Галлы, народ кельтского происхождения, появились в северной Италии лет за двести до описываемых событий. Северная Италия тогда находилась под властью этрусков. Это была вполне ухоженная и гостеприимная земля, с немалым количеством городов.
В описываемый период времени галлы под предводительством Бренны заратились с этрусским городом Клузий.
Жители Клузия видя бесперспективность борьбы с завоевателем обратились за посредничеством к Риму. Риму не к чему было затевать войну с галлами, и потому вместо легионов они послали трех Фабиев, что бы устыдить последних, мол ай- яй-яй, не хорошо обижать слабых. Как и следовало ожидать Бренн только посмеялся. Но Фабии не успокоились и не только подбили клузийцев на битву но исами приняли участие в ней. Битва была проиграна, клузийцы закрылись в своем городе, а послы вернулись в Рим.
Тут настала очередь Бренна. Участие римских послов в битве он назвал нарушением законов как человеческих, так и божеских. И обиделся. После этого снял осаду с Клузия и двинулся к Риму. Римская армия вышла навстречу, только тяжелой пехоты в ней было до 40 тысяч. Среди командиров были и Фабии спровоцировавшие эту войну.
Многие знают о поражениях легионов при Каннах и Каррах, но не многие об этой битве, самой позорной в истории Рима. Противники встретились невдалеке от речки Аллия. Римляне не успели ни построить лагеря, ни толком приготовиться. Боясь окружения превосходящими силами галлов римские командиры растянули фронт войск. Левый фланг упирался в Тибр, правый в гряду холмов. На правом фланге расположились и резервы. Далее произошло что то невообразимое. Прекрасно написал об этом Тит Ливий, не хочу портить впечатление своим пересказом поэтому привожу полностью соответствующий абзац римского историка.
Во всех душах царил лишь страх и мысль о бегстве; помрачение умов было таково, что, несмотря на препятствие в виде Тибра, подавляющее большинство бросилось в Вейи, чужой город, вместо того, чтобы бежать прямым путем в Рим, к женам и детям. Лишь резервы еще недолгое время находились под защитой возвышенности, остальное же войско, как только передние сбоку, а задние с тыла услышали крики, враз обратилось в бегство от неведомого врага еще раньше, чем его увидело. Римляне бежали, не только не пытаясь померяться силами с неприятелем, не только не сразившись с ним и не получив ни одной царапины, но даже и не ответив на его клич. Никто не погиб в сражении, все убитые были поражены в спину, когда началась давка, а толчея затрудняла бегство. Страшная резня произошла на берегу Тибра, куда, побросав оружие, бежало целиком все левое крыло. Многих не умевших плавать или ослабевших под тяжестью доспехов и одежды поглотила пучина. Тем не менее огромное большинство без затруднений добралось до Вей, откуда они не послали в Рим не только подмоги, но даже вести о поражении. С правого крыла, стоявшего далеко от реки, под горой, все кинулись в Город, где укрылись в Крепости, даже не заперев городских ворот
Так закончилась это битва, вернее бегство. Галлы были изумлены подобным поворотом событий, изумлены на столько, что потеряли время не став сразу преследовать беглецов и дали шанс Риму. Впрочем, не меньшее изумление их ждало и у стен Рима, когда подойдя к городу они увидели открытые ворота и ни одного защитника.
Когда беглецы достигли Рима и стало известно о движении к городу галльских полчищ, началась паника. Город защищать было не кому, люди решили, что кроме малого количества беглецов, достигших Рима, вся остальная армия погибла. Население бросилось бежать вон из города, город покинули даже весталки, которые правда, как говорят, вывезли наиболее важные реликвии.
Впрочем труса праздновали не все. Около 1000 бойцов решили запереться на Капитолии и там биться до конца. К ним присоединились те из сенаторов кто по своему возрасту еще мог драться с врагом. Старые сенаторы и жрецы решили остаться в городе и принять смерть в том месте которому они служили. Далее рассказ разница. По Ливию он сели у дверей собственных домов, облачившись в парадные одежды. Плутарх же говорит о том, что эти бывшие консулы, диктаторы и триумфаторы все собрались на форуме и там расположились сев в курульные кресла. Оба историка сходятся в том, что все они были убиты.
