Ждет ли нас в будущем всеобщее благосостояние и экономическая стабильность?Станет ли экономика будущего человекоцентричной? Что нужно сделать, чтобы приблизить будущее, которое нам нравится, и при чем тут педагогика?
Разбираемся в этих и других вопросах экономики будущего вместе с экономистами и футурологами.
Искусственный интеллект и ценность компетенций
Когда мы рассматриваем экономику будущего, 10% всегда надо закладывать на сценарии экономики «черных лебедей». Например, на случай, апокалипсиса или глобальной катастрофы в виде мировой войны или извержения супервулкана. Но при любом не катастрофическом прогнозе будущего человечество ждет экономический рост, технологическое развитие и рост благосостояния, считает директор Института социально-экономического проектирования НИУ ВШЭ Артем Шадрин. Это позволит людям выбирать работу не по принципу «пойду туда, где больше платят», а руководствуясь собственными представлениями о наиболее приятной нерутинной работе. Приоритеты соискателей будут все больше смещаться от высокой зарплаты в сторону смыслов, хорошего коллектива и атмосферы, условий труда.
С ним согласен и футуролог, председатель совета директоров группы компаний «Русские инвестиции», руководитель проекта «Технический прогресс и экономика будущего» Кирилл Игнатьев. Он предполагает, что в горизонте двух поколений стоит ожидать резкое сокращение работы по найму в штатах компаний: покупаться будут компетенции и навыки, а не рабочее время.
В свою очередь футуролог, советник МИЭМ НИУ ВШЭ, соучредитель АНО «Информационная культура» Василий Буров считает, что сильное влияние на рынок и организацию труда окажет искусственный интеллект, который уже сейчас хорошо выполняет несложную интеллектуальную деятельность за человека, в том числе и в креативных индустриях, что еще несколько лет назад считалось невозможным.
«Надо понимать, что основная часть рынка – это совсем не Шагал, Прокофьев и Чехов, а производители массы одноразовых произведений, которые больше не нужны. Так что искусственный интеллект не сможет заменить человека лишь до момента, пока все институционально устроено так, как мы привыкли. Это же произойдет везде, даже в таких сферах, как госуправление, – рассказывает Буров. – Хотя, например, заменить высокоуровневых чиновников довольно сложно, иначе формирование политики превратится в вырожденные утопические случаи с чистой рациональностью правил, что, как история показывает, до добра не доводит. Скорее всего, кардинально трансформируются устройство и роль государства, но это все равно будет конструкция, в которой люди нужны».
Искусственный интеллект постепенно заменяет человека именно в рутинной интеллектуальной деятельности. Однако пока что именно при выполнении рутинной работы сотрудник оттачивает свои компетенции, а это значит, что обществу необходимо пересмотреть подход к образованию и выстраиванию жизненного пути человека, чтобы действительно перейти от покупки рабочего времени к покупке компетенций.
В космос за ресурсами
При этом само по себе сокращение рабочего времени благодаря повышению производительности труда и мультифакторной производительности не будет менять существующую экономическую модель. Как говорит Артем Шадрин, в обозримом горизонте двух поколений ухода от модели Адама Смита, во главе которой стоит извлечение прибыли, еще не случится.
Эксперты отмечают, что в будущем нас ждет кастомизация экономики, которая будет приводить к моментальной монетизации. «Кто-то потребил и оплатил товар – технологии моментально распределяют деньги сразу между теми, кто участвовал в его производстве. То есть распределение будет не через владение бизнесом, а в момент продажи услуги или товара тем, кто его создал. А это – минус рынок акций», – считает Игнатьев.
Еще одна область, которая из года в год все больше подвергается сокращению, – это сырьевые ресурсы. В какой-то момент на Земле они будут исчерпаны, и тогда на очереди, причем быстрее, чем многие себе представляют, будет запуск добычи ресурсов на астероидах с их транспортировкой на Землю, а также с использованием в целях дальнейшего освоения космического пространства.
«В условиях все более очевидной ограниченности ресурсов на Земле освоение космоса – способ избежать риска “окукливания” экономики и социальной жизни общества и принесения развития в жертву неправильно понятой стабильности, – объясняет Шадрин. – При рисках наступления, условно говоря, состояния “японизации” экономики, о котором говорилось, когда уже расти будет больше особо некуда, космос станет новым полем для экономической экспансии, предполагающей вовлечение значительного объема материальных ресурсов – металла, энергии, – и теперь уже в “космических” масштабах».
Эту мысль поддерживает и Кирилл Игнатьев:
«Новые ресурсы нам понадобятся и потому, что мы даже в высокоразвитых странах перейдем от сокращения к устойчивому росту населения. Технологии биотеха, медицины и генной инженерии приведут к росту продолжительности жизни именно в передовых государствах. Будет больше пожилого населения, долгая жизнь которого положительно компенсирует невысокую рождаемость».
