихся. Плацдарм, который мы захватили такой ценой, мог быть потерян с минуты на минуту, а это означало крах всей миссии. Означало, что безвозвратных потерь станет больше! Я очень этого не хотел и рвался вперёд, круша всё на своём пути и не заметил, как из всего взвода со мной осталось только двое. Но когда я это понял, было уже поздно...
Волну жара я буквально испытал всем естеством, хотя и был лишён чувств. Электроника засбоила и большая часть систем просто вырубилась. Я потерял ход. Новая волна жара и яркая вспышка вырубили системы обзора и наведения, я стал слеп и врезался в стену, застряв там своим массивным корпусом. А третья волна отрубила оружейные системы и систему управления манипуляторами. Я был обездвижен и обезоружен! В сознании настойчиво бились тревожные сигналы, но я игнорировал их, пытаясь задействовать аварийные контуры и перезагрузить ме́ха. Ничего не вышло. Система моей машины ушла в защитный режим, заблокировавшись даже от оператора.
- Оператор триста одиннадцать! - раздался знакомый голос. - Вы утратили контроль над системой! Запущен протокол стирания!
- Нет, стой! Я пытаюсь восстановить доступ! Верни мне контроль над машиной!
- Опасность захвата технологий! Запущен протокол стирания! - повторил в моём сознании бесстрастный голос.
- Да что-ж такое!
- Утрата технологии! Оператор триста одиннадцать, снимите блокировку на прием сигнала!
- Какую блокировку? Верни мне контроль, я могу сражаться! Или эвакуируй биоячейку!
- Спокойно, боец! Мы берём под контроль твою систему! - раздался в моем сознании незнакомый мужской голос.
- Что? Ты ещё кто такой?
- Терпение, солдат, скоро всё узнаешь!
Это было необычно. Я забыл, но на уровне какого-то, непонятного до этого момента, чувства знал, что так звучит живой голос. Эмоциональный, индивидуальный. Так-же как, наверное, звучал и мой голос. Так странно, за столько лет службы я ни разу не слышал других голосов! Со мной общалась один и тот же оператор сопровождения и её голос ни разу не изменился!
- Кто вы? Из какого подразделения? Вы спасатели? Или штурмовики? - я ни разу не слышал голос сослуживцев или представителей смежных подразделений. Я получал все сигналы в сформированных инфопакетах или образами, транслируемыми в моё подсознание через нейрошунт.
- Нет, боец. Мы - люди!
Вспышка и я снова получил доступ к обзорным системам. Я напрягся, если это применимо к трём кило серого вещества, обвитого нервами и проводами! На обзорном экране я увидел множественные тепловые сигнатуры целей. Система безопасности взвыла, пытаясь получить доступ к датчикам наведения и вооружению.
- Тихо, тихо! Вот это всплеск! - снова зазвучал незнакомый голос, приправленный неузнаваемыми эмоциями. Странно, но я не обнаружил в них агрессии или угрозы. Лишь что-то нейтральное. - Не обессудьте, господин старшина, но я перехватил управление вашими системами! Для общей безопасности!
- Кто вы? Я вижу вас как врагов!
- Неудивительно! Потерпи немного!
Вспышка и изображение, транслируемое внешними камерами, обрело естественные краски и очертания. Если бы я мог кричать, я бы закричал. Передо мной стояли люди! Я забыл, но знал что это люди! Солдаты, наверное такие же, каким был и я в своем биологическом теле!
- Что это значит? - спросил я. Наверное, человек меня не слышал, а получал мои вопросы в виде пакета данных, поэтому отвечал с задержкой, опуская голову к планшету.
- Прости, солдат! Но правда гораздо горше, чем ты можешь представить! Однако я попытаюсь исправить твои заблуждения! Просто не ставь блоки! Я подключаюсь к твоим хранилищам! От этого зависит судьба человечества как вида!
- Я слышал это сотни раз! Скажи мне, кто ты?
- Я капрал Майерс! А ты, старшина Роб Юстенс! Командир взвода терробороны на планете Искра три! Ты сражался храбро! Спасибо тебе!
- Откуда ты это знаешь?
- Считываю из твоей памяти! Прости, представляю, как это тяжело слышать!
- Но... Проект "Экспедиция"! Ответный удар! Мы же бьём жуков у них дома! - я не мог сконцентрироваться от наплыва эмоций, о которых давным давно позабыл.
- Небыло у нас таких проектов, старшина! Мы на Земле! Это Жуки давят нас на последнем рубеже обороны! Но нам повезло встретить тебя! Зачастую ячейки самоликвидируются, а ты каким-то образом уцелел!
- Я что, не человек?
- В общем-то уже нет. Ты инструмент в руках врага, прости. Я не виню тебя! Просто не сопротивляйся и сможешь послужить человечеству в последний раз!
- Я... Я не понимаю... А Искра три? Мы победили?
- Нет, старшина! Увы. Искра три уничтожена полностью.
- Там мой дом ... Наверное.
- Мне жаль! - человек повернулся к спутникам и кивнул им. - Пакет загружен, можем уходить!
- Вы меня отключите? - почему-то решил спросить я, уже не надеясь на ответ.
- Мы подарим тебе заслуженную смерть! Избавление! Ты храбро бился за Искру! Я думаю, для тебя это будет долгожданной наградой!
- Спасибо... - я больше не нашелся,что ответить этим бойцам.
- И тебе! Прощай, старшина!
И меня отключили. По настоящему и навсегда. Это было приятнее, чем гибернация и, пока след моего сознания угасал, я видел множество образов. Лица, картинки, эпизоды из жизни людей, по большей части мне незнакомых, места и ощущения, вкусы, запахи и звуки. Это был я! Моя жизнь. Моя Искра. Я забыл. Но я знал ...