Любопытнейший архивный документ о злодейском убийстве топором главного еврейского художника Союза. Речь о предложении прокурора Вышинского что же надо сделать с семейством убитого мастера. И решение Политбюро на туалетной бумажке.
Перед нами секретное письмо Сталину и Молотову от Прокурора Союза Вышинского. Прокурор сообщает ужасающие подробности убийства дедушки-художника. И, разумеется, предлагает всех расстрелять.
Сразу оговоримся, история гибели художника Юделя Моисеевича Пэна в 1937 году до сих пор покрыта мраком. Выдвигались самые различные версии.
В какой-то момент либералы договорились до того, что заслуженного художника убрали чекисты. Всё чтобы заграбастать в государственную собственность коллекцию полотен.
Ходит также версия, что на самом деле топор положили для запутывания следов. На самом деле, якобы, был найден под подушкой окровавленный нож.
А следователь, попытавшийся разобраться в деле, был на следующий день найден застреленным. Опять, в общем, во всём виноват товарищ Сталин.
Надо сказать, байки эти ничем не подтверждаются. Найденный архивный документ, очень похоже, чуть ли не единственное надёжное свидетельство. Да и то вызывает большие вопросы.
Пару слов про убитого художника. Рисовал Пэн в довольно любопытной манере. Картины выглядят, натурально, как старинные. Что-то вроде средневековых голландцев.
Не совсем натуральные пропорции, характерная, чуть блёклая, палитра. Фоны почти никогда толком не выписаны, уходят в черноту. Главное внимание всегда к человеку.
Есть, правда, в работах Пэна не совсем понятная мне вещь. Сам себя художник называл «еврейским шовинистом». Может в шутку, не знаю. Но в работах это чувствуется и сильно.
Типичный персонаж его картины старый мудрый еврей с большой бородой. Обычно из простого народа: крестьянин, часовщик, горожанин с газетой на иврите.
Картины социалистического была художник, полное ощущение, не рисовал сознательно. Для художника Советского довольно странно.
Подготовил целую когорту талантливых художников, самый известный среди них, пожалуй, Марк Шагал. И опять же – в ученики брал исключительно по национальному признаку.
Не самая красивая черта, но некоторый заскок на национальном вопросе у художника Пэна явно был. Впрочем, Советская власть ничуть в этом не препятствовала.
Наоборот, работу художника активно поддерживала. Из соображений развития культурного наследия одного из народов Союза. Только и всего.
И первое в России еврейское художественное училище, созданное Пэном в Витебске, поддерживали. И персональную пенсию заслуженному мастеру назначили.
На момент убийства Пэну крепко за восемьдесят. Коллекция работ внушительная – под тысячу картин. Ценности, надо думать, немалой. Очень похоже, именно за картины художника и убили.
Давайте почитаем, что же сообщает товарищ Вышинский Сталину по сути дела. Документ, напомню, секретный. Даже синенький штамп «Рассекречено» красуется.
Впрочем, у меня традиционные вопросы к бумаге. Это письмо написано главному исполнительному органу Союза – Политбюро Центрального комитета. Выше только письмо съезду.
Опять же, пишет не простой рабочий Иван Иванович. Бумага официальная, от Прокурора Союза (то есть генерального прокурора по нынешнему). Почему же она оформлена как подброшенная в почтовый ящик анонимка?
В прокуратуре Союза ССР типографские бланки закончились? Или машинистка забыла должность Вышинского и потому под документом только подпись и фамилия?
Что за чехарда с датой? Она, вроде, есть, но понять невозможно. Видно только, что на дворе «кровавый» 1937 год. Прямо на бумаге виза, по всей видимости, товарища Молотова:
«За, но без расстрела».
Это вместо официального документа – Постановления Политбюро. Ну понятно, в Советском Союзе так решения и принимались. Черкнёт кто-то неразборчиво на поданной бумажке. И полстраны гадает чего в виду имелось. На всякий случай, лучше всего расстрелять.
Итак, Вышинский пишет, что убит заслуженный художник Белорусской ССР Пэн. Кстати, пишет он его через букву «е». Но, вряд ли, это повод признать документ фальшивым. Там гораздо более убойные вещи есть.
Прокурор сообщает, что следствие завершено. Убили художника племяннички: Абрам и Неха Файнштейн. А задумала преступление их мать, двоюродная сестра художника - Лея Файнштейн. Чисто семейное дело.
Мотив тоже понятен. В середине февраля художник решил передать свою коллекцию картин на сохранение государству. Прекрасно понимал, что в случае его ухода, родня растащит коллекцию и большей частью глупо погубит.
Уже 15 февраля в мастерские приглашаются сотрудники специальной комиссии комитета по делам искусств при Совнаркоме Белорусской ССР. Чиновники от искусства принимаются методично описывать картины для государственного каталога. У родни художника начинается натуральная паника, семейное добро уплывает большевикам!
Через десять дней семейство Файнштейн зовёт дядюшку в гости на праздничный обед. Полное ощущение, заслуженного художника пытаются урезонить. Дают последний шанс оставить картины в семье.
На следующий день племяннички приходят к дяде домой и принимаются дядюшку истязать. От старика добиваются где же он хранит деньги и ценности.
После чего художника совершенно зверски убивают топором. Поразительно, Вышинский пишет, что про убийство знала вся семья Файнштейн. Это не убийство в психическом припадке – расчётливое и продуманное решение всей семьи.
Опять же, я это не утверждаю. Как было на самом деле судить сейчас почти невозможно. Но именно такой вывод следует из архивного документа.
Арестовано сразу девять фигурантов дела. Племяннички в ходе допросов уже признали свою вину. Выглядит, натурально, ужасно.