Педагогическая утопия
В ближайшем будущем перед человечеством стоит нетривиальная задача – разработка теории воспитания, которая подразумевает индивидуальную работу с каждым ребенком, считает Артем Шадрин: «Именно сейчас современная экономика как раз создает для этого необходимые ресурсы времени. Снижение необходимого объема занятости в материальном производстве, а теперь и в предоставлении рутинных услуг, расширяет “бюджет времени” для общения с собственными детьми. А также – для вовлечения в сферу работы с детьми все большего и большего числа высокомотивированных людей, раньше выбирающих другие пути построения карьеры и достижения общественного признания».
Образовательный маршрут нового типа, скорее всего, будет включать в себя не только школу, но и всевозможные форматы практической деятельности детей и практико-ориентированного обучения с мощным гуманистическим моральным зарядом: творчество, исследования и технологическое конструирование, волонтерство, экспедиции.
«Какие могут быть предприняты шаги по изменению содержательности системы образования? Например, как в “Отягощенные злом, или Сорок лет спустя”, – это создание системы лицеев, готовящих учителей принципиально другого уровня, владеющих перспективными педагогическими технологиями, это шаг к будущему с более совершенной системой развития людей.
Мы часто используем понятие “нового поколения” технологий – такая метафора применима и к педагогике. Скажем, если с начала XX века городской транспорт, например, поменялся принципиально – сравните лошадей и автомобили, – то ученики в школах как сидели за партами с досками, так и сидят, – и неважно, что доски в некоторых школах стали электронными. Нужны какие-то принципиально новые шаги. Многие помнят движение педагогов-новаторов, думаю, нас ждет возвращение интереса к новым педагогическим технологиям», – говорит эксперт.
Говоря о педагогической утопии, важно отметить, что большинство современных педагогических теорий опирается на концепции, разработанные еще несколько десятилетий назад, подчеркивает Василий Буров. Так, на концепции Макаренко до сих пор базируется все корпоративное управление HR и обучение. Существенные прорывы в этой области были и в 1960-е, 1970-е и 1980-е, когда появились педагоги-инноваторы, но после этого вновь наступил спад, а выработанные концепции до сих пор используются во всем мире.
«Сейчас для всех, кто серьезно понимает педагогику, главной становится история про стыковку педагогики с современными информационными реалиями – искусственным интеллектом, информационными технологиями. Особенно в ситуации, когда учебные заведения теряют монополию на знания. Как это преодолеть? В отличие от экономики, в которой можно что-то преодолеть прыжком, в педагогике такое малореально. Слишком многое завязано на психологии, на системе “человек-человек”».
Курс на счастье человека
Исходя из сегодняшней ситуации обострения глобальных конфликтов, можно предположить, что экономика после выхода из стрессового состояния возьмет тренд на человека, то есть антропономику – человекоцентричную экономику, которая будет ориентирована на гуманные ценности, ЗОЖ, ценность человеческой жизни, медицину и экологию, считает Кирилл Игнатьев.
При этом нельзя отрицать риски, связанные с тем, что любому человеку свойственен определенный уровень агрессии, напоминает Артем Шадрин: «По мере роста экономического потенциала какие-то социальные группы могут решить: “Мы достигли некоего уровня доходов, благосостояния, давайте займемся неэкономическими приоритетами и начнем, скажем, силовое противостояние для решения наших узкогрупповых задач”».
Но, по мнению Игнатьева, более опасные риски – те, которые не зависят от человека. Например, сдвиг тектонических плит, который может привести к катастрофе – извержению супервулкана, глобальному похолоданию. Если это произойдет и человечество лишится солнечной энергии, то людям придется вернуться к традиционным ресурсам и классическим источникам, и, независимо от уровня развития, общество может вернуться в эпоху ископаемых и борьбы за тепло. Это может поменять вектор развития в сторону гуманности, в отличие от эпидемий и войн, отмечает эксперт.
«На мой взгляд, особенности человеческого мира, в котором мы живем и будут жить последующие поколения, заключаются в том, что всегда, все время, вне зависимости от уровня развития, был один превалирующий главный стимул развития и человека, и экономики. Этот стимул называется “счастье”. Оно может достигаться через любовь, секс, богатство, победы, через многое другое. И когда мы говорим о том, в чем будет главный стимул будущего, надо понимать, что он не изменится. Изменятся формы отношений, в том числе экономических, только и всего, – отмечает Игнатьев. – А как сделать, чтобы мир был более современным и счастливым? Наверное, приближать будущее своими мыслями, действиями, изобретениями, активностями и просто в обычной повседневной жизни».
С полным текстом дискуссии футурологов и экономистов об экономике будущего вы можете ознакомиться на сайте журнала «Позитивные изменения».