43
Макар крикнул двух солдат, что ждали его за воротами дома.
- Здесь нет предателей, - сказал он им, - но я знаю, где они.
Сначала он хотел пройтись по домам в деревне, знал, что обязательно найдёт тех, что сочувствует Белым. Да и в допросе Иване упоминалась парочка семей, чьи сыновья отправились вместе с ним в июне на Петроград в составе Северного корпуса. Но, увидев глаза матери, когда та говорила про соседей, и что местные бессильны перед теми, кто приходит на их землю, передумал.
Решил пройтись по соседней деревне. Был у него недавно на допросе паренёк оттуда, тоже в июне к Белым сбежал, так он рассказывал кто из его знакомых повстанцами сочувствует. Сам парень допроса не пережил, а вот его протокол сохранился.
Так что в город Макар прибыл с несколькими арестованными, на которых завели дело. Этого было достаточно для снятия подозрений. Оставался дознаватель, который допрашивал Ивана, с ним Макар тоже поговорил. Хотя тот и сам все понял. Уже бывало такое, что комиссары своих родных спасали. Только цену большую за молчание заломил. Пришлось Макару все ценности, отобранные у пленных офицеров, отдать.
К Ване он больше не заходил, чтобы не провоцировать слухи. Через знакомую медсестру, что всегда смотрела на него особенно долгим взглядом, узнавал как брат. Та с радостью все рассказывала, пользуясь возможностью побыть рядом с понравившимся мужчиной. В0йна в0йной, а сердцу не прикажешь. К боли и страху привыкаешь, а любить всё равно хочется.
Макар заметил её волнение при встречах с ним и использовал в своих интересах. Просил подольше подержать Ваню в лазарете, чтобы тот основательно поправился. Тюремные работы, на которые он должен был отправиться после выздоровления, требовали хорошей выносливости и сил.
Медсестра выполняла просьбы возлюбленного, но в ответ просила внимания. О том, что Макар женат, она не знала. Разводить нежности мужчина не привык, да и жену не забывал, но находясь далеко от неё, не стал себя ограничивать в женской ласке. Так и медсестре спокойнее, и ему приятнее.
Семью свою при этом искал неистово, чувствуя вину перед ними. Писал куда только можно, но ответов не получал. Но что происходит с единственным сыном узнать не мог. Это печалило и огорчало его. На все намёки своей временной спутницы о продолжении отношений, отвечал, что не время сейчас.
- Меня в любой момент убить могут, - шептал ей Макар, - зачем тебе вдовой становиться?
А сам в этот момент жену вспоминал и думал, что в0йна всё спишет. В родительский дом больше не ездил, но следил, чтобы их фамилия не всплывала в делах. Боялся за мать, помнил её взгляд, полный заботы. И отца вспоминал, жалел, что не сошлись они в убеждениях. Сейчас, находясь далеко от дома, Макар вновь был уверен в своей правоте и не терял надежды убедить в ней родных.
Иван после выздоровления был отправлен в тюрьму, как участник повстанческого движения. Там ему выпал этап до ближайшей линии фронта и рытьё окопов прямо под обстрелом противника. За арестантами следили очень зорко. Малейший шаг в сторону карался расстрелом. Важно было не допустить их бегства к Белым.
Макар держал судьбу брата на контроле: через своего человека в конвое получал вести о состоянии Вани. И когда зимой того ранило, понял, что появилась возможность помочь брату. Комиссар узнал в какой госпиталь направили пострадавших и приехал туда.
В документах, по которым поступила раненые, выправил несколько строк, и поменял Ивана местами с погибшим красноармейцем. Теперь он был не осуждённым, а своим, раненым солдатом.
Ваня, очнувшись в обычном госпитале, а не в тюремном лазарете, где он думал оказаться, удивился, но задавать вопросы не стал.
За прошедшее время мужчина сопоставил факты, что были ему известны - плен, допрос, беспамятство, лицо повзрослевшего брата перед глазами, возвращение в лазарет, изменившееся к нему отношение персонала, все это говорило о том, что Макар не привиделся, а на самом деле был рядом. И был, скорее всего, не последним человеком при новой власти.
Но вот больше встретиться им не привелось. Иван пытался узнать что-то у медсестёр, но на его осторожные вопросы никто не отвечал. И он прекратил спрашивать. Пройдя по краю смерти, Ваня не хотел бредить прошлое.
«Если брат меня спас, то спасибо ему, - размышлял он, - только это значит, что он один из них. Как же так получилось, что разошлись по разные стороны?»
Думал Иван и о своих родных, о том, что наговорил на допросе и боялся, что его показания могли навредить родным, особенно жене и матери.
«Отец у меня крепкий, всё выдержит, - крутилось в голове, - а женщины то как? Они боль не перенесут, и всё из-за меня...»
После второго ранения его не отправили дальше отбывать срок, а разрешили съездить в отпуск домой, а потом велели возвращаться на службу. Пока Ваня соображал, что это значит, ему выдали документы. В них он и увидел, что зовут его теперь иначе, точнее имя то старое, мало ли Иванов на Руси, а вот отчество и фамилия другие. Хотел он рассказать об ошибке, да промолчал. Пока отпускают, решил уйти, а там и возвращаться может не станет, всё равно искать другого человека будут.
Перед самым отбытием из госпиталя, к нему подошёл солдат и велел следовать за ним. Ваня испугался, что раскрылся обман, узнали, кто он на самом деле и вновь забирают отбывать наказание. Оглянувшись, он искал выход из помещения, чтобы сбежать, но увидев тяжёлый взгляд пришедшего за ним и его руку, сжимающую рукоять пистолета, отбросил эти мысли. Понурив голову, пошёл куда велели. За время, что Иван отработал в своём заключении, воля его была сильно подавлена. Сопротивляться приказам не было сил.
В маленькой комнатке, куда его привели, было темно и пусто. Солдат, сопровождавший его, кивнул на стоящий посредине стул. Ваня вспомнил, что в похожем помещении проходил допрос в его первое заключение, холодный пот выступил на его лбу. Его тело всё ещё помнило боль и мучения.
Мужчина тяжело сглотнул, провожатый тем временем вышел. Дверь на замок не закрыл, только затворил за собой. И решёток нигде не было. Это успокоило Ивана. Через некоторое время дверь резко распахнулась и в комнату шагнул высокий, широкоплечий мужчина, на плечах его шинели красовались новенькие погоны. Ваня поднял на него глаза. Вошедший едва заметно улыбнулся и подошёл ближе.
- Здравствуй, брат, - сказал он и приобнял Ивана за плечи. Тот крепко сжал протянутую руку, а сердце забилось радостно и учащенно.
