Пол спал в ту ночь необычайно чутко и прерывисто. Снились короткие, сумбурные сны, оглушая гамом, слепя глаза. Снилась и его любимая Линда, и Хизер, бьющая его по голове инвалидной тростью, и Нэнси, они вместе с Линдой молчали, и сколько бы ни обращался к ним Пол, те лишь улыбались. В черно-белом сне он видел молодых битлов; МакКартни будто пересматривал “A hard day's night” изнутри: Джордж смеялся, обнажая кривые зубы, Джон грустил и молчал, Ринго то пропадал, то появлялся, хохотал, потом становился пугающе серьезным и снова пропадал. Снился Мартин, пытавшийся дать полезный совет, но голос его заглушался звуками симфонического оркестра, готовящегося к репетиции, — все эти скрипки, прогоняющие по четырем струнам смычки, кларнеты, флейты, валторны, гобои, пытающиеся выдуть нужный полутон, стучащие невпопад, как назло, литавры. И снилась Америка. Просто появлялось ее лицо и исчезало.
Лежа в утренних сумерках, вспотев от беспокойного сна, Пол думал о каверзных вопросах, которые задаст незваной гостье. Он обязательно расспросит ее о месте, откуда она пришла — это был Рай, насколько он понял. Когда стало светло, МакКартни встал и выдвинул ящик стола, где лежал тот самый договор. Под подписью Пола стояло коричневое пятно засохшей крови. Он провел по нему левой рукой, мизинец неприятно заныл. Америка допустила промах и взяла кровь не из безымянного пальца, а из мизинца. Пол прочитал договор в первый раз, отложил его в сторону, сходил за завтраком. Прочитал договор второй раз, третий, четвертый. В голове что-то закрутилось, как маленькая центрифуга, как сто маленьких центрифуг. Вопросы рождались один за другим, один пункт — один новый вопрос.
Пол выбрал несколько лучших, а из этих лучших остался один. МакКартни ходил по комнате и кусал губы, ожидая прихода Америки. «Опаздывает, она же женщина», — произнес Пол с понятной интонацией и сел за стол. Он включил лампу и прищурился от резкого света, отражённого от бумаги. Он взял ручку, поежившись от холода. И от волнения перед встречей с непонятным существом, объявившим себя «человеком» со странным именем «Америка» и пафосным званием «глава Особого Эдемского общества». Какую же оплошность допустил он, старик! Сумасшествие чистой воды, и все ради чего? Вдохновение нагрянуло бы к нему само, а торопить его ни в коем случае нельзя.
МакКартни встал со скрипучего стула и подошёл к старому товарищу мини-бару. Он молчалив, лишь иногда поёт у себя в уголке; ему не нужно ни славы, ни денег его хозяина-мультимиллионера — он добросовестно выполняет свои обязанности. МакКартни присел на корточки и прокряхтел от боли в суставах. Пол осмотрел свою коллекцию: она, однако, редела. Пола это не спугнуло, он протянул руку к пузатой, почти плоской черной бутылке с великолепным шотландским виски. От предстоящего удовольствия старик закрыл глаза. Бутылка была еще и тепловатой, — то, что нужно было Полу. Он развернул бумагу, которой шотландцы запечатали свой целебный нектар, снял пробку и сделал большой, жадный глоток, грозящий превратиться в застревающий в груди ком. МакКартни поморщился, затем блаженно выдохнул, облизал губы, закупорил бутылку и вернулся за стол.
Договор, который все еще лежал на столе, был не таким холодным и белым, как эта комната, но все же казался чужим, не от мира сего. Неожиданно МакКартни испугался, что к нему заглянет жена, давно не заходившая проведать супруга. МакКартни махнул на нее рукой, не испытывая стыда за то, что в течение двух месяцев ни разу не поинтересовался жизнью Нэнси. Впрочем, взаимно.
Пол нацепил на нос очки и снова начал читать условия договора. Плюнул, отложил документ в сторону, начал черкать свои второсортные стишки на чистой, белой и сухой, как айсберг на коричневой глади столешницы, бумаге.
У двери, перед окном, что-то еле заметно блеснуло, шторы едва всколыхнулись. Пол ненароком оглянулся и вздрогнул от неожиданности. Там стояла Америка, поблескивая платьем.
— О, нарисовалась, не сотрешь, — недружелюбно произнес Пол, перебирая бумаги на столе, и хихикнул.
— Доброе утро, Сэр Пол. Что, готовы к путешествию? — Америка прошла в глубь комнаты. Взгляд упал на прикроватный столик. — О, читали на ночь обо мне? Приятно знать.
