Дмитрий Косырев
Этот как бы незначительный эпизод мелькал в российских СМИ в начале апреля. Речь о том, что была такая — традиционно самая популярная в США — марка пива (продается и у нас), руководить маркетингом которой взяли настоящую либералку, а она за инклюзивность, ЛГБТ и прочее. Она придумала кампанию по поддержке бренда и изготовила рекламную партию пивных банок с портретом известного ЛГБТ-активиста в честь великого общенационального события — годовщины того самого "перехода" означенного активиста из мужчин в женщины. Кстати, добавим: портрет омерзителен до крайности.
И пиво это американцы пить перестали. Где-то — совсем. По крайней мере, в республиканских штатах.
С тех пор оказалось, что тут никакой не эпизод — все очень даже значительно, и за историей этой следит вся Америка (и не только она). В конце концов, речь о судьбе знаменитой корпорации, где работает много людей, — а заодно всем ведь интересно, до какой степени население этой страны готово целовать ноги трансгендерам и прочим ЛГБТ. Это после того, как целовали ноги неграм из движения BLM.
Сегодня новости такие: бойкот пива продолжается, оно перестало быть самым популярным в США, скатившись на второе место (и катится дальше). Потеряло около четверти прежних продаж, причем рыночные аналитики мрачно предсказывают, что это навсегда: продажи, по всем прецедентам, не восстановятся. Более того, они продолжат идти вниз. Где-то приходится выкупать свое пиво обратно, что-то доплачивать магазинам.
Четверть рынка за пару месяцев? Вообще-то, в истории бизнеса — и не только в США — было мало катастроф подобного масштаба. Ну и понятно, что это провал навязываемой народу дико агрессивной кампании по превращению больных людей в образцы поведения. И вот тут возникает знаменитый экономист и публицист Джефри Такер, который ставит вопрос: почему такое могло произойти, в чем причина — в экономике или политике? Неужели никто не мог догадаться, сколько народа в стране ненавидит нарастающий культ извращенства?
И дает три ответа, которые показывают, по сути, все, что сейчас происходит с Соединенными Штатами.
Ответ первый: локдауны якобы с целью победить вирус привели к разорению множества мелких и больших компаний, в том числе держателей товарных марок. При этом правительство поддерживало крупный бизнес, который в итоге пачками скупил всю мелкоту вместе с их продукцией, всемирно знаменитой и не очень. Маленькая группа холдингов с триллионными активами контролирует теперь до 80 процентов продуктов питания для всей страны. И понятно, что в такой ситуации никому не жалко мелких потерь — у монополистов игры крупнее.
Вторая причина — это банки. Корпорации, особенно такие, которые не заботятся о всяких мелких вопросах типа популярности торговых марок, сильно зависят от гигантов финансового мира. А гиганты эти — уже политика, причем в мировом масштабе. Это те самые теневые и не очень теневые структуры, которые заказывают в том числе и очередную истеричную кампанию: по зеленому переходу, по переходу из женщины в мужчину и наоборот — что угодно, лишь бы народ истощал силы на этих фальшивых битвах и не бузил по более серьезным поводам. Финансовые круги ведут настоящее сражение в масштабах Америки (и мира) за реальную власть, и чисто коммерческие соображения для них могут быть вторичны.
И третье, говорит Такер: да просто козлы они — эти менеджеры по продажам и прочие менеджеры. Они не понимают, что потребитель и его вкусы имеют значение. Ведь могли бы как-то еще показать свою любовь к трансгендерам, не заваливая продажи. История бизнеса США полна таких ошибок, и добром это не кончится.
Добавим ко всему: такое творится не только в США. Идеологизация массы происходящих в мире процессов ведет не только к войнам, а и к экономическим провалам. Но, видимо, навязывание миллионам людей очередной бешеной идеологии кажется жизненно важным делом для сохранения всей конструкции в целом, пусть при этом валятся набок компании и приходят в ярость потребители. И всем нам приходится заниматься трудным делом — попытками разгадать марсианскую логику вот таких людей.