1. Текст.
Владимир Высоцкий
К поэтам
Кто кончил жизнь трагически, тот истинный поэт,
А если в точный срок, так в полной мере.
На цифре 27 один шагнул под пистолет,
Другой же в петлю слазил в «Англетере».
А 33 — Христу. Он был поэт, он говорил:
Да не убий. Убьёшь — везде найду, мол.
Но гвозди ему в руки, чтоб чего не сотворил,
Чтоб не писал и ни о чём не думал.
С меня при цифре 37 в момент слетает хмель.
Вот и сейчас, как холодом подуло.
Под эту цифру Пушкин подгадал себе дуэль,
И Маяковский лёг виском на дуло.
Задержимся на цифре 37? — Коварен бог.
Ребром вопрос поставил: или-или.
На этом рубеже легли и Байрон и Рембо,
А нынешние как-то проскочили.
Дуэль не состоялась иль перенесена.
А в 33 — распяли, но не сильно.
А в 37 — не кровь, да что там кровь, и седина
Испачкала виски не так обильно.
Слабо стреляться. В пятки, мол, давно ушла душа.
Терпенье, психопаты и кликуши.
Поэты ходят пятками по лезвию ножа
И режут в кровь свои босые души.
На слово «длинношеее» в конце пришлось три «е».
Укоротить поэта. Вывод ясен.
И нож в него. Но счастлив он висеть на острие,
Зарезанный за то, что был опасен.
Жалею вас, приверженцы фатальных дат и цифр:
Томитесь, как наложницы в гареме…
Срок жизни увеличился. И, может быть, концы
Поэтов отодвинулись на время.
Да, правда, шея длинная — приманка для петли,
И грудь — мишень для стрел, но не спешите:
Ушедшие не датами бессмертье обрели,
Так что живых не очень торопите.
2. На днях как-то вспомнилась пара строк из этого известного стихотворения Владимира Семёновича Высоцкого
Поэты ходят пятками по лезвию ножа
И режут в кровь свои босые души.
И я, наконец, осознал: что-то с ней не так, с этой парой… Это ж, выходит, поэты — трусы, душа у них в пятках? Пришлось обратиться к контексту, не пояснит ли он, что там с поэтами. Ближайший контекст таков.
Слабо стреляться. В пятки, мол, давно ушла душа.
Терпенье, психопаты и кликуши.
Поэты ходят пятками по лезвию ножа
И режут в кровь свои босые души.
То есть про идиому «душа в пятках» поэт знает и даже поэтически её интерпретирует. Что же не так в стихотворении, почему поэты у В. С. Высоцкого празднуют труса?
Пришлось перечитать всё стихотворение и по всему тексту выяснить что в нём так, а что не так… Эти выяснения отношений и размышления в связи со стихотворением и предлагаются ниже. При этом я не говорю (1) о других стихотворениях данного автора, среди которых встречаются и полностью поэтически выдержанные, (2) об его посредственном актёрском даровании, (3) об его слабом музыкальном слухе, (4) об его уникальном голосе и интонировании, (5) об его вечно расстроенной гитаре, (6) об его социальном значении в СССР, (7) о всенародной любви к нему.
Только об одном стихотворении, каковое рассматриваю построфно и построчно.
3. Заголовок «К поэтам» не может означать ничего иного, как обращения к ним. Однако, содержание стихотворения свидетельствует не об обращении к поэтам, а об описании поэтов, сравнении старых с новыми. Недостаточная рефлексия у автора. И первая его неувязка…
4.
Кто кончил жизнь трагически, тот истинный поэт,
А если в точный срок, так в полной мере.
На цифре 27 один шагнул под пистолет,
Другой же в петлю слазил в «Англетере».
С тезисом первой строки, как началом поэтического рассуждения можно согласиться, так или иначе его принять, дабы выяснить, что будет дальше, к чему автор клонит. Но уже вторая строка вызывает недоумение. Кто определяет сроки жизни? И откуда они известны автору? Почему уход из жизни в точный срок есть полнота свидетельств истинности поэтического творчества усопшего?
На цифре 27 один шагнул под пистолет…
Это явно о Михаиле Юрьевиче Лермонтове (3 [15] октября 1814, Москва, Российская империя — 15 [27] июля 1841, Пятигорск, Российская империя), погибшем на дуэли на двадцать седьмом году жизни. Вот только в 27 цифр не одна, а две: 2 и 7. Это число одно: 27.
И «шагнул под пистолет» непоэтично и неверно. М. Ю. Лермонтова не вели на казнь, под пистолет он не шагал, его не казнили, он добровольно пришёл на дуэль с равным ему и уже отставным офицером, майором Николаем Соломоновичем Мартыновым и был убит выстрелом в грудь.