— Низкосортная бульварщина, — бросил старик. — Хи-хи, хи-хи.
— Что это вы все хихикаете? — спросила Америка.
— Ничего. Хи-хи, ох. — Пол вытер глаза. — Особое Эдемское Общество...
Америка промолчала и подошла к книжному шкафу, который еще при первой встрече отчаянно поглощал её внимание.
— Америка, — обратился Пол. Гостья обернулась. — Меня кое-что заинтересовало.
— Похвально, — мисс Зами была суха.
— Расскажи мне о месте, откуда ты пришла. Ну, о загробном мире, — Пол произнес это твердо, уверенно и так громко, что стекла в шкафу слегка задребезжали. Америка слегка замялась.
— Увы, Сэр, я этого я не смогу рассказать.
— Но Америка, в контракте сказано: «Любые дополнительные вопросы приветствуются»! Обманываете? — незамедлительно среагировал подготовленный МакКартни
— А еще выше написано, что «Мисс Зами рассказывает только то, что дозволено законами Эдема», — девушка знала свои права не меньше.
Пол оказался в замешательстве.
— И что, я даже не узнаю, что это за Особое Эдемское Общество? — Пол чувствовал себя героем фильма жанра фэнтези. Он еще раз хихикнул.
— Это Ад, — спокойно ответила Америка.
Пол расхохотался:
— Ад! А ты, стало быть, демоница? Вот умора! — восклицал он.
Пол был стар, и, учитывая эксперименты бурной молодости, смерть ждала его уже не первый год. Какой-то частью сознания он понимал это. Пол боялся смерти, не зная, что за ней. Он был даже несколько набожен, поэтому верил, что за этой гранью будет Судилище, где всё ему воздастся... и о том, что и как именно, знала его гостья.
— Повелительница котлов и трезубцев... Я не могу! — Пол схватился за живот.
— Сэр, вы увлеклись. Пора в прошлое, — напомнила Америка.
Пол недовольно вздохнул и встал. Поджилки вдруг затряслись, затряслись настолько сильно, что это увидела Америка. Пол мысленно пытался усмирить свои коленки, но тщетно.
Девушка иронично посмотрела на собеседника.
— Вы готовы? — этот почтительный тон устами Америки звучал как издевка. — Мы отправляемся в начало 1963-его года. У The Beatles уже достаточно опыта для записи собственного альбома, который они записали в перерыве между собственными гастролями по Англии и Шотландии и совместным туром с Хелен Шапиро.
— Что ты мне тут втираешь? Это я и сам знаю! — Америка одарила взбунтовавшегося Пола неодобрительным взглядом.
— Роль менеджера исполнял Брайан Эпстайн, издателем стал Дик Джеймс, а музыкальным продюсером — Джордж Мартин, — серьезно говорила девушка. — Это так, чтобы ты знал, какой курс на сегодня.
Пол прикрыл глаза от усталости от этой назойливой мисс, от ее постоянных переключений с уважительного «Сэр» на пренебрежительное «чтобы ты знал», хотя сам себя вёл достаточно несносно; устал от слишком реалистичных событий, которые не могли произойти на самом деле; устал от жизни, которая длилась семьдесят с лишним лет и завершалась вот так, позорно — белой горячкой.
Открыв глаза, МакКартни вздрогнул: он снова в прошлом. Двоякое чувство реальности происходящего и твёрдое осознание, что перед ним давно ушедшее прошлое. Он очутился в маленькой, тускло освещенной гостиной съёмной лондонской квартиры Эпстайна, в которой стояли лишь диван, кресло, тумбочка, стул, торшер, кофейный столик и запах табака. Пол моргнул, и в прежде безлюдной комнате появились молодые «Битлз», в том числе и он сам.
Джон и Джордж расположились на диване. Джон снял пиджак, закрыл глаза и закинул ногу на ногу ботинком на колено; Джордж лежал, закинув ноги на подлокотник дивана, и неспешно курил, тоже закрыв глаза. Ринго, словно пожилой аксакал, восседал на кресле, курил, держа короткую сигарету левой рукой, и прокручивал большим пальцем правой руки кольца на других пальцах. Полу, в отличие от остальных, отчего-то не сиделось, и он расхаживал по комнатке большими шагами, иногда подскакивая к столику, где в стеклянной пепельнице дымилась его папироса. Он хватал ручку и что-то чиркал в заранее открытой тетради, нагибаясь над ней в три погибели.
