110 лет назад вся Россия праздновала 300 летие дома Романовых. Все журналы, даже достаточно либеральные, писали об этом событии. Для каждого тогдашнего СМИ в воцарении дома Романовых было что-то свое. Не обошли своими вниманием этот юбилей и издатели газеты Копейка и журнала Всемирная панорама. Вышел целый юбилейный выпуск журнала, посвященный этому знаменательному событию в русской истории. В журнале было несколько статей и рассказов, и мне захотелось опубликовать несколько этих материалов. Первый рассказ:
НАЧАЛО ДОМА РОМАНОВЫХ
Возвышение рода Романовых — это борьба «княжат» (Рюриковичей и Гедиминовичей) с нетитулованною придворную знатью, ставшей сильной не древностью и знатностью родословной, но службою государевой и близостью или родством к царским дворам.
Фамилия Романовых повелась от имени Романа Юрьевича, окольничего Ивана
Васильевича, дщерь которого, Анастасию, грозный царь выбрал себе в невесты. Боярами Романовы стали с 1587 года, когда старшему в роде, Федору Никитичу, будущему патриарху, сказано было боярство.
Княжата враждебно следили за возрастающим влиянием новой служилой фамилии, и жаловался кн. Ростовский на царя Ивана, «что царь-де теснит великие роды, а приближает к себе молодых людей. Да и тем нас истеснил, что женился — у боярина своего дочерь взял, робу свою, а нам как служите своей сестре?»
Но разговоры с царем Иваном были короткие. Он слушает своих шурьев, Данилу и Никиту Романовичей Юрьевых и, по их совету, не продолжает завоевания всего Поволжья и
Крыма, а довольствуется Казанью и Астраханью и занимается укреплением границ и постепенной колонизацией на Волге и Дону, так как нельзя было, как видели Романовичи, сразу сломить татарскую мощь.
Никита Романович был не только умный политик, но и честной, правдивой души человек, противник Малюты, далекий от опричины, заступник перед грозным царем за опальных, как о том повествуют даже народные песни. Никита помогал Грозному уничтожить привилегии княжат и крупных землевладельцев, объединить и подчинить все самодержавной единой московской власти. При Федоре он — регент, но смерть скоро прекращает его власть.
Правой руке Никиты Романовича— Годунову, свойственнику, покойный завещает блюсти своих детей, пять братьев Никитичей Романовых, из которых старший, Федор, красавец и щеголь, приветливый и радушный, был к тому же большой честолюбец, с темпераментом бойца и огромной энергией. Ходили слухи, занесенные и в записи, что царь Федор завещал престол двоюродному брату своему Федору Романову.
На соборе 1598 г. у Федора Романова была своя партия, но царем стал Борис Годунов. Произошел разрыв между Романовым и Годуновым. Говорят, что Федор кидался на Бориса с ножом. Сторонники Романовых обвинили Годунова в убиении царевича Димитрия и царевны Феодосии, в отравлении царя Федора и они же противопоставили Годунову Симеона Бекбулатовича, а потом измыслили Димитрия Самозванца.
Годунов начал расправу с соперниками. По доносу дворового Романовых, Бартенева-второго, в 1601 г. их обвинили в волшебстве, в том, что они «злодеи, изменники, хотели царство достать ведовством и кореньем».
Нелепое обвинение, столь характерное для того времени, разбросало дом Романовых по всей Руси. Федора сослали в Антониев-Сийский монастырь и постригли под именем Филарета.
Сначала Филарет-Федор тосковал и печаловался, как доносил пристав:
«Милыя мои детки, маленькия, бедныя остаются — кто-то будет их кормить, поить? А жена моя бедная жива-ли? Чаю, где-нибудь туда ее заточили, что и слух не зайдет. Ох, мне лихо, что жена и дети: как помянешь, таки словно рогатиной в сердце кольнет. Хоть бы их раньше Бог прибрал»!...
Но к 1605 г. настроение его резко меняется, и тот же пристав доносит:
«Живет старец Филарет не по монастырскому чину, всегда смеется неведомо чему и говорит, про мирское житье, про птицы ловчия и про собаки, как он в мире жил, а к старцам жесток, лает их и бить хочет, а говорит старцам Филарет старец: «увидят они, каков он вперед будет»!..
Такое настроение имело причины— об эту пору царь Борис боролся с Самозванцем. Самозванец вызвал из заточения Филарета и инокиню Марфу. Василий Шуйский, чтобы задобрить, прочил Филарета в патриархи. Тушинский вор увозит его в свой лагерь, и здесь он, видимо, добровольно играет роль главы духовенства. Потом Филарета посылают для переговоров о Владиславе к Сигизмунду, где он и остается в полоне, пока его не выручает в 1619 г. сын — царь Михаил.
Других Романовых Годунов доконал: Александра, по летописям, удавили у берегов Белого моря. Василия и Ивана сослали в Пелым, где первый умор от дурного обращения приставов. А Михаила, богатыря и силача, заковали в трехпудовыя цепи и увезли в Ныроп, в пермскую землю, и посадили в специально для него вырытую в земле яму-тюрьму, где и выпрямиться человеку нельзя. Тяжелый ошейник запирался десятифунтовым замком, от него сзади шла длинная цепь, да цепи трехпудовыя на ногах и руках. Через отдушину опускали узнику хлеб и воду.
Протяжное пение церковных молитв слышалось из ямы и сбегались сюда посадские люди послушать, как ноет знатный боярин, волею царскою превращенный в собаку на цепи. Слава о заточнике-страдальце разнеслась по всей пермской земле и дальше до Москвы.
Годунов, говорят, дал тайный приказ: уморить Михаила голодом.
Стали бросать в яму куски черстваго хлеба все реже и реже. По целый год все же доносилось из ямы церковное пение. Наконец, открылся секрет. Пристав Тушин разрешил жителям донимать боярина — бросать в него поленьями, навозом, чем попало. Но посадские учили детишек:
— Возьмите большую дудку, хлеба туда но кусочкам напихайте, как будто бы дразнячись, кидайте в яму. Но стрельцы раз раскрыли все. Ребят высекли, а отцов в Московском приказе запытали до смерти. Удвоили стражу... Заморили царскаго врага.....
Самозванец приказал перевезти прах Михаила в Новоспасский московский монастырь, в усыпальницу бояр Романовых. Только силой удалось отобрать у ныропцев гроб страдальца и часть цепей. Другая часть их осталась при ныропской церкви.
Над ямой-тюрьмой построили часовню. Туда ходят богомольцы и уносят в ладонках землю и в цепях Михаила Никитича простаивают, как в веригах, всю церковную службу.
Жену Федора-Филарета тоже постригли под именем Марфы, сослали в Заонежье, в Толвуйский погост, где она пробыла год.
Детей: Михаила (будущаго царя) и Татьяну, отправили с некоторыми родственниками в Белоозеро.
Через год разрешили Марфе с детьми жить в романовской вотчине, в с. Клину, юрьевского уезда. При Лже-Димитрии они приехали в Москву.
Испытания закалили и без того твердый дух Филарета и с 1610 г. он уже выступает пламенным и стойким защитником неприкосновенности русской земли, что и послужило причиной долголетнего плена его в Мальборгском замке.
Все это сделало имя Филарета популярным в народе, наряду с отцом его, защитником опальных, — Никитой Романовичем, и кроткой царицей Анастасией, и послужило одной из причин, почему выбор собора всея земли в 1613 г. остановился на его сыне Михаиле Феодоровиче.