Петрович устал. Смертельно устал. Машину нещадно трясло на грунтовке. От тряски окончательно разболелась, начавшая еще утром пульсировать в висках голова. Он снова и снова проклинал себя за то, что согласился ехать смотреть этот участок. Ну и посмотрел. И Нахрена? Участок как участок. Как все. Унылый пейзаж за залепленными снегом окнами навевал тоску. Хотелось скорее добраться до дома и спать, спать…Попав в выбоину автомобиль глухо заскрипел. Петрович вздрогнул, выругался и начал тереть виски. Так дело не пойдет. Срочно нужно выпить что то от головы.
Машина продолжала метаться по снежной грунтовке. В этот момент взгляд Петровича упал на контуры здания, мелькнувшего сквозь снежную завесу. Сквозь завесу снега Петрович разглядел огонек, который маняще светился вдали. Сельский магазин. Отлично. Попрошу аспирин. Или куплю поесть что ни будь.
Магазин «Весна», в котором оказался Петрович внутри выглядел мрачновато. Магазин был освещен яркой, пыльной лампой, которая местами мерцала и издавала слабое жужжание. Вдоль стен находились ряды стеллажей с продуктами, начиная от консервированных овощей и фруктов до сухих продуктов и специй.
Оглядываясь по сторонам, Петрович обратил внимание на игрушечного плюшевого медведя на полке. Эта игрушка…Она сразу оживила в памяти картины бозмятежного детства, и на минуту Петрович погрузился в мир беззаботности и радости.
У Медвежонка была круглая мордашка с блестящими черными глазками, которые казались добрыми и игривыми. Улыбка, вышитая на его мордашке, добавляла медведю приятный и приветливый вид.
Однако, по мере того, как Петрович рассматривал игрушку, он заметил, что есть что-то жутковатое в ее внешности. Взгляд медведя казался глубоким и пристальным, словно он мог заглянуть в душу. Это наверно от усталости мерещится, подумал Петрович. Или освещение сбивает с толку. Куплю. Непременно.
Забыв про аспирин, Петрович радостно топает к кассе. На упаковке яркими буквами написано "Дружок".
Очередь в кассу двигалась медленно. Взгляд Петровича падает на продавщицу. Лицо женщины было круглым, с ярко-накрашенными глазами, которые казались ненормально большими. Ее глаза выражали тревогу. Почему?
Пока Петрович ждал своей очереди, к нему подошел мужчина в серой куртке с надписью Adidas.
- Ты не местный, верно? Может, подвезешь меня до города? - предложил незнакомец. Петрович, согласившись, кивнул. Ладно. Почему нет.
— Уф! — шумно выдохнул мужчина, устроившись на сидении рядом с Петровичем. — Ничего себе ветер. Просто ураган.
— Да, — согласился Петрович. Он положил пакет с игрушкой между водительским и пассажирским сидением. Повернул ключ зажигания. Двигатель мягко заурчал.
Мужик обернулся, оценивающе оглядел заднюю часть автомобиля.
— Неплохо живете, — прокомментировал он и вытащил пачку сигарет, достал одну.
— Попрошу об одном, - поморщился Петрович – не кури. Аллергия. С детства не переношу. Идет?
На мгновение взгляд мужика изменился, стал злобным, настороженным (Петрович потом очень жалел, что не сделал из этого соответствующие выводы), но тут же стал прежним.
— Понял.
— Отлично. Андрей, — он протянул руку.
— Семен, — ответил мужик пожимая ее.
Выехав на шоссе, вглядываясь в пелену снега, Петрович вновь почувствовал тупую пульсирующую боль в висках. Почему то он почувствовал, что эта поездка добром не кончится.
А потом порыв ветра попытался утащить его на полосу встречного движения, и он сосредоточился на дороге.
Какое-то время они ехали молча. Лишь однажды Петрович скосился направо и увидел, что Семен, закрыв глаза, откинулся на подголовник. То ли спал, то ли дремал, а может, притворялся, не желая разговаривать. Петровича это вполне устраивало, ему тоже не хотелось говорить со случайным попутчиком.