Парни, в том числе и неугомонный МакКартни, очень устали. Концертный график становился всё плотнее и плотнее, свободных дней практически не оставалось. Группа уже по которому кругу объездила Великобританию, в феврале провели совместные гастроли с юной певицей Хелен Шапиро, в самом разгаре был тур с Томми Роу и Крисом Монтезом. Но парни не очень-то давали себе отчет в своей усталости, наоборот, радовались своей растущей популярности, радовались первому альбому, радовались своему таланту, своей молодости, любви, рады вдохновению, которое они из этого черпали.
В комнату вошёл Брайан. Джордж повернул голову в сторону вошедшего, Пол остановил свой бег, Джон и Ринго подняли глаза на менеджера. Сэр Пол испуганно посмотрел на Америку, внимательно следящую за происходящим: ее глаза сверкали, она улыбалась. МакКартни было не по себе, потому что, увидев Брайана, которого не видел практически пятьдесят лет, он понял, что больше половины присутствующих в комнате нет в живых.
— Итак, — начал Брайан, и сердце пожилого Пола ушло в пятки. Он уже забыл этот голос. — Через одиннадцать дней выходит ваш первый долгоиграющий альбом, помните об этом?
— Е-е-е! — протянул Джордж.
— Как об этом можно не помнить? — отозвался Джон. Пол заулюлюкал. Сэр Пол улыбнулся и, тихо ликуя, произнёс, обратившись к Америке:
— Да, я помню этот день!
— Теперь про гастроли. Нам удалось договориться о том, чтобы в мае—июне вы сопровождали в туре… — Брайан остановился на полпути к объявлению, за что удостоился недовольного и пытливого «Говори уже!», — …Роя Орбисона!
Четвёрка издала в унисон разнообразные возгласы удивления.
— Как тебе это удалось? — спросил Пол. Брайан скромно улыбнулся и не стал отвечать.
— Точные даты тура я скажу позже, предварительно с середины мая по первую декаду июня включительно. Плюс зафиксируйте перестановки в весеннем туре: выступление в Лутоне переносится на шестнадцатое, семнадцатого у вас внеплановый концерт в “Cavern”.
— Марта? — уточнил Пол, приподняв брови.
— Апреля, — ответил менеджер.
— Так до этого еще много времени, — разглагольствовал Харрисон.
Сэр Пол уже настороженно посмотрел на Зами и недовольно процедил:
— А вот такого не было! Я такого не помню!
Америка не реагировала на старика, лишь, приставив к губам указательный палец, сказала: «Тс-с!»
— Тоска... — уныло протянул Джон, подняв голову к потолку
— Что не так? — встревожился Брайан.
— Да ну его, этот погреб! Надоел, — недовольно бурчал Леннон. — Ну сколько мы там уже выступали? Раз триста, не меньше. Но тогда нам было негде выступать, кроме как в «Пещере» и в «Касбе». Тем более, ещё двенадцатого там выступаем.
— Я знал, что Джон мне товарищ! — снова заликовал старый МакКартни. — Как чувствовал, что там я познакомлюсь с... — Пол с омерзением посмотрел на Америку, — тобой!
— Да ладно тебе, Джон! — вмешался до того молчавший Ринго. — Надо быть благодарными этому месту. Чего тебе стоит? Да и подумай: совсем скоро у нас времени даже пройти мимо клуба времени не будет, не то что зайти внутрь и дать концерт.
— Ринго, ты предатель! А я тебе еще звонить собирался на выходных, — пробрюзжал Сэр Пол.
— Действительно, Джон. Ринго правду говорит, — вмешался Джордж.
— И ты туда же! — воскликнул старик и посмотрел на Ами. — Если бы они не заступились, я бы сейчас здесь не стоял!
Америка широко улыбнулась:
— Ты только что сказал аргумент в мою защиту.
Пол задумался и обратил внимание на Джона, который взглядом искал поддержки у своего друга. Молодой Пол кивнул и тихо сказал, что парни правы. После этого Сэр погрузился в более глубокие раздумия.
— Как бы то ни было, вашего выступления в “Cavern” ничего не отменит, — твёрдо, словно ставя печать, произнёс Эпстайн. — Вам еще не однажды предстоит там выступить.
Пол ещё раз взгляделся в ожившего Брайана и, закрыв глаза, тяжело вздохнул. Он пожалел об этом, когда понял, что оказался снова в своей холодной комнате. Она показалась ему маленькой, намного меньше, чем он сам. Тяжелые шторы заволновались от сильного ветра, мечущегося из окна в окно. Пол стал оглядываться по сторонам в поисках Америки, и пока он вертел головой, комната расширялась, потолок поднимался, или же уменьшался сам пожилой господин.
