Тюремное управление занимало не последнее место в структуре репрессивно-карательных органов в подразделении НКВД. Михаил Иванович Никольский возглавлял эту структуру, а когда начались репрессии в этих органах после ареста Берии, сорок начальников управлений и отделов центрального аппарата лишились генеральских званий, а про Никольского почему-то забыли.
тюремщик в следственном изоляторе
Михаил Иванович Никольский в своих анкетах указывал, что окончил в 1953 году заочно высшую школу МВД, но фактически умел только читать и писать. Недостаток образования не помешал, однако, ему продвигаться по чекистской лестнице, на которую он вступил в 1933 году, отслужив к тому времени в железнодорожном полку и поработав путейцем, секретарем в местном транспортном отделении Осоавиахима и корреспондентом станционной газеты «Сигнал».
После очередной чистки органов в1937 году в транспортных подразделениях НКВД открылись большие вакансии, и помощник уполномоченного отделения ГПУ на станции Ржев за три года дослужился до заместителя начальника главного транспортного управления НКВД.
В августе 1954 года, когда началось рассмотрение жалоб необоснованно репрессированных, выяснилось участие Никольского в проведении следствия необъективно и порочными методами в отношении многих руководителей. Их расстреляли еще в 1938 году, но подтвердить «порочность» следствия было некому. А в объяснении Никольский просил учесть, что в то время в органах госбезопасности применялся упрощенный метод ведения следствия. Пытки арестованных он отрицал, и его оставили в покое.
С 1941 года Круглов как первый заместитель Берии в НКВД занимался ГУЛАГом и производственно-строительными делами и на провинности своих подчиненных смотрел сквозь пальцы. Но, не желая ссориться с всесильным тогда Абакумовым, забрал Никольского в свое министерство офицером для особых поручений и заместителем начальника отдела контрразведки МВД, аналог сегодняшней службы собственной безопасности.
В октябре 1950 года по решению Политбюро ЦК ВКП(б) и постановлению Совета Министров СССР его отправили в Германию заместителем генерального директора акционерного общества «Висмут». Это предприятие работало на ядерный проект, добывало урановую руду для советских атомных бомб. По соглашению между СССР и Восточной Германией первые десять лет уран отправлялся только в Советский Союз, после чего право на уран получали немцы.
«Висмут» входил в состав Главного управления советским имуществом за границей, которое после отставки с поста наркома НКГБ возглавлял Меркулов, ближайший соратник Берии. Другой его приближенный, генерал-лейтенант Павел Мешик, был заместителем по режиму.
Управлением специального комитета, которое непосредственно занималось созданием ядерного оружия, руководил Борис Ванников, трижды Герой Социалистического Груда. До войны Мешик возглавлял в НКВД транспортное и экономическое управление и хорошо знал Никольского.
Никольский после объединения в марте 1953 года МВД и МГБ был отозван из Германии в Москву и назначен начальником тюремного управления МВД.
По официальным данным к началу войны число заключенных в советских лагерях и колониях составляло 2,3 миллиона человек. ГУЛАГ объединял 53 лагеря с тысячами лагерных отделений и пунктов, 425 колоний, 50 колоний для несовершеннолетних и 90 «домов младенцев». В состав ГУЛАГа не входили тюрьмы, в которых тогда содержалось 470 693 человека, а также более 2 тысяч спецкомендатур, распоряжавшихся по всей стране свободой и жизнью миллионов спецпоселенцев.
Этими категориями невольников ведали тюремное управление и отдел спецпоселений НКВД. В Бутырской и других тюрьмах делали мебель «для спецобъектов МГБ», проще — для многочисленных «ближних и дальних дач», квартир и служебных кабинетов Сталина и его окружения. Казенные тоскливые кровати, шкафы, тумбочки, кресла, но проверенные.
Подсобные тюремные хозяйства поставляли качественные продукты, но не для приварка заключенным, а на номенклатурные столы. На складах в тюрьмах скапливалось огромное количество одежды и других вещей осужденных. После победы над Германией тюремное управление не отстало от других ведомств в грабеже оккупированных территорий. Целых 12 вагонов трофейного имущества, в том числе пианино, рояли, мебель, картины, радиоприемники, хранилось в подсобках Бутырской тюрьмы до мая 1946 года.
Понятно, что музыкальные инструменты предназначались не для услаждения слуха заключенных. Устоять против таких соблазнов, надо было уметь. Начальник тюремного управления не особенно сопротивлялся.
цепляющий взгляд спеца
Проведенная по приказу Абакумова, ставшего в мае 1946 года министром МГБ, проверка тюремного хозяйства выявила только в Бутырках пропажу описи вывезенных из Германии «трофеев», и присвоение Никольским «меха хорька и выдры с одежды осужденных для своего кожаного пальто. В 1943 году ему присвоили соответствующее генеральскому звание комиссара госбезопасности, поэтому, не мог же он в Москве ходить в шинели.
Заключенные изготовили ему бесплатно спальный гарнитур, две деревянные кровати, две тумбочки, славянский трехстворчатый шкаф, два кресла, мягкие стулья и кушетку, вся мебель отделана полированным орехом и обита шелком.
Семья Никольского и его приближенные пользовались «нормированными» продуктами подсобного хозяйства Бутырок. В 1945 году им выдано 202 кг мяса, 3200 шт. яиц, 19 кг сливочного масла, 25 кг творога, 95,5 кг меда и 792 кг гороха». По этому поводу в объяснениях отмечалось, что часть продуктов пошла на закуску, когда «обмывали» новые звания.
В июле 1945 года в «Правде» появился указ Президиума Верховного Совета СССР, который отменял специальные звания для начальствующего состава органов госбезопасности. Для них вводились воинские звания, установленные для офицерского состава и генералов Красной армии, та же форма одежды и те же знаки различия.
Берия стал маршалом Советского Союза, Всеволод Меркулов, глава НКГБ, генералом армии. Звание генерал-полковника получили, начальник военной контрразведки «Смерш» Абакумов, первые заместители наркоматов внутренних дел и госбезопасности.
Генерал-лейтенантами стали пятьдесят один, а генерал-майорами почти сто пятьдесят чекистов, среди них Никольский. В тот день на Лубянке был большой праздник — закуски не хватало, а вся страна жила по карточкам.
Сталин незадолго до смерти вдруг заинтересовался работой тюремного управления, которое, по мнению специалистов, не играло столь значительной роли в деятельности МГБ оно занималось наблюдением за подозреваемыми. Вождь даже дал указание готовить этот вопрос к рассмотрению на президиуме ЦК КПСС. Однако изучить работу этого управления Сталин не успел, потому что скончался
Гадкие доносы были весьма распространенным явлением во времена чисток органов. Их мотивы — зависть, обида, месть. «За злоупотребления и незаконные действия» главный тюремный начальник отделался выговором и возмещением стоимости изготовленной для него в тюрьме мебели. Заключение о наказании утвердил в сентябре 1946 года министр внутренних дел Сергей Круглов, ровесник и земляк Никольского.
Бывший начальник управления кадров МВД генерал-лейтенант Борис Обручников подтвердил причастность к назначению Никольского первого заместителя министра Кобулова, а также Мешика, которого Берия отправил возглавлять МВД на Украине.
На это обстоятельство после расстрела Берии и шестерых его приближенных, в их числе были Меркулов и Мешик, обратил внимание руководства МВД бывший начальник внутренней контрразведки министерства генерал-майор Асмолов,
они среди многих
Однако донос Асмолова в целом «спустили на тормозах», ограничившись ссылкой Никольского в Тюмень. За него в очередной раз заступился Круглов, не принадлежавший к кругу бериевских верных помощников. Поэтому он не последовал за ними на скамью подсудимых и недолго, полгода держал в своих руках спецслужбы, стянутые Берией в один кулак, а после раздробления МВД и создания КГБ руководил милицией, пожарной охраной и внутренними войсками.
При переводе в Москву Никольский ориентировался не на Мешика, тот уехал в Киев, а на Круглова. В объяснении по поводу своих отношений с Кобуловым и Мешиком Никольский напомнил министру Круглову, что руководство МВД, которому адресовано письмо неизвестного мне автора, по-видимому, больше знало мое действительное лицо и в самые острые часы ликвидации банды Берии поручало выполнение наиболее ответственных заданий, которые мною выполнялись с чистой партийной совестью.
В Кремле опасались, что окружение Берии в аппарате Госбезопасности попытается освободить своего шефа. Но этого не случилось. Круглое и Серов перешли на сторону Маленкова и Хрущева, а подчиненные Никольского арестовали приближенное к Берии руководство МВД. На эту «заслугу» и намекнул Никольский в объяснении на имя министра Круглова.
Он не знал, что офицеров участников ареста Берии наградили по секретному указу орденами Красного Знамени, а то бы вовсе расстроился. Генерал-майора Никольского пристроили на полковничью должность замом КГБ в Тюмень. Круглов недолго собирался держать Никольского в Тюмени, но ему самому скоро припомнили старые грехи. Хрущев постепенно избавлялся от старых кадров. Серов как близкий к нему человек пострадал меньше, Круглов больше.
Никольский понял невозможность своего восстановления на Лубянке. По рассказам ветеранов, он был незаметен. Жил одиноко в казенной квартире без удобств, в деревянном доме, семья осталась в Москве. Номенклатурных вечеринок избегал, в генеральской форме не ходил, орденами Красного Знамени, Трудового Красного Знамени, за атомную бомбу, Красной Звезды и медалями не звенел, на партсобраниях не выступал, в оперативную работу не вникал.
Его боялись, ведь никто, включая секретаря Тюменского обкома Горячева и начальника управления КГБ Северухина, не знал причин его пребывания в Тюмени. За спиной болтали, будто бы он участвовал в казни Берии и вынужден временно скрываться в глубинке.
В июне 1957 года, достигнув пятидесятилетия и сославшись на нездоровье, Никольский уволился из КГБ на пенсию и возвратился в Москву в просторную квартиру на улице Горького, квартиры осужденных врагов народа, как и их вещи, доставались прежде тюремному управлению НКВД , поэтому было из чего выбирать. Не привлекал к себе внимания и никогда не вспоминал о своей службе в органах.
Когда началось увлечение различными юбилейными медалями и значками, Никольский в 1970 году отправил письмо начальнику УКГБ по Москве и Московской области генерал-лейтенанту Лямину, тому самому, кого Берия в марте 1953 года обозвал «засранцем» и отправил с должности заместителя начальника контрразведывательного управления МГБ замом в областное управление в Горький.
Никольский просил медаль, посвященную 30-летию событий на Халхин-Голе, сражение между советскими и японскими войсками в 1939 году в Монголии. В боях он не участвовал, но был в Чите начальником транспортного отдела НКВД по Забайкальской железной дороге и «оперативно обслуживал воинские перевозки».
Но главный чекист Москвы не забыл обид и оскорблений со стороны Берии и его приближенных, к которым относил и Никольского. На его письмо наложил резолюцию, устно ответить т. Никольскому о том, что эта награда ему не положена. В Тюмень Никольский никому и никогда не писал и не звонил. Этот город генерал-майор считал лишь не самым приятным эпизодом своей службы.
Генерал армии Иван Серов имел медаль «Золотая Звезда» Героя Советского Союза и орденские планки шести орденов Ленина, пяти орденов Красного Знамени, ордена Суворова 1-й степени и двух орденов Кутузова 1-й степени. В 1963 году И. Серов был лишен звания Героя и всех государственных наград.
Автору всегда приятно, если читатели подписываются на канал. С признательностью Николай Бельков.