Из цикла "Хождение за три моря"
С самого детства много хожу пешком. Как-то так, сама по себе, сформировалась любовь к частым и длительным хождениям по земле обетованной. Походами, в классическом смысле этого понятия, с рюкзаком за спиной и прочих атрибутами туристов, мои хождения я, конечно, не назову… ну, разве только взяв слово в кавычки. Хотя, бывали переходы, что называется, «за раз» и в пятьдесят километров. Ну а десятка полтора километров для меня не сложно даже сейчас, хотя я давно уже пенсионер.
Некоторые переходы были обычными, по уже не раз пройденному маршруту, малоинтересные, но некоторые запоминались чем-то новым, не совсем обычным.
Об одном таком необычном дне я и хочу рассказать.
Необычность проявилась во всем. Это и само действие, это и способ осуществления этого действия.
Из деревни, где живет моя любимая теща (не нравится мне это слово) приехал для обеда рановато, решил в «поход» сходить, чтобы аппетит нагулять и унять дрожь нетерпения в ненагруженных в этот день, мышцах. И не просто сходить, а сходить со значением. Значение – это дойти до памятника жертвам Дмитров-Лага – огромного железного креста на берегу Канала имени Москвы. Жертвам, этот канал строившим. Поклонный Крест стоит на высоченной насыпи, насыпь образует ровную площадку метров в пятьдесят шириной. Основание креста обложено большими камнями, теми же, что выстилают канальные берега.
Я давно вознамерился посадить на этой площадке две сосенки слева и справа от креста впереди него прямо перед обрывом к каналу. Эта затея казалась мне довольно трудно осуществимой, так как к этому месту невозможно подъехать на машине, да и вообще ни на чём нельзя подъехать... разве что на велосипеде (которого у меня все равно нет), а тащить саженцы, лопату... до креста четыре километра от того места, куда подъехать можно!
А сосны посадить хочется. Это известное место. Прекрасно видно не только с канала, если плыть по нему на теплоходе, но и с железной дороги, а также с автомобильной трассы, которые по другому берегу. Ну, все равно, думаю, как-то ведь посажу... наверное... А пока, выберу точные места, камушками обозначу, чтобы потом не заниматься этим, а сразу сажать.
С каналом в моей жизни много связано. Проект посадки сосен интересен, необычен. Но всё-таки, черт возьми, как же доставлять к этому месту саженцы?
По дороге к кресту вдруг вижу несколько сосен. Сосна на канале в наших краях дерево редкое! Попадаются, в основном когда-то кем-то посаженные. О, чудо! И сосенки крошечные вокруг. Созревает план, хоть и далеко от них до креста – около километра, но ведь все ж не четыре. Надо прийти с маленькой лопатой и выкопать парочку для проекта. А что, почему бы и нет? Все едино, из города я бы мог принести только самые крошечные. И тут совсем небольшие. Да и пора календарная самая подходящая. Весна поздняя, снег лежит, но снег в это время – это аномалия – земля давно оттаяла. Тепло придет сразу... уже пришло. Все взрывообразно в рост пойдет. Я много сосен посадил. Самое лучшее время для этого. Но у меня ничего нет! Лопаты, например.
В этих раздумьях дохожу до креста и вспоминаю, да нет, вижу уже то, что мне может пригодиться.
Ещё на снимках этого монумента из интернета я обращал внимание на обязательную деталь-символ монумента, засунутую меж камней, лопату! Без черенка, одна железяка. И что самое удивительное, настоящую лопату, ту самую из прошлого, из знаменитого своей жестокостью 37-го, лопату, которой какой-то несчастный копал дно этого канала, причем именно прямо в этом месте. Проржавевшая за шестьдесят с лишним лет, случайно найденная при чистке дна канала, ещё наверняка хранящая молекулы того грунта, того землекопа. Какой символизм! Последнее, что делали этой лопатой, это копали канал. А потом она пролежала более полувека под толщей воды. Сколько лет прошло над этой толщей, сколько людей родилось и умерло... и вновь родилось! А лопата эта лежала в тишине и темноте, под толстым слоем ила и помнила только руки давно уже умершего... не хозяина даже... раба.
И вот теперь, взял ее в руки я, такую странную по форме, совсем несовременную, из другого мира… да нет, мир не другой, из другого времени, принесшую кому-то смерть, взял, чтобы принести жизнь двум новым деревцам! Кто-то оставил, а я подобрал. Как будто кто-то, обессилев от непомерного напряжения, просто передал мне орудие изнурительного труда, для продолжения работы. Связались поколения, то страшное, и это наше... уже и не знаю какое.
Однако, нужен черенок. Пришлось долго бродить по лесу возле креста. Попадаются сломанные деревца, да подходящего стволика не так-то просто найти – давно уже погибшие подгнили, ломаются. Однако, подгнившая менее других попалась. Пришлось, правда, ветки обламывать. В лопате остался полуистлевший гвоздик. Вытащился легко. Насадил. Вышло коряво, однако довольно прочно.
И началась ходьба. По одному саженцу, километр туда, километр обратно. Два раза. Четыре километра. Саженцы с комом мокрой земли тяжелы и неудобны. Посадил. Как задумал, так и сделал.
Лопату с черенка снял, вымыл начисто и вновь к памятнику в камни, где и была. Не моё. Человека, чьи кости и теперь, может быть там, под толщей воды, в тишине и темноте. А моё – это две молоденькие сосны слева и справа от огромного железного креста, как немые свидетели свершившейся связи времён. Потому что мы все из одного мира. Все-таки из одного.