- Степан-то тоже на меня не похож. Правду скажешь или из тебя ее выбивать?
- При ребятах-то не дюже силушку показывай, - Марфа намекнула на малышню, сидящую за столом.
- Хм, - выдохнул Панкрат, посмотрев на притихших детей.
Глава 1
Предыдущая глава
Глава 30
Дунька стыдливо опустила глаза. Она еле сдерживала довольную улыбку. Свершилось! Жить ей в этом доме и питаться от пуза! За детьми Галька будет присматривать, Марфа – готовить, а свекровь летом грядки полоть, а зимой печку топить. Вот это жи-изнь! И кто бы мог подумать, что через каких-то восемь лет Дунька Кулакова станет владелицей богатого дома и несметного хозяйства. Ой, кому расскажи – не поверят!
- Ой, что-то в боку закололо, - пожаловалась Дуня на внезапную боль справа. – Пойду, полежу.
- Иди, - кивнул Панкрат, садясь за стол. – Отдыхай.
Проводив коротким взглядом невестку, Панкрат заговорил с женой:
- Вдовая. Столько ребятишек и вдовая. Она одна их не вытянет. Помочь надо.
- Конечно, не вытянет, - разозлилась Марфа. – Работать не хочет, за детьми пригляду нет. Бегает к своей подружке языком чесать, а ты тут как хочешь, так и крутись. Зря хомут на себя повесил, Панкратушка. Это ж надо, а? Сам себя в тяжелые оковы заковал.
- Заковал, когда на тебе, охочей до мужиков, женился, - растопырил усы Панкрат.
Марфа покраснела.
- Что, не отшибло память-то? Обманула, а правда долго ждать не заставила.
У Марфы сбилось дыхание.
- Степан-то тоже на меня не похож. Правду скажешь или из тебя ее выбивать?
- При ребятах-то не дюже силушку показывай, - Марфа намекнула на малышню, сидящую за столом.
- Хм, - выдохнул Панкрат, посмотрев на притихших детей.
Он встал, накинул старую телогрейку, проверил карманы и вышел на перекур. Марфа покачала головой и подумала:
«Если бы ты не поехал в свою деревню, то до сегодняшнего дня жили бы, как раньше. Жили - не тужили».
- Все наелись? – строго спросила детей и тут же добавила. – А теперь шагом марш в свою комнату. И чтоб тихо было.
Убрав со стола, женщина села у окна, подперла кулаком нижнюю челюсть, посмотрела на белоснежное покрывало, обложившее весь двор, и медленно выдохнула. Эх, Егорка, ума бы тебе да рук работящих – цены б тебе не было. И что любовь с людьми делает? Почему баб тянет к громким, хвастливым, ленивым, к жизни неприученным? Что за женская природа такая? Почему бы не влюбиться в заботливого и бескорыстного? Вон Панкрат все в дом тащит, такой дворец отгрохал своими руками, скотину завели, усадьбу разбили. И что ж тебе нужно, сердечко неприкаянное? Зачем плачешь о пьянице беспросветном? Куда тебя тянет? Что ты ноешь, как дитя капризное?
Непрошенная слезинка покатилась по щеке. Закусив сгиб указательного пальца, Марфа закрыла глаза.
«Прости меня, Егорушка» - раздалось в ее голове, и она, положив голову на руки, мелко затряслась, безмолвно заливаясь слезами.
Новый год.
Степан принес елку и положил в сенях, чтобы она немного оттаяла ото льда. Галя и Марфа готовили праздничные блюда, а Глафира давала указания.
- Куда столько соли? Хочешь, чтобы у меня суставы не гнулись? – стояла она рядом с Марфой и зудела, как надоедливая муха. – У меня желудок в последнее время сдает, а ты как будто издеваешься.
- Отстань, - шипела в ответ Марфа, закрывая собой стол, чтобы свекровь не видела, как она готовит. – Отойди.
Галя искоса поглядывала на женщин и усмехалась про себя. Так тебе и надо, пусть твоя свекровь над душой стоит. В свое время меня носом тыкала, а теперь сама хлебни сполна. Панкрат сидел у кровати отца и разговаривал с ним. Тот уже не реагировал на слова сына. Он лежал с закрытыми глазами и не понимал, кто с ним говорит, где он находится, какой сейчас год, лето или зима… Недолго осталось Федосу занимать старую койку.
- Сильно мясом не разбрасывайтесь, завтра девять дней Егорке, - Глафира начала вести подсчет, кто сколько съел мяса, яиц, картошки. – У нас поминки на носу, а вы тут целую свадьбу устраиваете.
- Народу много, всех накормить надо, - влезла Галя, очищая вареный картофель от кожуры. – Какой будет стол, таким будет и год.
Напомнила она старую примету.
- Верно, но сейчас это неуместно, - Глафира, не отрываясь, наблюдала за Марфой. – Сыночка моего помянуть надо, как следует.
Вдруг она всплакнула и мгновенно потащилась в комнату, проливать горькие слезы.
- Мам, ну что опять? – Панкрат не любил женского плача. Уж слишком он нудный был, надоедливый.
- Не хватает мне сыночки, - Глафира села на стул и обняла спинку. – Ой, Егорушка, как же так? Какой изверг с тобой сотворил такое?
- Мам, сказано было – перепил, уснул и замерз. Хватит выдумать, будто его кто-то зашиб.
- Зашибли, ей-богу, зашибли моего мальчика. Он добрый был, никого никогда и пальцем не тронул.
- Угу, - Панкрат вспомнил, как в детстве Егор задирал каждого, кто не желал исполнять его прихоти.
- Найти бы того изверга да поломать, как палку гнилую, чтоб знал, каково матери терять родного сына. – Продолжала завывать Глафира.
Всегда так было, когда что-то случалось с Егором. Чуть что, Глафира винила всех вокруг, мол, Егор не мог закидать птичку камнями – это его кто-то или оговорил, или научил, Егор не курил – ему в карман папиросы подкинули, Егор не ломал чужого забора, потому что силенок у него не хватит. Егор ни при чем, его оговорили, оболгали, подставили. Прокручивая в памяти давно ушедшие детские годы, Панкрат держал отца за руку. Вдруг он ощутил, как Федос резко пошевелил пальцами и застыл.
- Бать, - наклонился Панкрат, решив, что тот сейчас откроет глаза, - вставать надумал? Ну что ж, пора. Хватит лежать, все бока уже отлежал. Кожа синяком покрывается, тебе шевелиться надо.
Он это сказал не подумав, что отец не может ходить. Само как-то вырвалось.
- Бать, - Панкрат вдруг почувствовал неладное.
Глафира, повернув голову, перестала рыдать. Уставившись на мужа, она прищурилась.
- Помер?
Панкрат наклонился еще ниже, поднес к носу Федоса палец, потом приблизился ухом.
- Помер, - прошептал он, сжав челюсти.
- Туда ему и дорога. – Глафира облегченно вздохнула, поднялась со стула, вытерла глаза и, как ни в чем не бывало, потопала в кухню, управлять малочисленным женским коллективом.
Спасибо за ваши лайки, репосты и комментарии.