Что-то заискрилось справа от Пола, и тогда он, вздрогнув, заметил Америку. Они оба молчали, хотя было что сказать. Наконец Америка прикусила губу, придав минимальную динамику событиям, и через полминуты произнесла:
— Что ж, пора отправиться туда, где мы недавно бывали — семнадцатое апреля 1963-его. Мы посмотрим на события того вечера с другой стороны.
Полу показалось, что следом девушка прошептала: «Но не всё из этого тебе понравится». По крайней мере, он вспомнил эту фразу, размышляя обо всем после путешествия.
В ушах старика начал нарастать гул. Ноги понесли МакКартни по тёмному коридору, и он шёл, шёл к приоткрытой двери, из которой лился яркий свет. Сэр Пол подошёл поближе и заглянул внутрь. Это была гримерная битлов, по которой, суетясь, расхаживали по своим делам из угла в угол четыре чёрные тени; на двоих были даже чёрные полутени — гитары. Пол осмелился переступить порог и обернулся назад, в тьму, по которой туда-сюда шныряли летучие мыши — их рисовало воображение МакКартни. Америки нигде не было. Пол думал, что же это за гул, доносившийся откуда-то из конца коридора, а потом вспомнил, что в этот день The Beatles давали этот судьбоносный и злополучный концерт в “Cavern”.
Может, раз этой докучливой ведьмы нет рядом, это шанс предотвратить их знакомство? Если они не познакомятся, Америка не станет женой того Пола, соответственно, не будет повода наведываться к старику со своими притязаниями… Пол направился к Джону, остановившегося у зеркала и отхлёбывающего кофе из белой чашки. Пожилой мужчина коснулся плеча своего молодого друга, но тот и бровью не повёл.
В щели между дверью и дверным проемом появилась голова Брайана.
— Мальчики, на сцену! — и исчезла.
Джон сердито поставил чашку на трюмо, поспешно надел гитару и вскоре тоже исчез в темноте коридора. Ринго и Джордж мельком взглянули на Пола, который как будто тоже нырнул во мглу.
Сэр Пол последовал за парнями и оказался в зале. Старик пристроился где-то сбоку сцены. Вскоре парни, настроив звук, запели, и Пол... Он слышал «Битлз» со стороны уже второй раз, но тогда было совсем не то настроение. Эти юные голоса, энергичные и ритмичные ударные, слыша которые старик влюблялся сильнее от минуты к минуте. А как же молоды и очаровательны музыканты, как они волшебны и пленительны... Руки задрожали, сердце запульсировало в затылке и висках. Пол вмиг осознал, что чувствовали поклонницы-девчонки, ощутив себя на их месте.
— Ты всегда любил себя, — произнес, попрекая, голос Америки, да так громко, как будто саму девушку посадили Полу в голову. Он обернулся и понял, что Зами действительно есть в этом зале, и та, и другая, и обе стояли далеко, чтобы прозвучать так громко... тут МакКартни запутался, и внутренний голос, паникуя, завопил: «Я свихнулся!»
Музыка зазвучала несносно, как преследуя Пола, сводя его с ума. Он заметался, забегал внутри своей головы, в которой попеременно звучали голоса то Джона, то Джорджа, то Америки, то его самого, а бежать по залу он не мог, места не было. Ещё и эта песня, на которой софиты стали еле ощутимо помигивать, как МакКартни — стоящей в зале Зами. Старик поспешил в коридор.
— Не вынесла душа поэта... — в темноте появилась Америка, освещенная вырывавшимся из приоткрытой двери гримерной светом.
— Америка... — Пол понял, что у него началась одышка, и пытался перевести дух.
Искрящаяся Америка, ярким пятном выделяющаяся из кромешной тьмы, выглядела прекрасно и устрашающе. Две черные пряди выбивались из строя собранных волос по две стороны лица. Её глаза сверкали, напоминая, что она пришла к Полу из совсем других миров, а точнее, сейчас Пол у неё в гостях, прямо-таки у чёрта на куличках.
Америка промолчала и указала рукой на приоткрытую дверь гримёрки. Откуда-то подул ветер, всколыхнув две легкие пряди у лица девушки. «Проходи», — прошептала она.
Пол подошёл к двери и вновь перешагнул порог гримёрки.
Читайте продолжение главы бесплатно: