На протяжении многих лет Российский фонд культуры не только возвращает на Родину предметы искусства, но и заново открывает забытые имена. Мы уже рассказывали вам о художниках большого таланта, таких как Борис Такке, Николай Осенев, Валентина Космина, Николай Шишловский, Сергей Петров. К этому списку относится и наша сегодняшняя героиня – художница Антонина Фёдоровна Софронова.
Софронова в полной мере разделила трагическую судьбу художников своего поколения. На её долю выпали и многолетнее забвение, и бытовые трудности, и ранняя потеря мужа, но неизменным всегда оставалось одно – талант.
28 июля 1988 года дочь Антонины Софроновой, Ирина Евстафьева, передала в дар Советскому фонду культуры 34 работы художницы. В этом же году усилиями сотрудников Фонда организована выставка, на которой были представлены не только работы самой Софроновой, но и 4 полотна её супруга – художника Генриха (Гарри) Матвеевича Блюменфельда.
Через год после выставки выпущена почтовая марка с изображением актрисы Баженовой, чей портрет Антонина Софронова написала в 1940 году.
Дочь Антонины Фёдоровны, сама ставшая художницей, вместе с мужем считали делом своей жизни – сохранение памяти об Антонине Софроновой. Так, их усилиями на доме в Орле, где жила художница, появилась мемориальная доска, а в селе Дросково, на родине Софроновой, её имя присвоено библиотеке.
Антонина Фёдоровна Софронова родилась в 1892 году в семье земского врача. С детства любила рисовать и петь. Окончив женское училище, Антонина переехала в Орёл, где ещё два года не могла определиться с выбором будущей профессии – её одинаково манила как музыка, так и живопись. Но в 1910 году Софронова уехала в Москву, где поступила в Художественное училище Ф.И. Рерберга. Это была одна из лучших школ того время, где учились Валентина Ходасевич, Казимир Малевич и другие известные живописцы.
В начале 1913 года вместе со своей лучшей подругой Верой Шлезингер, как молодые и подающие надежды художники, они вполне закономерно перешли в популярную тогда студию 32-летнего мэтра, одного из «столпов» художественного общества «Бубновый валет» Ильи Ивановича Машкова. Забегая вперёд скажем, что в дальнейшем судьбы двух художниц разойдутся, они вместе влюбятся в педагога Генриха (Гарри) Матвеевича Блюменфельда, который предпочтёт Антонину Вере.
Генрих Блюменфельд был живописцем и человеком, склонным к теоретической деятельности. Его называли «русским американцем», потому что он родился в Нью-Йорке, куда его большая семья выезжала на заработки. Он совсем не зазнавался от того, что успел побывать не только в Америке, но и Франции, и Германии, тесно пообщаться с Александром Блоком, Владимиром Маяковским, Петром Кончаловским. В 1914 году Блюменфельды вернулась на Родину.
К моменту прихода Софроновой в студию он уже занимал там определённое положение. Генрих был прирождённым лидером. Вот как о нём отзывалась «муза русского авангарда» Лиля Брик, с которой у Гарри был непродолжительный роман:
(Лиля Брик о Гарри Блюменфельде) «Всё, начиная с внешности, в нём было необычайно. Очень смуглый, волосы чёрные-лакированные; брови – крылья; глаза светло-серые, мягкие и умные. Выдающаяся нижняя челюсть и как будто не свой – огромный, развратный, опущенный по углам – рот. Беспокойное лицо. Мне он не нравился. Где бы он ни оказался, он немедленно влюблял в себя окружающих. Разговаривал он так, что его, мальчишку, слушали бородатые люди…»
После двухлетнего романа в письмах художники Софронова и Блюменфельд поженились. Но этому предшествовало принятие Генрихом православия, так как родители невесты не давали согласия на брак. При крещении Генрих получил второе имя – Андрей.
Сохранилась переписка художников. Трогательные письма опубликовала дочь уже после смерти родителей в книге «Антонина Софронова. Записки независимой». Вот одно из них:
(Письмо Гарри к Антонине. Из Москвы в Орёл. 17 апреля 1914 года) «Милый мой Трифон! Меня очень обрадовало известие о том, что со здоровьем твоим всё обстоит благополучно…Самое важное – это дарование и желание работать. Если таковые в наличности, то дело в шляпе. Остальное всё чепуха, ерунда и безобразие. Единственно, что неприятно, это то, что нет отдельной комнаты, но и это не суть важно, так как работаешь ты дома временно и скоро опять начнёшь работать в Студии Ильи Ивановича Машкова. Работай, Трифон! Nature- morte, которую или который ты поставила, мне нравится. Рекомендую следующий писать по свету. Эффект постановок против света разителен, но дешёв. Не спорь, а внимай нижеследующему. Постановка против света силуэтирует (если можно так выразиться) вещи, а это обстоятельство не даёт нам возможность созерцать непосредственно подлинную их форму, а также контрасты тёмных и светлых пятен вне зависимости от светового эффекта. То и другое идёт в ущерб естественной красоте вещей. Проверь на опыте и напиши, что ты по поводу этой неприятности думаешь. Пиши, как работаешь. Мне это очень интересно и дорого. Изображение гнусной моей физиономии вышлю, коли она тебе понадобилась. «Пирожные» (Прим. Натюрморт А.Ф. Софроновой) твои покрыл лаком. Зайца (Прим. Открытка с изображением зайца) получил. Спасибо. Целую руки. Твой Гарри. P.S. Я не работаю…»
В 1918 году Блюменфельд был приглашён в Пензу в качестве преподавателя. Через два года он тяжело заболел и умер от туберкулёза лёгких в последних числах апреля 1920 года в возрасте 27 лет. Похоронили художника на несохранившемся ныне кладбище Спасо-Преображенского мужского монастыря.