- Знаешь, Андрей, тебе здорово повезло, что ты живешь в городе.- Резко прервал молчание Семен. Вот там настоящая жизнь. А я, блин, на всю жизнь прикован к этому задраному селу.
-Ну, знаешь, каждому свое. Город имеет свои плюсы и минусы, как и жизнь в деревне.
- Ты говоришь так, потому что тебе не приходится бороться за каждую копейку, чтобы прокормиться. А я сижу без работы здесь уже год.
- Да полно безработных и в городе, ты чего?
- Не надо мне говорить о том, что и в городе не все гладко. Полно возможностей. А я тут застрял среди наших деревенских придурков.
Петрович молчал. Этот разговор начинал его раздражать.
- Моя судьба - сидеть здесь, окруженным этими проклятыми полями, лесами. Безнадежно пропадать. – Продолжал Семен. Но знаешь что? Я ненавижу городских. Что вы здесь забыли?
Петрович уже мечтал о том, чтобы обратить время вспять и вновь оказаться у этого сельского магазина. Зря он согласился взять с собой этого парня. И эти мутные серые глаза попутчика ему совершенно не нравились. Он кожей чувствовал их тяжелый взгляд.
И тут же мужик вновь подал голос.
— Я вижу, ты неплохо устроен, Петрович. Такая тачка стоит не дешево.
Раздался металлический щелчок. Петрович на мгновение оторвал взгляд от дороги и совсем не удивился, увидев, что мужик держит в руке выкидной нож с блестящим лезвием.
Дерьмо, подумал Петрович. Но, как ни странно, особого испуга он не испытывал. Только безмерную усталость.
— Сворачивай на обочину, чувак. Только медленно.
— Чего ты хочешь?
— Если ты не знаешь ответа на этот вопрос, значит, ты совсем тупой,— на губах Семена играла противная улыбка. — Мне нужны твои деньги и, думаю, мне понадобиться твоя колымага, во всяком случае, на какое-то время. Но не волнуйся, до города совсем не далеко. Кто-нибудь тебя подбросит.
По спине Петровича прошелся неприятный холодок.
— Давай разойдемся по-хорошему, — он повернулся к Семену. — Я тебя подвез, когда ты об этом попросил. Если б не я, ты бы и сейчас мерз около магазина. Убрал бы ты эту штуковину я…
Мужик выбросил вперед нож. Петрович почувствовал резкую боль в правой руке. Машину бросило в сторону, словно он наткнулся на песчаный нанос.
— Я сказал, на обочину. Или ты пойдешь пешком, городской ублюдок, или будешь лежать в придорожной канаве с перерезанным горлом. Глядя в эти безумные глаза Петрович ясно осознал тот факт, что этому парню не нужна по большому счету ни его машина, ни деньги. Он просто хотел убить. Его убить. В лице зажравшегося городского мажора он хотел уничтожить всю свою тоску, свою пьяную непутевую жизнь, безденежье и отчаянье.
Петрович скосился на руку, увидел диагональную красную полосу, протянувшуюся он костяшки мизинца до основания большого пальца. И вновь почувствовал злость… уже не просто злость — ярость, а вот усталость исчезла, растаяла, сгорела. Все звуки стали тусклыми и отдаленными, а время словно замедлило свой ход. Сердце Петровича стучало сумасшедшим ритмом, его мысли кружились, он в ярости вцепился в руль.
В этот момент что-то произошло. Что - то было не так… Медведь. Игрушка. Петрович не верил своим глазам – игрушка улыбалась. Петрович заморгал. Медведь, который казался всего лишь безжизненной тряпкой, оживал прямо на его глазах. Его пушистые лапы метнулись в сторону Семена, а его рычание наполнило салон машины. Острыми как лезвия зубами медведь вцепился в руку обалдевшего Семена.
- Что за хрень! Взвизгнул Семен и вопя от боли попытался стряхнуть игрушку, которая росла прямо на глазах. Машину качнуло в сторону. Петрович отчаянно схватился за руль.
- ааааа – заорал Семен и воя от боли вывалился из открытой двери, пытаясь выкинуть монстра из машины.
Петрович на секунду потерял контроль над машиной. Автомобиль начал скользить по снежному покрову. Сердце колотилось, он пытался удержать удержаться на дороге, но вихри снега мешали видимости, а заносы делали движение нестабильным.
Внезапно, машина потеряла сцепление с дорогой. Перед Петровичем открылась картина падающих снежных хлопьев и сбоку приближающееся дерево. В последнюю секунду он попытался свернуть, но было уже слишком поздно.
Автомобиль перевернулся. Внутри салона раздался грохот, а затем наступила страшная тишина. Петрович потерял сознание.
Когда он очнулся, то почувствовал боль и покалывание во всем теле. Секунд пять Петрович сидел, не шевелясь, вцепившись руками в подлокотники кресла. Он чувствовал, что на коленях полно осколков стекла. А ветер сквозь разбитые стекла засыпал кабину снегом. Надо вылезать. Надо. Петрович нащупал замок ремня безопасности, нажал на кнопку. Напрасный труд. Кнопка не подалась ни на миллиметр, замок не сработал. Ремень с прежней силой прижимал его к спинке, диагонально пересекая грудь. Он подергался, в надежде, что замок-таки отщелкнется. Не отщелкнулся, только из раны на щеке сильнее потекла кровь. Он опять отключился.
В себя он приходил еще дважды. Первый раз практически сразу, потому что ветер ревел с прежней силой и еще не стемнело. Попытался поворачиваться, но чудовищная боль пронзила шею. Должно быть, растяжение мышц или прострел, но могло быть и хуже… или завтра будет хуже.
При условии, что он доживет до завтра.
Семен, подумал Петрович, я должен повернуться и убедиться, что он мертв.
Нет, не надо поворачиваться. Разумеется, он мертв. Иначе умер бы я.
И тут он услышал за знакомый звук: рычание игрушечного медведя, которое становилось все громче.
Он идет ко мне. С парнем он покончил, но не наелся, и теперь идет ко мне.
Он вновь попытался нажать на кнопку, но замок не поддался его усилиям, да и сил в руках практически не осталось.
Звук приближался…
Когда он пришел в себя во второй раз, ветер практически стих и начало темнеть. На капот намело снега.
Поначалу он не мог вспомнить, как дошел до жизни такой.
Петрович посмотрел вниз. Руки были свободны. Это его удивило. Медленно, очень медленно Петрович развел руки. Ремень безопасности более не прижимал его к спинке кресла. Металлическая скоба по-прежнему торчала в замке, с драным клоком красного ремня. Другой его конец лежал на сером ковре. Ремень не разрезали, а перегрызли.
Он посмотрел в зеркало заднего обзора и удивился еще больше: дверцы открыты, на сером ковре лишь бурые пятна. Семен исчез.
Вместе с игрушечным медведем.
Петрович медленно вылез из автомобиля, словно древний старик, страдающий артритом. Обнаружил, что не так уж все и плохо, если держать голову прямо. Зато любой поворот головы вызывал резкую боль в шее, плечах, верхней части спины. О том, чтобы обернуться, речи просто быть не могло.
Ветер дунул, насыпал в лицо мокрые клочья снега. И вот тут Петрович услышал какой-то сухой скрип, доносящийся справа. Повернулся. В двух метрах от себя он увидел подошвы сапог Семена, исчезающие за сугробом. Подошвы на мгновение застыли, словно тот, кто тащил парня, решил передохнуть, а потом короткими рывками двинулись дальше, в канаву.
С невероятной ясностью перед мысленным взором Петровича возникла картина происходящего за сугробом. Он увидел игрушечного медведя. Вцепившись в прядь длинных темных волос Семена он пятился. Он тащил Семена в Никуда…
Петрович повернулся и зашагал к шоссе, глядя прямо перед собой, изо всех сил стараясь сохранять неподвижность своей ушибленной головы. Ему потребовалось пять минут, чтобы преодолеть кювет, еще пятнадцать, чтобы остановить машину, но он справился. И за все это время ни разу не оглянулся…