И если гиперкритика захочет сомневаться, что причастность именно М. Ю. Лермонтова, а не какого-то другого поэта, к 27 имеется в виду автором, то с четвёртой строкой сомневаться даже у неё не получится. В ленинградской гостинице «Англетер» первым из поэтов покончил с собой Сергей Александрович Есенин (21 сентября [3 октября] 1895, Константиново, Рязанская губерния, Российская империя — 28 декабря 1925, Ленинград, СССР). Вот только 27 к нему не имеет никакого отношения. Это случилось в 1925 году, а не в 1927. И поэту к тому времени было 30 лет, а не 27. Даже близкое к 27 число 28 декабря не притянуть к ответу, 28 ≠ 27. Очередная поэтическая небрежность нашего стихослагателя.
И если «шагнул под пистолет» непоэтично и неверно, то «слазил в петлю» — не только не точно, но и попросту вульгарно. Что, он слазил и вернулся? В петлю? Как ни экспрессивно «Хмырь повесился!» из «Джентльменов удачи (реж. А. И. Серый, 1971), но выражение это точнее и поэтичнее, чем строка В. С. Высоцкого о С. А. Есенине.
5.
А 33 — Христу. Он был поэт, он говорил:
Да не убий. Убьёшь — везде найду, мол.
Но гвозди ему в руки, чтоб чего не сотворил,
Чтоб не писал и ни о чём не думал.
С некоторым недоумением можно согласиться с тем, что Иисусу Христу было 33. Ну, было. Достиг он тридцатитрёхлетнего возраста. Это случилось с ним лишь однажды, и после этого его распяли. С натяжкой можно считать его поэтом. Разве что поэтом еврейского странствующего проповедничества. Но тогда он равномерно также и лучший друг пионеров, попутный гинеколог, избавляющий женщин от многолетних кровотечений, заодно уж и корифей всех наук, фокусник с электричеством, мастер гидравлики, а также плотник по ремеслу отца, которому наследовал профессию, и т. п.
Иисус Христос в Нагорной проповеди говорил:
«Вы слышали, что сказано древним: не убивай, кто же убьёт, подлежит суду. А Я говорю вам, что всякий, гневающийся на брата своего напрасно, подлежит суду; кто же скажет брату своему: «рака», подлежит синедриону; а кто скажет: «безумный», подлежит геенне огненной» (Мф., 5: 21 — 22).
То есть Иисус не говорил «не убий», а лишь повторял шестую из десяти заповедей Моисея «Не убивай». От себя же добавлял: «Не гневайся», усиливая заповедный запрет и переводя внешнее действие убийства к его внутреннему истоку, перекрывая и этот исток.
Автору многих блатных стихов и песен на них, В. С. Высоцкому, привычно «пошутить» и об Иисусе Христе: «Убьёшь — везде найду, мол». Он не понимает, как его лексика гопника чужда личности Иисуса и неуместна в отношении Его.
Но гвозди ему в руки, чтоб чего не сотворил,
Чтоб не писал и ни о чём не думал.
«Чтоб чего не сотворил» и «чтоб не писал», гвозди в руки полезны. Но для того, что Иисус сотворил, странствовал по своему краю и проповедовал, руки по существу не нужны, нужны ноги и способность к речи. Так что относительно Иисуса действенны гвозди в ноги, а не в руки. И закавыка ещё в том, что Иисус и так ничего не писал, интересующийся поэтом Иисусом Назаретским поэт Владимир Московский мог бы знать это. Так что распятие как исполнение запрета писать не только чрезмерно, но и недейственно относительно отсутствующих текстов за авторством Иисуса.
«Ни о чём не думал» — вновь негодное средство. Конечно, убийство и умерщвление вообще — хорошее средство противу ума. Но распятие не предполагает скорую смерть. Иные распятые по нескольку дней не умирали, а мучились. И думы их в их мучениях, должно быть, случались невесёлые. С Иисусом получилось быстрее, но и Он, будучи распятым, продолжал думать:
«А около девятого часа возопил Иисус громким голосом: Или, Или! лама савахфани? то есть: Боже Мой, Боже Мой! для чего Ты Меня оставил?» (Мф., 27: 49).
6.
С меня при цифре 37 в момент слетает хмель.
Вот и сейчас, как холодом подуло.
Под эту цифру Пушкин подгадал себе дуэль,
И Маяковский лёг виском на дуло.
Опять цифра вместо числа. Ну, для нашего поэта сие уже пьяно-привычно, хотя, как он уверяет, с него слетает хмель.
