Надо сказать, что проблема медицинского обслуживания корабельных экипажей всерьез встала перед Англией еще во времена Генриха VIII. Так, в 1546 году, во время войны с Францией на флоте прокатилась эпидемия тифа и цинги, в результате умерла четвертая часть моряков. Чуть позже эпидемия на кораблях не дала возможности англичанам перебросить подмогу в Кале, который был в результате захвачен Генрихом де Гизом и отошел Франции.
Естественно, что пришлось вводить первичные мероприятия по недопущению эпидемий и заболеваний на флоте. Так, должность военно-морского хирурга была введена в 1512 году. К 1546-му году флот имел уже 8 королевских хирургов при кораблях (обычно располагавшихся на флагманах эскадр), а на Управление Комиссионерами была возложена обязанность заботы о больных и раненых моряках. Понятно, что 8 хирургов не могли обеспечить надлежащее медицинское обслуживание, и поэтому в 1588 году, перед серией сражений с Непобедимой Армадой, на флоте была создана частная Компания Брадобреев-Хирургов (Company of Barber-Surgeons), где роль помощников хирургов играли брадобреи. Проблема была в том, что парикмахеры на кораблях не обладали даже зачатками знаний по хирургии. Как писал Уильям Клоус, помощник клерка Компании: «Что касается вновь мобилизованных хирургов, у них не было никаких знаний в хирургии. Они не могли зашить рану, пустить кровь, вырвать зуб, лечить оспины, и поэтому они в глазах моряков бросали тень на всю Компанию. Для блага дела надо срочно снабдить флот знающими врачами, возможно даже – лучшими хирургами Лондона и близлежащих городов, ибо те, кто выполняют обязанности хирургов сейчас, ни на что неспособны». Клоус сравнил знания брадобреев в медицине с «невежеством дикарей».
Надо сказать, что медики в Англии в зависимости от квалификации и работы были разделены на три независимых замкнутых мирка. Врачи (помните доктора Ватсона?) - это люди, получившие элитное медицинское образование, имевшие частную практику (и кстати - очень высокий заработок), и лечившие на основе классических принципов науки сложные или хронические недомогания. Второй большой группой были аптекари, которые тогда совмещали продажу препаратов и работу терапевтов, или врачей общей практики. В третью группу входили хирурги, которые специализировались на лечении вывихов, переломов, ссадин, фурункулов и прочее.
Так вот, в 1580 году в Лондоне, имевшем население в 200 тысяч человек, насчитывалось всего 500 медиков: 50 врачей, 100 лицензированных хирургов, 100 аптекарей, и примерно 250 нелицензированных врачевателей, квалификация которых могла быть и высокой, и вообще никакой. Последние 250 человек могли выдрать зуб, установить шину на сломанную кость, и сварить какой-нибудь отвар, ценность которого чаще всего была сомнительной.
Непосредственно перед боями с Армадой в 1588 году для контроля здоровья на английском флоте были назначены четыре врача высшей квалификации - доктора медицины – Уильям Гилберт, Роджер Мэрбек, доктора Браун и Вилкинсон. Однако длительное нахождение флота в море вызвало на английских кораблях настоящую эпидемию тифа, которая разразилась сначала в небольших масштабах 10-11 сентября, а потом охватила весь флот. Врачи по мере сил пытались бороться с напастью, но безуспешно. Дело в том, что на тот момент врачи вполне могли принять меры при переломах или растяжениях, отлично была развита хирургия, неплохо – борьба с ядами, но они просто не умели лечить вирусные и инфекционные заболевания.
На тот момент в медицине господствовали взгляды Гиппократа и Галена, которые представляли собой концепцию «четырех гуморов».
Согласно воззрениям Галена, тело человека состояло из гуморов: кровь, слизь, рыжая желчь и черная желчь. Выдержка из книги немецкого гуманиста и историка Матвея Дрешера «О частях тела человека и о душе и ее возможностях»: «Кровь — гумор, смешанный из жара и влаги, приятный, поскольку является подходящим и соответствующим для питания тела.
