Человек — это вселенная, где таятся сокровища, познать которые можно через диалог, идущий от души к душе. Актёр — это множество вселенных, куда не менее интересно проникать. Процесс тот способен зажечь искру, а то и фейерверк, что внесёт в жизнь краски счастья, заставит действовать активнее, задумываясь о созидании и любви к миру...
Разговор со студентом IV курса кафедры театра кукол Екатеринбургского государственного театрального института мастерской заслуженной артистки РФ Натальи Войттовны Гараниной Артуром Сафиным меня поглотил, увлёк в неведомые ранее глубины, откуда я выплыла совершенно обновлённой, наполненной светом, добром и намерениями делать что-то большее для чего-то лучшего.
— Так получилось, что мы с тобой говорим в канун вашего выпуска. Можешь сформулировать самое главное умение за все годы учёбы?
— Наверное, мы говорим не про технические навыки, типа пластики, вокала и так далее. Про внутренние важнее, поэтому скажу про них. Стремлюсь к принятию себя всеми возможными способами, хочется посмотреть в зеркало и сказать: «Да, я вот такой, я так выгляжу и так чувствую. Это данность, и надо с этим работать. А те режиссёры, которые этого не принимают, — пошли далеко-далеко!» Почему-то больше привлекают актёры, которые в ролях стараются идти от самого себя, а не лепить внешнее, а для этого надо принять в себе всё. Ну и ещё важный навык: стараюсь более холоднее и безболезненнее относиться к критике, как к хорошей, так и плохой. Так немного легче живётся.
— Продолжая первую мысль, ты ожидал его получить при поступлении в ЕГТИ?
— Вообще ничего не ожидал, если честно. Цель была главная — поступить. А в процессе уже начинаются всякие интересные ломки и новые цели. Главное не думать, что всё само получится. Мне кажется, если тебе плохо и тебя ломает (особенно на первых двух-трёх курсах), то ты делаешь всё правильно. А если всё сразу и легко получается, скорее всего, в конце обучения тебя ждёт провал.
— Когда вижу твоё имя в списках победителей того или иного конкурса, что происходит очень часто, я восторгаюсь. В чём ключ твоего успеха?
— Не люблю конкурсы. Мне кажется, что это всё мнимый успех. Раньше не участвовал в конкурсах, думал, что туда идут какие-то нереальные ребята, и мне там нечего делать, а оказалось, что там такие же, как и я. Кто слабее, кто сильнее. Некоторые конкурсы просто слабые по уровню, и когда получаешь бумажку какого-нибудь лауреата, думаешь, что врёшь людям, что ты что-то умеешь. Жду, когда меня спалят где-нибудь и ткнут на эти награды. (смеётся)
А вот по поводу «успеха», я изначально забиваю на конкурс, могу даже вспомнить материал в день конкурса, отношусь к ним, как к пробе материала или просто «поугарать», как мы говорим с Надей (моей однокурсницей). Не придаю значения никакого. Всё проще и легче, от этого свободнее. Но это не всегда работает. (улыбается)
В общем, берегу свою нервную систему максимально, я лучше перед спектаклем или репетицией потреплю нервы, чем на конкурсах
— Мне интересна студенческая жизнь изнутри. Поделись (в рамках желаемого) одним серьёзным и одним курьёзным случаем из неё.
— Я поступил на платное обучение, в наш год, к сожалению, был всего пять бюджетных мест на курсе, и своё место я не смог выгрызть на поступлении. Думал, что после первого курса я обязательно избавлю родителей от такого груза, но снова не вышло. Принял решение — перепоступать. Для понимания: перепоступать в театральном институте — это предательство. Это был самый тяжёлый и нервный период. Нагрузка на учёбу тогда была огромной, а нужно как-то тайно поехать на туры и попробовать. Ой, какие планы мы там накручивали, бессонные ночи, спасал только алкоголь. Прошли на второй тур. Признались. Не прокатило. Были в шаге от отчисления, родители ничего не знают, у нас какая-то жесть творится в жизни. Еле выползи. Я тогда думал: «Ну всё, моя творческая жизнь на этом и закончится». Даже сейчас не очень весело вспоминать, потому что пока диплом не на руках. (улыбается) А родители до сих пор не знают. (смеётся)
Мы как-то ездили на фестиваль в Челябинск со спектаклем. Мы ехали на автобусе часов пять, потом сходили на спектакль и вышли на площадку где-то примерно в 10-11 вечера, долго монтировались и закончили световую репетицию в 8 утра, а в 10 утра у нас был первый спектакль, а сразу же за ним второй. Вот тогда я понял, что такое ад. На втором спектакле мы засыпали прямо на сцене, я тоже был в числе заснувших. Там просто было внутри ощущение мертвеца, который пытается казаться живым и энергичным. Тогда для меня фраза «вы же не на заводе работаете» перестала работать. Я понял, что на такие эксперименты человека нельзя отправлять, боюсь, что лет в 30 организм мне ответит за всё.
