СЕРГЕЙ ДОВЛАТОВ_НЕЖНОСТЬ
//Так ощутима эта нежность, вещественных полна примет.
И нежность обретает внешность и воплощается в предмет//
(Белла Ахмадулина)
Есть два писателя, которых люблю особенно - нежно. Это Сергей Довлатов и Фазиль Искандер. А нежность, на мой взгляд, это нечто высшее в любви.
Он нежно обнял её. Он страстно обнял её. Кто что предпочитает.
Довлатову нравится называть себя рассказчиком: «Я считаю себя не писателем, а рассказчиком, это большая разница. Рассказчик говорит о том, как живут люди, прозаик говорит о том, как должны жить люди, а писатель - о том, ради чего живут люди. Так вот, я рассказчик, который хотел бы стать и писателем»
Да пусть как хочет, называет себя, если ему это нравится. Для меня, и знаю, что не только, Довлатов - писатель, и большой писатель. Да, хороший писатель хорошо умеет рассказывать, как люди живут, а хороший (чуткий) читатель, читая хороший рассказ, вдруг понимает, что он живёт не так. И душа его просыпается, он начинает думать, что, наверное, возможна и какая-то другая жизнь. Для этого не надо поучать в книге – надо так рассказать, показать, что читатель сам проснётся. Сергей Довлатов это умел.
Некоторые отмечают, что Довлатов часто повторяется в своих историях. Во-первых, эти повторения не бывают буквальными. А во-вторых, эти повторения имеют свой смысл. А в-третьих, это вообще не повторения. Это очень интересный авторский прием. Показаны варианты другой жизни, которая была возможна. Во многих рассказах Довлатов использует этот поразительный приём - не повторяемости, а возможного развития событий, которое могло бы быть, но не произошло. Или произошло событие, но не так. Например, «Куртка Фернана Леже», «Приличный двубортный костюм», история знакомства Довлатова со своей женой Леной, рассказы про дядю Романа, брата и др. строятся как цепь парадоксов. Включение абсурдности в рассказы - в этом Довлатов мастер.
Из записных книжек Сергея Довлатова:
-- Блок отличался крайней необщительностью. Достаточно сказать, что его ближайший друг носил фамилию Иванов.
-- Как-то сказал я в редакции Генису: Нехорошо, если Шарымова поедет в типографию одна. На что красивый плотный Генис мне ответил: «Но мы-то с Петькой ездим, и всегда одни».
Томашевский и Серман гуляли в Крыму. Томашевский рассказывал:
– В тридцатые годы здесь была кипарисовая аллея. Приехал Сталин.
Охрана решила, что за кипарисами могут спрятаться диверсанты.
Кипарисовую аллею вырубили. Начали сажать эвкалиптовые деревья.
К сожалению, они не прижились...
– И что же в результате?
Томашевский ответил:– Начали сажать агрономов...
У Аксенова заболели почки. Саша Перуанский рассказывал:
– Я решил позвонить Васе. Подошла Майя. Я начал очень деликатно:
«Вася еще подходит к телефону?» Подошел Вася. Я говорю ему: «Не падай
духом, старик. У меня был рак почки. Доктор сказал, что года не протяну. В результате почку мне удалили. Я стал импотентом. Но прожил уже четыре года...»
Перуанский закончил:
– Вася так приободрился!
Прощайте, занимайтесь делом, забудется игра моя, но сказки вашим малым детям останутся после меня (БА)