В 1887 году на имя Командира 12-го армейского корпуса генерал-лейтенанта барона Максима Антоновича фон-Таубе поступила секретная записка, написанная Начальником 12-й пехотной дивизии генерал-лейтенантом Дмитрием Петровичем Дохтуровым.
В этой записке тёзка своего знаменитого деда, героя Отечественной войны 1812 года, выразил озабоченность чрезмер
«… Из старослужащих нижних чинов, состоит в дивизии по списку евреев 642, а последнего призыва 1886 года (т.е. срока службы 1887 года) 479 евреев, а всего 1,121 чел. евреев, что относительно штатного состава составляет 15%, а списочного состояния составляет 13%. Число это, несомненно, весьма значительно…».
Генерала тревожило такое положение вещей в связи с возможным военным конфликтом в будущем (при условии, что начальство ничего не делает в этом направлении):
«… Между тем, по мобилизации частей легко может быть, что процент евреев, ныне имеющийся в строю, не только не уменьшится, но даже и возрастёт, т.к. по сие время никаких до сведения строевых частей не доходило распоряжений, направленных к ограничению призыва евреев в полки дивизии в случае мобилизации и призыва нижних чинов из запаса в строй…».
Учитывая этот факт, Дохтуров обращал внимание руководства на ряд обстоятельств, которые, по его мнению, «заслуживают полного внимания». Главное, о чём хотел предупредить генерал – это «гибельное влияние» евреев на солдатские массы в минуты опасности:
«… По личным свойствам вообще, и, в особенности, по своим убеждениям, коими проникнуты евреи по отношению к отбыванию воинской повинности, составляют они бесспорно в строевой части элемент вполне ненадёжный. Чем многочисленнее евреи в части, тем, разумеется, более оснований опасаться гибельного их на ту часть влияния в нравственном отношении.
Известно, что в те критические минуты, переживаемые частью, когда честь оружия и успех дела зависят от хладнокровия и взаимного доверия начальников и подчинённых, присутствие в строю и небольшой группы людей, утративших нравственное равновесие или не дорожащих доброй славой части, породить может самые гибельные последствия…».
Дохтуров вопрошал, «не подаст ли справедливый повод к опасениям присутствие в строю еврейского элемента в размере около 14% списочного состояния людей», если «таковая пропорция остаётся в силе» во время мобилизации?
В качестве возможных путей решения данной проблемы он предлагал «установить порядок, при коем евреи в строевые части или вовсе бы не попадали, или уже при коем число их было бы в строю крайне ограничено».
Опасение Дохтурова вызывало то, что при возможном открытии военных действий (в частности, против Австро-Венгрии) евреи начнут дезертировать «как имело место сие перед кампанией в 1877 году», и, что скорее всего, в пределы неприятельской территории:
«… Весьма вероятно, что с наступлением военного времени, когда надзор за нижними чинами необходимо должен в некоторой мере ослабнуть, и когда представляется самой силой вещей к нижним чинам требования, удовлетворить коим евреи совершенно не способны, весь еврейский контингент, состоящий в строю, обратится в побег, в своей полной совокупности. Бежать они могут назад, к своим кагалам – в тыл армии, где они подвергаются риску поимки. Но ещё большим для себя удобством - могут они бежать вперёд – в неприятельскую страну, т.к. Галиция не менее Подолии насыщена еврейским населением и потому представляется этому еврейскому контингенту новым отечеством…».
Генерал считал, что «рассчитывать на такой же исход имеются достаточные данные»:
«… имея в виду, что и в мирное время, когда с одной стороны, за нижними чинами столь бдительный надзор, а с другой – когда условиями жизни и службы не требуется ни напряжения сил, ни самоотвержения, евреи проявляли замечательную склонность, в особенности к побегам и также к членовредительству, притворству и вообще ко всякому уклонению от службы…».
Дохтуров повторил мысль Милютина, что особенностью России является огромная протяжённость и, как следствие, значительные сроки мобилизации войск. В связи с этим, в случае военного конфликта, придётся иметь дело исключительно войсками, которые дислоцированы на западе Империи:
«… По особым условиям, составляющим отличительную черту отечественной территории, сосредоточение значительных сил на театре военных действий всегда требовали и всегда требовать будут относительно других соседних государств, продолжительного промежутка времени. Следовательно, но первых порах обойтись придётся, вероятно, теми силами, которые сосредоточены и в мирное время в западном пограничном пространстве…»
Именно поэтому Дохтуров считал, что такая огромная цифра присутствия евреев в войсках (14%), в самом начале военных действий, будет сравнима с безвозвратными потерями, поскольку евреи, сразу же перебегут на сторону неприятеля:
«… Очевидно, что, если мы не действительно осуждены вслед за открытием кампании и ещё до первого огня понести одним побегом еврейского контингента потерю в 14% списочного состояния людей, то таковое условие, при малочисленности войск, кои в то время, вероятно, находиться будут на театре военных действий, могут справедливо приравнено быть, по материальному ущербу, т.е. по убыли в людях, проигранному сражению. Причём убылые люди в громадном большинстве находиться будут в неприятельской земле, а, быть может, и в расположении неприятельских войск…».
По мнению генерала, нельзя было пройти мимо и тех огромных затрат на содержание еврейского контингента, которые Военное Ведомства ежегодно тратит на армию:
«… Принимая за основание расчёта цифру, принимаемую Главным Штабом при подобных исчислениях, а именно, что содержание рядового обходится (пища, обмундирование, вооружение и проч.) в 100 руб. год, содержание еврейского контингента в одной 12-й Пехотной Дивизии обходится казне в течение одного года в 112, 100 руб., а в одно десятилетие мирного времени – в 1,121,000 руб.
При чём следует помнить, что затраты эти не только непроизводительны, но что с открытием кампании, неминуемо окажется, что принесли они постольку вреда, поскольку побег еврейского элемента в строевых частях признан тогда будет за благо…».
Учитывая всё вышеизложенное, Дохтуров приходил к выводу о «несостоятельности существующего порядка» и «необходимости внести в оный надлежащие замечания» в «в смысле очищения строя от крайне сомнительного элемента».