42
- Макар, Макарушка, ты ли это? - причитала Александра, гладя лицо и голову склонившегося перед ней сына. - Сколько я о тебе молилась, верила, что вернёшься ты живой и здоровый! Сыночек мой! - слёзы непроизвольно лились из глаз матери, сколько лет не видевшей своего ребёнка.
Аня же смотрела на форму, в которую был одет брат мужа. И понимала, что это одежда врагов, которыми она считала большевиков. В редких письмах, которые они когда-то получали от него, Макар не скрываясь писал о своей симпатии новой власти. Но одно дело читать об его взглядах на расстоянии, другое - столкнуться лицом к лицу.
- Откуда ты, сынок? - начала расспросы Саша, - где жена, ребёнок? Как ты сюда добрался, где их оставил?
- Мне пришлось бежать из дома, - чуть отстраняясь, ответил Макар, - белогвардейцы пришли за мной, гнались, даже ранили. Но я выжил и вернулся мстить. А жену с сыном в Ростове оставил, сейчас пытаюсь узнать о них, столько запросов отправил, да город ещё не взят, никто из наших не может узнать о них. Но ничего, скоро разберёмся с врагами и найду семью.
Произнесённая речь была полна непримиримости, также говорили Белые командиры, располагавшиеся в доме Лебедевых в начале лета. Женщины слушали те же слова, только теперь обращённые в другую сторону и боль, от невозможности положить этому противостоянию конец, разрасталась в их сердцах.
- А ты Ваню не видел? - спросила Аня, желая поскорее узнать о муже. Образ любимого, томящегося в застенках, не покидал её уже многие ночи. Иван снился изнемогающим и потерянным, и молодая женщина вся извелась от неизвестности и бессилия помочь ему.
- Видел, - тяжело вздохнул Макар, с упрёком глядя на родных. - Что это вы к врагам примкнули? - спросил он. - Ради чего я кр0вь лью? Чтобы Ваня против меня за Белых воевал?
- Так он как лучше хотел, - начала оправдывать сына мать, - говорил, что возьмут Петроград и сразу сила на их стороне будет. Как никак - столица. Только не дошли они видимо...
- А вы тоже за этих? - понурив взгляд, спросил он.
- Мы за всех, - ответила Александра, - за всех живых у меня сердце болит, хочется, чтобы закончилось всё это скорее и примирились враги.
- Не будет такого, - грубо возразил Макар, отходя от матери на шаг, - пока всех предателей не перебьём, не остановимся. Иначе не видать нам мирной жизни. Они постоянно подниматься будут.
- Ваню тоже добивать будешь? - бесцветным голосом спросила Аня, не обращая внимание на то, как на неё после этих слов взглянула свекровь.
- Брата я спас, - сказал Макар, - поздно только узнал, что он у нас. Успели его допросить, протокол составить. А ведь он и про вас рассказал - как Белых в своём доме принимали, как их раненых лечили. Если бы не я, к вам бы сегодня другие приехали, и несдобровать всем...
Он сбросил шинель на стоящую у входа лавку и тяжело опустился рядом.
- Мать, покормишь сына? - спросил он. - С вечера ничего не ел, к вам спешил, надо что-то придумать, чтобы вас не тронули.
- А что здесь придумывать, - раздался голос Павла, пришедшего с работ, - так и скажи, что родом ты из семьи, которая своего царя помнит и супостату красному не сдастся.
Макар подскочил со скамьи, глядя на отца. Мужчины были одного роста - оба широкоплечие, рослые, с натруженными руками. Оба свято верили в свою правду. Только отец, как старший в роду, смотрел на сына сверху вниз.
- Паша, зачем ты так, - тихо проговорила Александра, - Макар Ваню от гибели спас, и нам приехал помочь.
- Если бы не такие, как он, - Павел кивнул в сторону сына, к которому даже не подошёл, - то и спасать никого было не надо. И в0йны этой между своими не было бы.
Повисла тяжёлая тишина. Родные смотрели друг на друга понимая, что они оказались по разные стороны баррикад. Случилось так, что в одной семье один сын пошёл по стопам отца, а другой - против, и что с этим делать, было не ясно.
- Ваню можно домой забрать? - спросила Аня, которую больше всего волновала жизнь и здоровье мужа.
- Пока нет, - покачал головой Макар, - я протоколы его допросов уничтожил, с дознавателем, что вёл его дело - договорюсь. Деньги все любят, а у меня есть немного, у пленного офицера забрал. Дознание брата я прекращу, но отпустить не смогу. Он всё же за Белых воевал, должен отбыть наказание. Но пойдёт как простой солдат, а не как пособник и советчик командиров.
Павел, остановившийся послушать слова сына, покачал головой и прошёл в другую часть дома. Макар беспомощно посмотрел ему вслед. Не такого приёма он ожидал. Думал, родители будут расспрашивать о его жизни, интересоваться тем, где он был столько времени, радоваться его победам, благодарить за спасение брата. А на деле столкнулся с молчаливым осуждением. Он взял свою одежду, вышел во двор, Александра пошла за ним.
- Куда же ты, сынок, - сказала она, - дай хоть покормлю тебя.
- Принеси сюда, мам, - ответил Макар, присаживаясь на лавку у крыльца и доставая трубку, - поем и поеду. Надо дело Ивана закрывать, пока подозрения не пошли. Скажи кто в деревне ещё за Белых был? Я их вместо вас арестую и с собой заберу.
Саша перекрестилась.
- Сынок, Бог с тобой, не могу я так, - сказала она, - у нас здесь то Красные, то Белые приходят. Если всех выдавать, то в живых никого не останется. А людям бы кто не пришёл, лишь бы не разбойничал. Не могу я тебе сказать, кто ещё нас с отцом поддерживал, не по-людски это.
Макар поднял на мать глаза. Она смотрела на него с неизменной любовью и добротой. В её глазах не было осуждения, и сердце не разделяло людей на своих и чужих. Они оба с Ваней были её сыновьями, и сделать выбор между ними она не могла. И деревенских на Красных и Белых не разделяла, ведь они все были кому-то детьми или родителями.
- Ну что ж, - вздохнул мужчина, отдавая матери пустую тарелку и поднимаясь со своего места, - спасибо и не поминайте лихом.
- Макарушка, - Александра протянула руки, чтобы обнять сына, но он увернулся от её объятий, чтобы не делать себе ещё больнее. Неприятие отца больно резануло его, а холодность Ани показала, как на него будут смотреть те, кому он недруг. К таким взглядам он привык, но направленные на него со стороны родных, они ударили сильнее раскалённого свинца, в самое сердце, которое вдруг засомневалось в том, что он сделал правильный выбор. Хотя ни разу за столько лет у него не было сомнений в этом.