Как всё устроено при капитализме
Из новостей: власти Санкт-Петербурга уважают право собственности и не видят возможности изымать имущество основателя ЧВК «Вагнер» Евгения Пригожина, заявил губернатор Александр Беглов в эфире телеканала «78». «Почему она должна быть изъята? Собственник есть собственник. Мы относимся с уважением к любой собственности», — сказал губернатор. Он также заявил, что «грязный бизнес, алчные дельцы» Пригожина ранее контролировали в городе сферу социального питания, строительство метро и вывоз мусора. И «хотели взять на себя управление всеми отраслями городского хозяйства», однако это им не позволили.
Такие откровения даже комментировать сложно. Откровеннее не скажешь. Да, бизнес «грязный». Но собственность Священная и Неприкосновенная. А «собственник есть собственник». И вот так у них всё. Причём даже для такой степени откровенности собственник должен затеять ни много, ни мало, как вооружённый мятеж, и сбить парочку вертолётов с живыми людьми. Тогда его бизнес, так и быть, обзовут «грязным». Но, как говорил булгаковский кот Бегемот, «у меня скорее лапы отсохнут, чем я прикоснусь к чужому». Тем паче, если отобрать собственность, из чего господин Пригожин будет расплачиваться с семьями погибших пилотов? Ведь он им вроде в порыве необузданной щедрости обещал заплатить за кровь их кормильцев суммарно 50 миллионов рублей. Конечно, в средневековом обществе за убийство всегда платили звонкой монетой, и это считалось более чем достаточным искуплением и воздаянием.
Помните, в марктвеновском «Янки из Коннектикута при дворе короля Артура» королева в порыве гнева за пустячную промашку зарезала юного пажа, а когда главный герой назвал это преступлением, возмутилась: «Преступление! О чём ты говоришь? Преступление, бог ты мой! Ведь я собираюсь заплатить за это!». Рассказчик рассуждает:
«Она в сущности заслуживала похвалы; но похвалить её я не мог, слова застревали у меня в горле. Убить мальчика она имела право и вовсе не была обязана платить за это убийство. Закон, требовавший уплаты за убийство, касался других, но не её. Она вполне сознавала, что поступает великодушно и благородно, платя за этого мальчика, и что я из справедливости должен похвалить её за такой поступок; но я не мог, у меня язык не поворачивался. Мне всё представлялась несчастная старая дама с разбитым сердцем и хорошенький мальчик в шёлковом наряде, залитом его чистой кровью. Разве можно оплатить его смерть? Кому она будет платить? И, зная, что эта женщина, при её воспитании, заслуживает похвалы и даже восхищения, я, воспитанный по-другому, не мог её похвалить. Пересилив себя, я сказал ей, что её похвалят другие, — на большее я не был способен:
— Ваше величество, народ будет боготворить вас за это».
Будет ли народ боготворить Пригожина за миллионы, отстёгнутые им от его «грязного бизнеса», чтобы заплатить за гибель пилотов? Не знаю, откровенно говоря, сомневаюсь. Но посмотрим.
Источник:
https://www.rbc.ru/politics/30/06/2023/649e7aa39a794735592fd4dc?ysclid=ljjvghib6g710032962