Слизь — гумор холодный, влажный, безвкусный, как бы недоприготовленная кровь, беловатый, который несется с кровью, чтобы смягчить ее жар, а также дальнейшим варением может превратиться в кровь, помогает распределению гуморов, и питает родственные себе части. Еще называется φλέγμα [греч. флегма, слизь, мокрота], das wesserige geblüt [нем. водянистый род].
Рыжая желчь — гумор горячий, сухой и горький, который также подобен пене крови, несомой с нею, чтобы питать родственные члены, отворять путь и проникать, das scheumigte geblüt [нем. пенистый род]. Полезный для питания частей, которые имеют подобный темперамент.
Черная желчь или меланхолия — природный гумор, холодный, сухой, густой, черный и терпкий, часть которого несется с кровью, чтобы делать ее более густой и питать кости и селезенку. И является как бы гущей и осадком крови, das schwartz geblüt [нем. черный род].
Столько же противо природных гуморов, которые называются нездоровыми и не естественными ввиду того, что повреждают природу. Это происходит тогда, когда природные теряют свои качества и вырождаются. Например, когда меланхолия сжигается, становится испорченной и производит беснование. Когда сильно разбавлена флегмой, производит тупость и порождает холодные болезни. Когда вырождается кровь, становится бледной или водянистой и вредоносной, как при водянке. Когда сжигается красная желчь, становится испорченной и жгучей. Когда флегма отклоняется от природного качества вследствие слабой варки, гумор становится водянистым и вредным для тела».
То есть согласно тогдашним воззрениям достаточно было сбалансировать гуморы в теле человека.
Для полноты картины стоит упомянуть и Парацельса, который отвергал теорию Галена, и делал упор на различные составы и добавки (прообраз мазей и таблеток), способных вылечить больного. Однако парацельсизм расцвел уже в начале XVII века, во времена Елизаветы Английской он был мало развит в научной среде. И опять-таки, учение Парацельса никак не помогало против вирусных и инфекционных заболеваний.
В этом смысле очень примечательным является письмо лорда Говарда Эффингемского относительно борьбы с тифом на эскадре в Плимуте после сражения с Армадой в 1588 году: «Болезни и смерти преследовали наш флот, тиф сначала поразил большие корабли, где, из 500 человек экипажа, уже через три недели 200 были больны или умерли. Для предотвращения распространения эпидемии я приказал всех оставшихся здоровых моряков переместить на берег, вынуть с кораблей балласт, хорошенько прокалить его на огне, а потом промыть в проточной воде 3 или 4 дня, и тем самым убрать источник болезни. Однако эти меры не помогли, эпидемия распространилась почти мгновенно, и мне пришлось отослать больных в Чатэм… Сэр Роджер Тауншенд лично пытался выхаживать больных, но ни один из них не выжил… Судя по всему тиф распространился на эскадре из-за долгого нахождения в море и большого количества нечистот, скопившихся в балласте, а так же из-за грязных одеял и одежды, поскольку нам не хватало денег, чтобы снабдить корабли запасными комплектами».
В результате той эпидемии тифа, разразившейся в сентябре 1588 года, умерло примерно 8000 английских моряков из 14000. В принципе с точки зрения современной медицины понятно, что эти меры помочь и не могли – переносчиками этой болезни были вши и блохи. Если та же желтая лихорадка и малярия передавались от комара к человеку, и достаточно было покинуть зараженные области, чтобы болезнь сошла на «нет», то вот в случае с тифом это не помогало — блохи и вши селились на самих людях, в грязной одежде, постельном белье, гамаках. Эпидемия тифа часто принимала катастрофические формы.
Что касается самого течения болезни, то она делилась на два периода.
Лихорадочный - высокая температура, сыпь по всему телу и повышенное потоотделение (примерно две недели). Потом начинался период восстановления (уменьшение сыпи, снижение температуры, общая слабость). В первом периоде возможны были временная глухота, оцепенение, бред и в конечном итоге — смерть. Если больному удавалось пережить лихорадку — он выздоравливал.
Известный историк Роджер в своей книге «Деревянный мир» пишет, что тиф убивал больше всего людей в холодную погоду. Это и понятно, ведь в сыром, неотапливаемом помещении у ослабленных людей легко начиналась простуда или воспаление легких.
