– Чем платить будете?
Вопрос кассирши как-то боком скользнул по сознанию Евдокии, которая лихорадочно пыталась сообразить: «Двадцать шестое… двадцать шестое, что же там было, двадцать шестого? Совсем память дырявая стала…»
– Девушка, чем платить будете? Картой, наличными? – кассирша, немолодая тетка с полными руками и «химическими» кудряшками, пришпиленными дешевой пластиковой заколкой, смотрела на Евдокию устало и безразлично. – Берете билет? Есть женское купе, хотите?
– Да, да, конечно, беру, давайте – Евдокия, очнувшись, полезла за кошельком и паспортом. Пока кассирша оформляла документы, она снова и снова пыталась вспомнить, с чем же у нее связана эта дата… Чей-то день рождения? Встреча?...Нет, все не то. И только получив билет и увидев напечатанные цифры, вдруг вспомнила. Именно двадцать шестого числа несколько месяцев назад она входила в медицинскую клинику, неся внутри себя крошечное создание…а вышла уже одна.
Господи, зачем?...Откуда-то из живота вверх, к горлу, подкатил тяжелый, противный комок. Евдокия опустилась на железное вокзальное сиденье и пыталась глубоко дышать, чтобы прогнать дурноту.
… Ее родной городок лежал где-то на полпути между Москвой и «югами». Днем и ночью мимо него бежали поезда, по трассе неслись автомобили, развозя кого на заработки в столицу, кого в отпуск к теплому морю. В детстве Евдокии казалось, что в этом и состоит взрослая жизнь – ты уезжаешь. Либо на север за карьерой, деньгами, большими людьми и живой историей, либо на юг, к закатам, прибою, любви и романтике. Большинство жителей маленького городка рано или поздно делали этот выбор. Кроме тех, кто по какой-то причине предпочитал остаться здесь, среди поросших бурьяном старых монастырских стен, невысоких домишек, часть из которых была построена местными купцами еще до революции, и бесчисленных котов. Коты никогда никуда не торопились и были вполне уверены, что это лучший город в мире. А мир принадлежит им.
… Каким именно ветром занесло в этот мир молодого парня из оренбургских степей, так и осталось до конца неясным. Сам Борис всегда отшучивался насчет своей биографии – «нет там ничего интересного». Смыслом жизни для него был мотоцикл, а любимой фразой – «Не оглядывайся! Только вперед!». На жизнь зарабатывал установкой локальных сетей, а себя называл не иначе, как «перекати-поле». Высокий, загорелый, с хорошо подвешенным языком, он завоевал сердце провинциальной девушки легко и непринужденно.
…Весна, лето, осень… лучшие месяцы в ее жизни. Пахнущие бензином, гаражами, машинным маслом и ночным бешеным ветром в лицо. Она верила в его перспективы, в его будущее… и картинки мечты из глянцевых журналов, казалось, начинали прорастать и в ее жизн.
… Однажды Борис сказал: «Надо двигаться дальше. Засиделся я, что-то». И они уехали на север, в богатую Москву. Евдокия оставила родной город без сожаления, лишь коты снисходительно смотрели, как она идет к мотоциклу с легким рюкзачком за плечами и, казалось, пожимали плечами – зачем?
В Москве Борис по-прежнему днем занимался локальными сетями, а по ночам гонял с такими же, безбашенными байкерами. Евдокия устроилась администратором на ресепшен в районный культурный центр. Вопрос о браке обходился стороной – «вот встанем на ноги, остепенимся…». Иногда Борис просто удивленно поднимал бровь – «Дуняш, а нужен тебе такой перец, как я? Ты же знаешь, для меня главное – это мот!» И она, уверенная, что любимый ждет от нее именно этого, каждый раз подтверждала – да. Нужен. В конце концов, они молодые, вся жизнь впереди. Успеется еще штамп в паспорте поставить.
… Первый тревожный сигнал тренькнул, когда Евдокия обнаружила, что беременна. Борису пришлось задействовать все свое красноречие, чтобы убедить ее в том, что «пока не время». И ей казалось, что да – она должна принести эту жертву на алтарь их будущей счастливой жизни, чтобы сейчас сохранить отношения…
… Зимой Борис откровенно маялся – ждал «сезона», проводя все вечера в гараже возле двухколесного друга. А потом знакомый предложил ему работу в Америке – дескать, давай приезжай, тут такие настройщики локалок по сто баксов за вызов получают. Борис убеждал – такие предложения дважды не делаются, поеду, устроюсь, потом тебя вызову… то, се, пятое, десятое… Он уехал…сначала мессенджер каждый день пестрил сообщениями, фотками и смайликами… потом все реже. И реже. И Евдокия поняла, в конце концов, что на самом-то деле ей нет уже места в его новой жизни в далекой стране «больших возможностей». Стране, где можно гонять на мотоцикле круглый год.
Без Бориса московская жизнь скоро стала ей ненавистной. А постоянный детский гомон в культурном центре каждый раз напоминал о ненужности и бессмысленности принесенной жертвы. И Евдокия приняла решение вернуться домой.
… Попутчица, пожилая, разговорчивая женщина радушно угостила ее домашними пирожками, еще какой-то снедью. Звали ее, по странному совпадению, так же как мать девушки – Ольга Петровна. Слово за слово – и Евдокия, давясь слезами, высказала накопившиеся обиды, выплеснула наболевшее:
– А он оказался подлецом!
Ольга Петровна сердобольно вздыхала, подкладывала еще пирожков… Потом, снова вздохнув, резюмировала:
– Эх, девонька, а где очи-то твои раньше были?
Евдокия недоуменно подняла заплаканные глаза.
– Я говорю, бачили очі що купували – так говорят. Без семьи, без родных, приехал неизвестно откуда, уехал Бог знает куда. Смысл жизни – таратайка железная. Такие до седых волос дурачка гоняют…или до инвалидной коляски. И была бы другая на твоем месте – точно так же все было бы. Потому – он всего лишь делает то, что хочет, к чему привык. Рыба ищет, где глубже, а такой человек – где ему лучше. А что тебе там больно или не больно, это для него дело десятое. Для таких своя-то жизнь – копейка, а ты хочешь, чтобы о тебе еще думал. Так что ты поплачь, да и порадуйся – уехал, и слава Богу. И с глаз долой. А ты еще встретишь хорошего человека, это уж ты мне поверь, я много в жизни повидала.
… Рассветное солнце только-только поднялось над горизонтом, когда Евдокия вышла на вокзальный перрон и вдохнула свежий, холодный воздух. Она шла по знакомым с детства улицам, заново узнавая то одно, то другое… А коты смотрели на нее мудрыми спокойными глазами, так, как будто все знали и все понимали. Вот и родной дом. Старый, знакомый дом. Новая страница в ее жизни.