Штурм Капитолия с ходу не удался, склоны холма были круты, а мужество защитников высоко. Что ж, дела было много и без этого. И галлы приступили к грабежу оставленных домов. Впрочем этого им показалось мало и они занялись окрестностями. Да снабжать продовольствие такую орду надо было. Вот и растеклись многочисленные шайки не только вокруг Рима, но и соседних городов.
После того, как Камилл отправился в изгнание он, как частный гражданин, поселился в городе Ардея. Когда большой отряд галлов оказался в окрестностях этого города Камилл организовал из молодежи города отряд, и вышедши за стены разгромил мародеров. Его пример вдохновил тех римлян, что укрылись в Вейях. Они нанесли несколько поражений тускам, которые тоже вышли пограбить. Постепенно в умах вейянских сидельцев сложилось убеждение, что спасти положение может только тот, кого они совсем недавно подвергали гонениям. Камиллу было предложено звание диктатора.
Однако Камилл отказался принять предложенные ему полномочия без одобрения сената, заблокированного на Капитолии. Среди римлян нашелся молодой человек, Понтий Коминий, который пробрался в осажденную крепость, а затем сумевший вернуться обратно с одобрением сената. Только после этого Камилл согласился принять командование над беглецами с берегов Аллии.
Путешествие Понтия Коминия "туда и обратно" однако не прошло незамеченным. Какой- то востроглазый галл увидел следы, которые Понтий невольно оставил взбираясь на кручу, и тут же доложил о них своему вождю.
Бренн, отобрав из своих лазунов, повел их ночью на штурм. И тут на сцену выходят знаменитые гуси. Это были не простые гуси, это были священные гуси, жившие при храме Юноны ( римский эквивалент Геры). Ключевое слово здесь - священные. Именно потому их до сих пор и не съели, несмотря на дефицит продовольствия. Гуси, заслышав шум подняли несусветный гвалт, видно подумали, что их хотят схарчить. На гусиные вопли первым среагировал Манлий, бывший консул, затем подтянулись и остальные. Штурм был отбит, после этого галлы больше не пытались взять крепость. По результатам заснувший часовой был казнен, а Манлий в качестве награды получил от каждого по полуфунту полбы и по кварте вина. В условиях надвигающегося голода это был роскошный подарок!
Время шло. Камилл в Вейях собирал разбежавшихся бойцов, а в Риме наступил голод. Защитники из последних сил пытались что сделать, но развязка приближалась. У галлов было немногим лучше, окрестности были полностью разорены, подвоза продовольствия не было, да еще начались болезни. Противники согласились на переговоры.
Далее следует красивая, но, на мой взгляд, маловероятная легенда.
Вот представьте, сидит где то на римской площади Бренн, в окружении своих лучших, а ему мешками подтаскивают золото. Галльский предводитель оказался более торговцем нежели воином и притащил весы с облегченными гирями. После замечания, что так мол дела не делаются, Бренн бросил свой меч на чашу весов и произнес так называемую "историческую фразу", ныне известную повсеместно : Горе побежденным!
Но торжествовать ему долго не пришлось. Тут, как чертик из табакерки, или ближе к античности как бог из машины, появляется Камилл. Он объявляет сделку незаконной, поскольку он, диктатор, не давал на нее добро. И вообще, заявляет он, римляне привыкли спасать отечество не золотом а железом. После чего на улицах Рима завязалась схватка, после которой галлы покинули город.
Так это было или нет мы никогда не узнаем. На мой взгляд более вероятны другие два сценария :
- галлы получили свое золото и ушли;
- они ушли потому устали от голода и болезней, а взятие Капитолия оставалось проблематичным, и они прознали о движении армиии Камилла к Риму.
Как бы то ни было, галльская и римская армии встретились на дороге к городу Габии. Здесь галлы были разгромлены, остатки некогда грозной армии рассеялись по окрестностям и были перебиты местным населением. Так закончилась семимесячная оккупация. Во время триумфа легионеры пели частушки о своем командире, которые могли быть довольно обидными, но в этот раз в них Камилл сравнивался с Ромулом.