В борьбе с тифом чисто медицинских мер было недостаточно, нужны были еще и меры гигиенические, как-то – обривание волос на голове, подмышками и в паху у всего экипажа, чистка одежды и гамаков, комплексная уборка с уксусом. До этих мер Роял Неви дойдет только через 200 лет, в 1770-е.
Но проблема была и в самих брадобреях-хирургах – им положили низкое жалование, медицинский сундук они должны были комплектовать за свои деньги, и т.д. Тем не менее выводы из ситуации 1588 года англичане сделали. Прежде всего, они решили, что каждый военный корабль теперь будет комплектоваться отдельным хирургом. В 1607 году король Яков I так описал обязанности хирурга на корабле: «Хирург и его помощник должны быть освобождены от всех обязанностей по жизнедеятельности корабля. Их задача – уход за больными и раненными. Перед назначением хирурга на корабль он должен выдержать экзамен и подать рекомендательное письмо, подписанное достойными людьми его профессии. Его сундук должен быть полностью снабжен инструментами и снадобьями. Помещение хирурга должно находиться внутри корабля, и защищено от попаданий ядер в бою». Изначально хирургу была положена зарплата 1шилинг и 6 пенсов в день или 2 фунта 2 шиллинга в месяц, для сравнения – матрос получал 6 пенсов в день или 14 шиллингов в месяц. Однако в 1626 году жалование хирургов было снижено – до 1 фунта и 10 шиллингов в месяц, и, таким образом, хирург стал одним из самых низкооплачиваемых специалистов на корабле – его зарплата была меньше, чем у боцмана, квотермейстера, штурмана, баталера, и т.д.
Однако и 2 фунта 2 шиллинга нельзя признать большой зарплатой, ведь медицинский сундук хирург должен был комплектовать за свой счет, а его стоимость оценивалась примерно в 20 фунтов. В его состав помимо хирургических инструментов входили и снадобья, иногда даже не совсем понятные с точки зрения нынешней медицины. Так, согласно описи Уильяма Монсона в сундук корабельного хирурга помимо всего прочего входили: Terra sigillata (скорее всего красная глина), венецианская патока, митридатиум (противоядие), толченая слоновая кость, толченый рог единорога (скорее всего - нарвала), безоары (катышки, извлекаемые из желудка козла), гадючий яд, зубной порошок из извести и мела.
В 1608 году Яков I ввел в английском флоте специальные госпитальные суда. Первым таким стала шебека «Goodwill», которая была придана английской эскадре, следующей для блокады алжирских пиратов. Изначально задачей госпитального судна было перевозить заболевших на эскадре в Испанию, в госпитали, где этих больных и лечили.
Вторым нововведением стали отдельные каюты и кубрики на торговых и части военных судов. Это была попытка изолировать матросов и пассажиров друг от друга. В 1597 году на флоте вместо циновок были введены гамаки, причем Елизавета, наученная горьким опытом, постановила иметь на каждого матроса два гамака – один должен был использоваться, второй – находиться в стирке или чистым на хранении. Гамаки менялись местами раз в две недели.
В 1623 году была введена корабельная лавка (slop-chest), в которой моряки могли приобрести (в кредит) новую чистую одежду, предметы личной гигиены, табак, и т.д. Однако от параш (tubs of urine) на закрытых палубах так и не отказались – считалось, что такие бадьи с мочой помимо всего прочего нужны при неожиданном возникновении пожара на нижних палубах, их убрали только в 1630-е годы.
Предпринимались так же попытки увеличить сроки хранения на корабле мяса, рыбы, напитков, и т.д. с помощью ignis philosophicus – философского огня. Звучит красиво, а технология на самом деле была следующей – если речь касалась продуктов, то их обмазывали оливковым маслом, и кратковременно обжигали на огне. Если речь касалась бочонков с напитками – то оливковым маслом тщательно обмазывали все щели и проходили факелом. Собственно, нагретое масло образовывало герметичную пленку, которое препятствовало порче продуктов и напитков в бочках.