Вышинский предлагает передать это дело на рассмотрение Верховного суда Белорусской ССР. Не совсем понятно почему, чем хуже обычный Витебский суд?
По всей видимости, в документе это появляется как указание на крайнюю важность процесса. А может, удастся подтянуть дело под «политическую» статью и наконец всех расстрелять. Всем же либералам «известно» как любил Андрей Януарьевич это дело.
Ещё одна странность. Вышинский предлагает поручить дело исполняющему обязанности главного прокурора республики. А также сделать процесс открытым для публики и показательным.
Не вполне понимаю, почему делать это надо в Витебске, а не Минске. Раз уж раскручиваете дело на республиканский масштаб – везите подсудимых в столицу!
Даже усомнился, может в 1937 году столицей республики выступал Витебск? Нет, в Конституции республики с 1927 года столицей указан Минск. Так что придётся Верховному суду прокатиться в Витебск ради, в общем-то, ужасающего, но вполне рядового убийства.
А теперь самое удивительное! Вышинский предлагает мать семейства Лею Файнштейн и убийцу-племянничка показательно расстрелять. Остальным фигурантам навесить по десятке.
Вышинский не какой-то комиссар в пыльном шлеме. Напомню, это профессор права и когда-то ректор Московского государственного университета. Немножко в уголовном процессе разбирается.
Как это Прокурор Союза уже выносит приговор? Как он может решать кого стрелять, на сколько сажать? Это дело исключительно суда! Прокурор, максимум, может позицию государственного обвинения сформировать, а там уж как суд решит.
Так опять же, Вышинский в этом процессе никто. Сам же пишет, что заниматься делом будет Прокурор Белорусской ССР. Что за странные идеи про расстрелы.
Ещё более странно, что эти расстрелы Вышинский просит одобрить Политбюро. Это партийный, а не судебный орган. Никого расстреливать Политбюро не может. Решение каким должен быть приговор суда, даже за подписью товарища Сталина, юридически ничтожно.
Скажем больше, прокурор Вышинский толкает Сталина и Молотова на прямое нарушение закона. На должностное преступление толкает. Об этом чуть позже.
Давайте почитаем, что же нарешало Политбюро по поводу предложений Вышинского. Возьмём это, с позволения сказать, постановление Политбюро.
Да, оно вообще не имеет никаких реквизитов бумаги официальной. Хотя в архиве хранится как бумага, якобы, вполне подлинная. Да, поразительно, но Постановление Политбюро написано от руки на какой-то бумажке.
Нет, к традиции дедушки Ленина писать на восьмушках я с уважением. Но зачем же до абсурда доводить? Нас действительно пытаются уверить, что главные решения страны писались Сталиным на коленке, макая пёрышко в чернильницу?
Решение Политбюро очень короткое:
«По делу об убийстве художника Пена принять предложение товарища Вышинского, но без применения расстрела».
Никаких подписей на постановлении я не наблюдаю. Зато, несколько зачёркнутых слов, какие-то пометки, полное ощущение, кто-то во время заседания ручку расписывал.
Как хотите, ни справка Вышинского, ни это странное Постановление на туалетной бумажке у меня доверия не вызывают. Всякое, конечно, бывает, но подлинные официальные документы Союза выглядели несколько не так.
Нарисовано это с единственной целью в очередной раз мазнуть Советскую власть и Сталина известной субстанцией. Почему я так решил? А это не я, это Советский уголовный кодекс.
Как пел Владимир Семёнович:
«И если мне неймется и не спится
Или с похмелья нет на мне лица
Открою кодекс на любой странице,
И не могу, читаю до конца».
Трудно поверить, что Прокурор Союза Вышинский с этой книгой знаком не был. Открываем привычный Уголовный кодекс от 1926 года… Хотя нет, погодите, это кодекс РСФСР был в 1926 году принят, тут понадобится другой.
Дело-то рассматривается в Белоруссии. А там, как ни странно это кажется, действовал совсем другой Уголовный кодекс. Открываем кодекс Белорусской ССР от 1928 года.
Там целых две статьи, под которые могло бы попасть дело об убийстве художника. Например, статья 219 про умышленные тяжкие телесные повреждения. Читаем вторую часть статьи:
«Если от такого повреждения последовала смерть, или если оно причинено способом, имеющим характер мучения или истязания, или явилось последствием систематических, хотя бы и легких повреждений».
Как раз тот самый случай, с отягчающими. Ну-ка, что советуем нам Уголовный кодекс в таком случае? Расстрел? Ничего подобного, этой статьей установлен максимальный срок по статье – десять лет.
Вот более тяжкая статья 214 «Умышленное убийство». Опять максимальный срок до десяти лет, никаких расстрелов.
Правда, в 1934 году возможность высшей меры по этой статье появилась. Но там речь сугубо про воинские преступления. Убийца должен быть военнослужащим, плюс «особо отягчающие обстоятельства»
Как же так выходит? Нас на полном серьёзе пытаются уверить, что Вышинский со Сталиным обсуждают – расстрелять или не расстрелять семейку художника. При том, что Уголовный кодекс никакого расстрела за такое преступление не предусматривает вовсе!
Фальшивка и это письмо Вышинского, и поддельное решение Политбюро. Не могли они состояться ни при каких условиях. Двойка фальсификаторам в архиве, читайте Уголовный кодекс, много нового откроете.
А картины замечательного художника Пэна, всё-таки, в государственные собрания попали. До сей поры выставляются в музеях как народное достояние. Более чем подлинное.
Архивные реквизиты документа: РГАСПИ Ф.17, Оп.166, Д.570 Л.271-72