Рассказывает легендарная конькобежка.
В 2013 году легендарная советская конькобежка, шестикратная олимпийская чемпионка Лидия Скобликова дала большое интервью «СЭ» в рамках рубрики «Разговор по пятницам» Юрию Голышаку и Александру Кружкову. В материале ниже – рассказ Скобликовой о походах на «Гамлет» с Владимиром Высоцким и о том, как играла жену Валерия Золотухина.
– Узнают вас на московских улицах?
– В метро иногда говорят: «Разрешите за вас подержаться. Счастье, что оказались рядом с нами…» А сегодня утром по дороге в банк останавливает женщина: «Видела вас в «Больших гонках». Скажите, как ребята не боятся выходить против быков?»
– А вы?
– «Сама поражаюсь. Я бы никогда не согласилась. Здоровье дороже». Последний раз в моей команде был художник Никас Сафронов. Уже в годах – но с быками мужественно сражался. Он, кстати, предложил написать мой портрет. Все никак не доеду до его галереи. Дни расписаны. На мне внук, которого забираю из школы и отвожу на тренировки в баскетбольную секцию.
– Были для вас на этих съемках открытия?
– В основном публика нормальная. Правда, некоторые вести себя не умеют. До начала соревнований ведущих раз по десять перезаписывают, Диму Нагиева в том числе. И вот один умник орет украинской девушке: «Кончай трепаться! Иди, я тебя тр…ну!» Я вскочила, возмутилась: «Кто это такой?»
– И кто же?
– Алексей Воробьев. Дикость!
– Живете вы неподалеку от театра на Таганке. Бываете?
– Раньше чаще заглядывала. Внуку рассказываю про спектакль «Десять дней, которые потрясли мир» с Высоцким. Когда у дверей театра вместо контролеров стояли матросы, накалывали билеты на штык. И «Гамлета» помню. Заходишь в зал – а Высоцкий весь в черном на сцене с гитарой. Сидит на полу и бренчит.
– Вы были знакомы?
– Нет. Только с Золотухиным – мы в «Больших гонках» участвовали. Даже маленькую сценку разыграли. По сценарию Ларисе Латыниной досталась роль регулировщика на перекрестке. А Золотухин играл моего мужа, с которым путешествуем по Франции. На экскурсии он исчезает, я его ищу и обнаруживаю в винном погребке. Выговариваю: «Валера, что же ты?! Сидишь, пьешь…» А он смеется: «Я не пью – я дегустирую!» Хороший был человек. Светлая ему память.
– Кто вас научил молитве, которую шепнули Светлане Журовой на Олимпиаде в Турине?
– Это не молитва.
– А что?
– Несколько слов на удачу. Но секрет.
– Расскажите. Может, и нам помогут.
– (После паузы.) Выходя на старт, надо сказать: «Господи, я в пути. Иисус Христос впереди. Богородица со мной. Апостолы за мной». Все!
– И вы повторяли эти слова накануне соревнований?
– Что вы! Услышала их лет пятнадцать назад от друзей на Урале.
– Нобелевский лауреат Жорес Алферов говорит: «Как ученый я - человек неверующий. Но с возрастом начинаешь задумываться…» Вы – тоже задумываетесь?
– Мне кажется, перед важным делом любой шепчет: «Господи, помоги!» Хотя главное в отношениях с Богом – не просить, а благодарить. Я и при советской власти никогда не позволяла себе сказать: «Бога нет». А в 50 лет покрестилась. В Златоусте в годы войны на нашей улице была единственная действующая церковь. Мимо дома в Пасху шли старушки, угощали нас конфетками. И когда решила креститься, сказала: только в этой церкви.
– А муж?
– Саша из Тюмени, его в детстве крестили.
– Может, вы и венчались?
– Раньше об этом речи не было. А в 70 с лишним лет – зачем?
– Считается, невенчанные пары не встретятся на небесах.
– Интересную мысль вы подали! Подумаем. Но шоу из этого устраивать не будем.
– У ваших родителей – пятеро детей. Сестры и брат живут на Урале?
– Да. Лишь старшая сестра Валя скончалась в 1973-м. У нее был рак. Это произошло 15 июля. Дали телеграмму родителям, которые уже осели под Краснодаром. 17-го они прилетели на похороны в Челябинск. Папа спустился по трапу, прошел несколько метров и упал. Обширный инфаркт. Умер прямо в аэропорту.
– Как вы все это выдержали?
– Когда мне позвонили из аэропорта, не было ни слез, ни крика. Меня просто затрясло. В морг папу сопровождали люди из КГБ – внезапная смерть, мало ли что. Ждали вскрытия. Потом его привезли домой. И вот тут мы с братом заплакали. Хоронили Валю и папу с интервалом в день. Они и лежат в одной могиле.
– Отец воевал?
– На фронт его не пустили – «броня». Он работал заместителем директора абразивного завода. Спал на столе в своем кабинете – а к дому его раз в неделю привозила лошадка. Тарантасик. По субботам, помыться.
– Репрессии не коснулись?
– Папа был главным финансистом, сильно заболел. Кто-то написал донос: мол, симулирует и специально задерживает зар-плату рабочим. Ночью его забрали. Но поняв, в каком он состоянии, утром отпустили. Хотя мама приготовилась к худшему. Это еще до моего рождения было.
– Когда началась война, вам шел третий год. Что память сохранила о том времени?
– Как нас одних запирали. Или оставляли на попечение пожилой татарской четы из соседнего дома. Они за нами присматривали, чтоб в речке не утонули.
– Где была мама?
– Добывала еду. Жили на подножном корме. Огородик, корова. Мама носила продавать молоко на рынок.
– Голодали?
– У нас были свои картошка и капуста. Бифштексов не знали, варили чугунок щей. Проснешься утром – сразу на огород. Нарвешь репы с морковкой, река рядом. Помыл – и наедайся на весь день.