— Какой путь от твоего сердца до куклы проложила Наталья Войттовна?
— Куклы мне открыли мир синтетического и экспериментального театра. Не люблю тот «кукольный театр», который существует в 90 % репертуарных театрах России. Отношусь к кукле, как к новой грани художественного мира, который может дать более интересный взгляд на материал. А навык управления куклой — это эксклюзив, он подвластен далеко не всем. Наталья Войттовна позволила нам свободно заниматься творчеством, интересным нам. Она не ставила нам преграды, не навязывала своё видение театра, а шла от наших желаний. Она позволила нам быть художниками, а не исполнителями, и направляла нас. Мало кто из мастеров способен на такое. Она — большой человек!
— Какие кукольные спектакли из студенческого репертуара тебе запомнились больше всего и почему?
— Из студенческих ничего не помню, что могло бы зацепить. Обычно это просто рабочие спектакли, на которых студент учится в сухую делать роль и работать с куклой. У нас в мастерской «Трамвай в Пышму» стал интересным экспериментом — работа с предметом. Это мини-открытие, которое мы нашли у Анны Ивановой-Брашинской на лаборатории и докрутили в спектакле. Зритель говорит, что не видел такого. Студенческое время — это время открытий, мне кажется. Этим и ценятся студенческие спектакли.
А запомнились мне спектакли Яны Туминой — «Комната Герды» и «Деревня канатоходцев». Это счастье играть в таком.
— Ты совмещаешь учёбу и службу в театре. Расскажи, пожалуйста, об этом опыте.
— У меня вне учёбы был спектакль «Спутники & Кометы» в независимом театре «ТУТ». В конце второго курса нас с Мишей (однокурсником) после показа режиссёры попросили отправить пробы и утвердили. Вот так мы в первый раз выпали в условный профессиональный мир, где все чужие и надо выползать самому. Спектакль был старый, театр искал замену прошлым актёрам и хотел делать ввод. Но мы с Мишей попросили, чтобы с нами с нуля его начали ставить, иначе мы не сможем, маленькие ещё для вводов. (смеётся) Здорово было, познакомился с прекрасными актрисами: Мариной Гапченко и Ией Шаблаковой. С Мариной Владимировной до сих пор держим связь, очень люблю её, всегда на репетициях кормила меня, учила многому, очень уважительно относилась. Я её расспрашивал про работу с Сигаревым, всегда с удовольствием рассказывала смешные истории. Простая, открытая, чувствую себя с ней очень свободно. А работать с ней в спектакле — это счастье, всегда помогает. Важные слова говорит.
На третьем курсе в Казахстан на фестиваль ездили вдвоём с Димой Неустроевым с моноверсией спектакля. Переходили границу пешком, первый раз увидел эту страну, было здорово. Первый раз услышал что-то про себя от профессиональных критиков. Было здорово. Спасибо театру за это!
— В учебном театре у вас очень разножанровые спектакли. Какой жанр тебе ближе?
— Вот раньше я думал, что с жанрами всё просто. А у нас спектакли в пяти актах с пулемётами, хором и официантами. (смеётся)
На самом деле, у нас такой разный репертуар, что в каждом спектакле я нашёл для себя что-то безумно интересное. В «Ночи перед Рождеством» мы балуемся, в «Трамвае в Пышму» я тренирую объекты внимания, в танцевальном спектакле сохраняю физическую форму и выплёскиваю всю энергию, в «Зайке» учусь держать форму и при этом быть живым, в «Ромео и Джульетте» живу и умираю — там у меня психологический выплеск. А ещё у нас много здоровских самостоятельных работ, там тоже куча всего интересного.
Если говорить про вкусовщину мою, то люблю Шекспира очень, всегда жду именно этого спектакля. Там у меня почти всегда катарсис. Дмитрий Зимин открыл мне красивый, поэтичный, высокий театр.
Ещё танцевальную постановку очень люблю, там у меня весь организм пашет на 100 %, я там так играю. (улыбается) Столько свободы, энергии, выносливости! Буду всю жизнь помнить, как мы были молоды и творили такие вещи с телом. Спасибо нашему педагогу Марине Геннадьевне Головиной, обожаю её, много сделала для меня. Поэтому важный спектакль. Я бы хотел повторить это и после выпуска.
— С теплом вспоминаю твою занятость в театральной студии «Инклюзион. Школа. Екатеринбург», что тебе там было важнее всего?
— В первый день я не знал, как нужно общаться со студийцами, как заговорить, как правильно пошутить, не обидеть. И вот эта преграда, которая была у меня, — разрушилась. Я абсолютно спокойно и свободно стал общаться с ребятами, не боясь ничего. Это главная победа. Так важно, что ребята впускают в себя дозу театра, открывают внутри себя какие-то вещи. Каждый спектакль был отдельным событием и праздником, а у нас это только на премьерах осталось. (смеётся) Рад, что у меня было это время.
— О каком будущем ты мечтаешь?
— О свободном и счастливом.