Софронова осталась одна, с маленькой дочкой на руках. Больше замуж она так и не вышла.
(Ирина Евстафьева, дочь А.Ф. Софроновой) «История любви и недолгой семейной жизни моих родителей достойна большого романа».
Через год после печальных событий, летом 1921 года, Антонина Софронова, или Нина, как её называли близкие, вместе с дочерью перебралась в Москву в надежде на лучшую жизнь. Но это не спасло ситуацию – денег в семье по-прежнему катастрофически не хватало.
(Ирина Евстафьева, дочь А.Ф. Софроновой) «Стучим в дверь – мама открывает. Шумных объятий нет – один ласковый поцелуй. Солнечный коридорчик, шумит примус с красным кофейником. Шаг, два, и мы в низенькой комнате, которую мама зовёт «верхушкой», где солнца нет и не бывает. В единственное окно видна близко стоящая стена соседнего дома. В комнате тесно – этажерка, столик, кровать, пара стульев, комодик – всё близко друг к другу. Мольберта нет. Эта обстановка сохранилась все 45 лет жизни художника в этой комнате, только со временем прибавился мольберт, и стало теснее от написанных холстов».
Чтобы прокормить себя и дочь, приходилось браться за поденщину – оформлять в Госиздате «Кошки-мышки» за небольшой гонорар в 112 рублей 10 копеек. К примеру, фунт масла стоил тогда на рынке от 12 до 14 рублей, кило шпика – 20 рублей. Антонина Софронова подрабатывала в известном тогда журнале «Клуб».
В последние два десятилетия жизни основным заработком до выхода на пенсию была работа простым ретушёром.
(Ирина Евстафьева, дочь А.Ф. Софроновой) «По много часов изо дня в день мама просиживала над фотографиями. Тут и кадры из новых фильмов для Совкино. И передовые доярки, и трактористы для издательства «Молодой колхозник», и групповые портреты врачей, и цветные изображения очагов инфекции для Медгиза. Это был скорбный труд, но это был порой единственный стабильный заработок».
Несмотря на это Софронова продолжала писать. Свои работы она складывала тут же, в единственной комнате, которая служила и гостиной, и мастерской одновременно. Темой работ художницы почти всегда были пустынные городские пейзажи.
(Ирина Евстафьева, дочь А.Ф. Софроновой) «В выборе мотивов городских видов её больше тянуло к таким, в которых есть «уходящая» линия: например, она любила изображать набережные или мостовые и тротуары переулков. А также простор и много неба, реку, сквозные деревья (не нагруженные листвой); освещение мягкое, не дающее резких теней…».
А с 1930-х годов излюбленной темой стала портретная живопись.
(Художник Владимир Милашевский об Антонине Софроновой) «Как очарователен бархат чёрных красок Софроновой и лёгкая «горчинка» всей её гаммы. Так вкусно горчат некоторые сорта осенних яблок».
До сегодняшних дней помимо рисунков Софроновой сохранились и её стихи, которые при жизни художницы никто не видел. Их нашла дочь, перебирая архив матери уже после её смерти. Мы публикуем одно из них, посвящённое мужу.
Твои глаза не светят в этом мире,
Восторг весны – тобой не разделён…
В каком незнаемом эфире
К тебе дойдёт мой тихий плач и стон?
Пускай вся сила смертных упований
Найдёт стезю в нездешние поля,
Твой взгляд – огнём тоски и ожиданья, –
Пусть хоть на миг вернёт себе земля.
(Стихотворение написано 29 июня, о. 1920 года)
О том, как Софронова любила французских импрессионистов и постимпрессионистов, рассказывает цикл её стихотворений, посвящённый Ван Гогу, Матису, Сезанну, Ренуару, Моне, Писсарро.
Софронова, прошедшая путь от «Бубнового валета» через конструктивизм к собственному стилю лирической живописи и графики, в октябре 1919 года в своём дневнике оставила такую надпись:
«Господи, помоги мне быть только художником!» И её молитвы были услышаны. Сегодня картины Антонины Фёдоровны Софроновой украшают лучшие музеи страны. Более 500 живописных работ, графических полотен и рисунков находятся в экспозиции Третьяковской галереи, Русского музея, Музея Андрея Белого, Тверской картинной галереи, Ярославского художественного музея, Пензенской картинной галереи, Орловского музея изобразительных искусств, Дома-музея поэта Марины Цветаевой.
Материал из архива коллекций даров Российского фонда культуры. Предоставлен главным хранителем О.К. Земляковой. Фото: открытые источники, архив Российского фонда культуры