Его служение Городу на этом не было закончено, по окончании галльской войны Камилл хотел сложить с себя диктаторские полномочия, но сенат не позволил ему это сделать. Положение внутри государства было прямо скажем так себе. Большая часть плебеев, при подстрекательстве народных трибунов желала покинуть разоренный город и уйти на жительство в благополучные Вейи. Камилл, один из многих, решительно выступил против этого. Тит Ливий приводит речь произнесенную Камиллом перед сенатом и народом. В реконструкции Ливия она довольно пространна и я не буду ее пересказывать, ее подробности нам не интересны. Но к герою прислушались, и общественное мнение стало склонятся на его сторону. дело решил случай. Воинский отряд, патрулирующий разрушенный город, проходил через форум, и центурион им командовавший вдруг велел знаменосцу остановиться и сказал - мы тут останемся! Это было воспринято как знамение, что не удивляет при знании суеверности римлян, и вопрос о переселении был окончательно закрыт. После этих событий Камилл во истину стал вторым основателем города.
После года своего служения Камилл был наконец освобожден от своих полномочий, но новые должностные лица были назначены не сразу. Наступило время интеррексов. И только когда Камилл стал интеррексом он назначил военными трибунами с консульской властью Луция Валерия Публиколу повторно, Луция Вергиния, Публия Корнелия, Авла Манлия, Луция Эмилия, Луция Постумия.
Но мир царил недолго. Вольски, а сними латины и герники решили испытать судьбу рассчитывая на усталость и слабость Рима. и город вновь призвал к служению Камилла, вновь облекая его диктаторскими полномочиями. Диктатор провел призыв, записывали всех кто мог держать оружие, не обращая внимание на возраст. Камилл разделил армию на три части. Одна осталась у Рима, вторая защищала Вейи а с третьей частью сам диктатор отправился против вольсков
Стремительное продвижение римской армии было для вольсков полной неожиданность, а имя ее предводителя вселяло ужас. Вольски. чтобы избежать боя укрылись в лагере недалеко от Ланувия. Чтобы чуствовать себя уверенней они навалили на вал лагеря все дерево которое могли найти в округе. Камилл приказал поджечь вольские укрепления. Лагерь был взят и отдан на разграбление солдатам, земли вольсков были опустошены и вольски были вынуждены заключить мир.
Из земель вольсков Камилл направился к эквам и тут разбил их войско при Болах, сразу захватив единым ударом и лагерь и город. Затем наступил очередь Этрурии. И здесь Камилл одержал блестящую победу. За короткое время он выиграл три войны, и по возвращении в Город был вновь удостоен триумфа.
В 386 году Камилл в очередной раз бы назначен военным трибуном. Враги, вольски, лаитны и герники в огромном количестве собрались у Сатрии. Несмотря на подошедшую старость и болезнь Камилл пошел впереди своих войс, дабы воодушевить их. Нечего и говорить о том, что сражение с превосходящим врагом было выиграно, и армия вернулась в Рим с огромной добычей. Затем была блестящая победа нал Тускулом, и это в том же году!
Но служение нашего героя на этом не закончилось, в 384 и 382 годах он вновь избирается военным трибуном в пятый и шестой раз. И вновь ему пришлось воевать с вольсками и тускуланцами. И вновь он принес Риму победу.
В 367 году вновь появилась серьезная угроза со стороны кельтов (галлов), и Марк Фурий Камилл был избран диктатором в пятый раз. Римская и галльская армии встретились у реки Аниена. Галлы были разбиты и бежали. Вот как итоги этого сражения расценивает Плутарх:
Эта битва, как сообщают, произошла через тринадцать лет после взятия Рима[1], и лишь она внушила римлянам твердую уверенность в своем превосходстве над кельтами, которых до той поры они очень боялись, считая, что в первый раз варвары были побеждены болезнями и неожиданной немилостью судьбы, а не мужеством римлян.
[1] .через тринадцать лет ... — ошибка Плутарха или переписчика: битва при Аниене произошла через 23 года после взятия Рима.
Это был последний бой Камилла (ок. 445 - 365 гг. до н.э.) Через два года его, как и очень многих в Риме, унесла чума. Вот реакции римлян на это событие в изложении того же Плутарха:
В следующем году на Рим обрушилась повальная болезнь, которая погубила бесчисленное множество простого народа и почти всех должностных лиц. Умер и Камилл, окончив свои дни в столь преклонном возрасте, какого удается достигнуть немногим, однако эта кончина огорчила римлян сильнее, нежели смерть всех унесенных в ту пору болезнью, взятых вместе.
Хочется закончить строками Байрона:
Ты кончил жизни путь, герой
Теперь начнется твоя слава...
Спасибо за внимание.