Александр Сергеевич Пушкин (26 мая [6 июня] 1799, Москва, Российская империя — [10 февраля] 1837, Санкт-Петербург, Российская империя), как и М. Ю. Лермонтов, погиб на дуэли. И погиб тридцати семи лет от роду. Но «подгадал дуэль» к этому году жизни — пусть и иронично, что в стихах, конечно, допустимо, но не релевантно относительно стрелявшегося на дуэли поэта. Поэт пылал гневом, он не подгадывал дуэль к сроку, ничего магического в возрасте тридцати семи лет он не находил и, естественно, хотел бы жить дальше, но он — «невольник чести», заставившей его так поступить со смертельным для него исходом.
Владимир Владимирович Маяковский (7 [19] июля 1893, Багдади, Кутаисская губерния, Российская империя — 14 апреля 1930, Москва, СССР). Когда В. В. Маяковский выстрелил себе в висок в свой квартире на Мясницкой, ему не было ещё тридцати семи. Но на тридцать седьмом году поэт завершил расчёты с жизнью. Поэтическое изложение В. С. Высоцким этого события вполне допустимо, хотя и прозаически контрастирует с иронией над дуэлью А. С. Пушкина.
7.
Задержимся на цифре 37? — Коварен бог.
Ребром вопрос поставил: или-или.
На этом рубеже легли и Байрон и Рембо,
А нынешние как-то проскочили.
Опять вместо числа цифра. Но при чём здесь коварство Бога? Бог коварен? Если что и плетётся вокруг чисел и цифр, то это коварство и козни дьявола.
Джордж Гордон Байрон, 6-й барон Байрон (англ. George Gordon Byron, 6th Baron Byron; 22 января 1788 года, Лондон — 19 апреля 1824 года, Месолонгион, греческая провинция Османской Империи). Дж. Г. Байрону тоже не было тридцати семи лет, когда он помер от лихорадки. Только тридцать шесть. Но рубеж тридцати семи лет понятен, хотя до тридцати семи Дж. Г. Байрону надо бы ещё трястись и трястись.
Жан Николя Артюр Рембо (франц. Jean Nicolas Arthur Rimbaud; 20 октября 1854 года, Шарлевиль-Мезьер, Вторая Французская империя — 10 ноября 1891 года, Марсель, Третья Французская республика). К Ж. Н. А. Рембо вопросов нет. Умер точно в срок, тридцати семи лет. Этот друг и любовник Поля Мари Верлена умер тяжкой смертью, от рака кости ноги, которую ему и ампутировали перед смертью, ошибившись диагнозом, спутав рак с туберкулёзом, но сия ампутация не помогла. Так что поэтам могут не только вбивать гвозди в руки, пусть они и сомнительны как поэты, к примеру, тот же Иисус Христос, но и отрубать ноги. Впрочем, и руки рубить поэтам — тоже не новость. Вспомним Виктора Лидио Хара Мартинеса (исп. Victor Lidio Jara Martinez; 28 сентября 1932 года, Сан-Игнасио, Чили — 15 сентября 1973 года, Сантьяго. Чили).
Современные поэты минуют тридцатисемилетний срок жизни и живут дальше. Что эта магия чисел — ерунда на прованском масле, доказывает пример Александра Александровича Блока (16 (28) ноября 1880 года, Санкт-Петербург, Российская империя — 7 августа 1921 года, Петроград, РСФСР). Поэт явно не современный В. С. Высоцкому. И поэт гениальный. А прожил сорок лет, как, кстати, и В. Л. Х. Мартинес. То есть столоверчение на 37 — чепуха.
8.
Дуэль не состоялась иль перенесена.
А в 33 — распяли, но не сильно.
А в 37 — не кровь, да что там кровь, и седина
Испачкала виски не так обильно.
Очевидно, поэт фиксирует подсобными средствами симулякры современной ему поп-культуры и фальшь постмодернизма, хотя и не называет их так. Но даже здесь, в этом разоблачении, у поэта концы с концами не сходятся. Кровь от выстрела в висок возможна в любом возрасте. Но седину на виски можно приобрести лишь естественным путём. Будь эта «седина на висках от инея» или от естественной потери меланина волосяным покровом головы. В тридцать семь очень редко кто седеет. Хотя, конечно, встречаются такие индивиды, которые и в двадцать пять бодры, веселы и седы. Но укорять большинство, что у них мало седины на висках в тридцать семь лет — никчёмная придирка.
9.
Слабо стреляться. В пятки, мол, давно ушла душа.
Терпенье, психопаты и кликуши.
Поэты ходят пятками по лезвию ножа
И режут в кровь свои босые души.
Когда душа уходит в пятки и там надёжно сохраняется, особенно если ботинки крепкие, ясно, что человек трусит. И этот укор современным поэтам В. С. Высоцкий считает неправомерным и потому одёргивает, призывает к терпению укоряющую публику, характеризуя её как собрание психопатов и кликуш. Кстати, почему «психопаты и кликуши»? Только лишь они способны так укорять поэтов, по их мнению зажившихся и задержавшихся на этом свете?
Но какое возражение, какой аргумент формулирует В. С. Высоцкий, в антитезу психопатам и кликушам?
Поэты ходят пятками по лезвию ножа
И режут в кровь свои босые души.
Так, значит, души поэтов не ближе к сердцу располагаются, а точно — в пятках? Поэты, во всяком случае современные, — все поголовно трусливые? И, будучи трусливыми, не способными уйти достойно в свои тридцать семь лет, они мазохистски заменяют быструю смерть на хождение пятками по лезвию ножа? И поскольку души у них в пятках, то ранят и души? Режут в кровь? Зачем они разувались? Зачем ступали на нож? В общем, поэты ходят пятками, а не на цыпочках и не всей ступнёй.
Понятно, В. С. Высоцкий хотел сказать, что у современных поэтов свои опасности в жизни, свои риски. Но выразил он это метафорой острой, однако неуклюжей.
10.
На слово «длинношеее» в конце пришлось три «е».
Укоротить поэта. Вывод ясен.
И нож в него. Но счастлив он висеть на острие,
Зарезанный за то, что был опасен.
Странная импликация. Если в конце какого-то слова много гласных, то виноват поэт и его следует «укоротить»? Он за все слова языка ответствен? В начале было не слово? В начале был поэт? И поэт породил слово? И потому виноват во всех словах? Какие зрелые, не весенние, перевёртыши получились у В. С. Высоцкого. Вывод ему ясен…
И нож в него. Но счастлив он висеть на острие.
Опять нож. То поэт по его лезвию ходит пятками, то есть поступает как субъект. А то этим ножом поэта поддевают, относясь к нему как к объекту. Всюду нож!
Кстати, висеть на острие не получится. Рука, держащая нож, не выдержит. «Острие» затупится, а то и сломается. Тело поэта сползёт с острия ножа. Что-нибудь из этих трёх не позволит поэту висеть на острие и испытывать при этом счастье. Счастье, мазохистское счастье, если и будет, то кратким.
Зарезанный за то, что был опасен.
К опасным деятелям культуры применяют нормы уголовного права, которое не предусматривает смертной казни с помощью ножа ли, спицы ли, булавки ли. Убийство с помощью ножа — дело бандитов. Вот из той среды, бандитской, В. С. Высоцкий и черпает вдохновение в оценке отношения к социально значимому и потому опасному поэту. В. С. Высоцкий так и не изжил влияния на себя так называемой тюремной романтики.
11.
Жалею вас, приверженцы фатальных дат и цифр:
Томитесь, как наложницы в гареме…
Эва! Так всё это не «к поэтам», а к «психопатам и кликушам», «приверженцам фатальных дат и цифр»? Это В. С. Высоцкий их так «жалеет», создавая длинное стихотворение с объяснениями, что, оказывается, не надо утыкаться носом в цифры и даты. Ну-ну...
Срок жизни увеличился. И, может быть, концы
Поэтов отодвинулись на время.
То есть они себя ещё покажут? Поэты продемонстрируют всем «психопатам и кликушам», «приверженцам фатальных дат и цифр, томящимся как наложницы в гареме», как надо умирать? Так, значит, всё же смерть определяет поэтический талант и смысл поэзии? Не сами стихи в их содержании и форме?
12.
Да, правда, шея длинная — приманка для петли,
И грудь — мишень для стрел, но не спешите...
«Шея длинная — приманка для петли» — может быть, во всём стихотворении единственный незатянутый образ. И образ уместный. А вот «грудь — мишень для стрел» — уже, pardon, банальность.
Ушедшие не датами бессмертье обрели,
Так что живых не очень торопите.
Этими золотыми, истинными словами метание бисера перед свиньями В. С. Высоцким завершено. Но тогда всё написанное им до этого следует пустить насмарку или лучше коту под хвост.
А во избежание напрасной траты времени, Владимир Семёнович, «Не давайте святыни псам и не бросайте жемчуга вашего перед свиньями, чтобы они не попрали его ногами своими и, обратившись, не растерзали вас» (Мф., 7: 6).
13. На этой, несколько ханжеско-начётнической, ноте я и закончу свой разбор стихотворения В. С. Высоцкого. Пятками по лезвию ножа он не ходил. А бисер метал. Но не свиньи его растерзали. Он сам был мастером своей судьбы и краткой жизни.
2023.07.02.