– Эй, Мрак, глядь, чего поймал! Чуть глаз мне не выбил своей дубинкой. Еще и кусается, зараза, как кошак, что против шерсти гладят.
– А ты не гладь, – подумав, отозвался некромант, продолжая лежать как лежал, ровно и неподвижно, сложив руки одна на другую над солнечным сплетением.
– Так я вот, за шкирняк и сюда.
– Чтоб я погладил? – произнес Север даже немного вопросительно.
После длительного контакта с куклами эмоции почти полностью отсутствовали, а открывать то, что закрыл пару минут назад, было вообще форменным издевательством, и глаза остались закрытыми. Только прилег – и на тебе.
Полуорк Карий другим зрением виделся желтовато-зеленым светляком, тусклым. Тоже устал. А вот то, что он держал... Север какое-то время разглядывал подношение сквозь изнанку, сомневаясь в видовой принадлежности, потом сдался. Народ в маленьких поселениях никогда не заморачивался чистотой крови и потому случались иногда настолько уникальные экземпляры, что без дрожи не взглянешь. Хоть с изнанки, хоть обычно, глазами. Не вампир и ладно. Вампиров Север не любил, как иные не любят пауков или пенки на молоке. Иррационально.
Что-то грохнуло о стол. Хорошо грохнуло, с оттяжкой. Будто по загривку шкрябнуло, а не по горячо любимой полированной столешнице. Одинокий и прекрасный здоровенный и черный, как погребальнй катафалк, стол был обнаружен в пристройке брошенного храма и холодное сердце Мрака Холина дрогнуло. Здоровяки ловцы, соблазненные пятком чаров и бутылью травяной настойки, тащили его до шатра втроем, матерясь на всю округу, Север даже заслушался. Можно было бы кукол подрядить, но это, считай, на собственном горбу нести, а тут вот – со всеми почестями. Живое это вам не мертвое. Хотя живых Север тоже не очень любил. Не так, как вампиров. Просто его раздражала суета. И когда поспать не дают. Поспать уже было очень нужно. Больше суток в сцепке с куклами.
Север приоткрыл глаз и с осуждением посмотрел сначала на шипастую дубинку, причинившую эстетический ущерб и моральные страдания в довесок к хроническому недосыпу, затем на ловца, который ее туда пристроил. Ну и на занятный груз в его руке заодно. Мелкий, тонкокостный и бледноглазый мальчишка как-то сразу понравился. Как стол. Злой был потому что. Но не злобный. Едва ногами до пола доставал и висел потрепанным мышом, а смотрел так, будто снисходительно позволил себя таким образом волочь.
– И зачем мне?
– Ты ж эта, дежурный по внешке сегодня… Разбирайся.
Про дежурство Север забыл. Карий не дергал, видел, наверное, что некромант сам, как кукла, в шатер шел.
– Он в контуре дыру провертел и пролез ужом. Я обход делал как раз, не окажись рядом, ловили бы потом на складе или в оружейке, и не факт, что быстро бы поймали. Увертливый, паразит. Главгад прознает, что я его в питомник не сдал, в разнос пойдет. А мне жалко же.
– Карий, а ты представь, если я в разнос пойду? Будет жалко всех. И долго.
– Так что? В питомник? Испортят же.
Мальчишка в руке Кария висел кульком и бросал алчные взгляды на стол, где лежала дубинка и стояла накрытая салфеткой тарелка с нетронутым ужином.
– Карий, я каким местом на няньку похож? Я некромант, поднимаю трупы, упокаиваю трупы…
– Ты ж сам на той неделе нудел, что был бы у тебя ученик, ты бы его изводил, а не окружающих.
– Добрая душа…
– Что, берешь? Или светену надзирающему сдать?
Север смотрел на мальчишку, мальчишка на него. С вызовом. Колючий. Живой. Живой настолько, что это не отталкивало, наоборот. /... / Был похож на оставленное мастером-оружейником горнило: верхние угли черные, но если сковырнуть… Вкусно. Странно. Красиво. Север любил красивое. И странное. Цветы, например. А от парня, помимо раскаленного в огне железа, еще и лавандой пахло.
– Не надо надзирающему. А то и правда, испортят. Себе возьму.
Отрывок из моей книги "Осколки тени и света".
Интересно? Тогда вам СЮДА