«Разговоры прогород» — проект, который запустила в сети искусствовед, преподаватель кафедрыдизайна Оренбургского государственного университета Эльвира Карпова.
Статьи в Telegram-канале задумывались,как откровения художников, дизайнеров, архитекторов и других небезразличных кгороду людей. Формат — интервью.
«Оренбург Медиа» поддержал проект ипубликует его под рубрикой «Разговоры про город». Ищитестатьи также в социальных сетях под специальным хэштегом #разговорыпрогород.
Новый герой проекта художник и директор художественного колледжа Владимир Ерышев. С ним поговорили об аутентичности Оренбурга, вдохновении на улицах и важности выставочных пространств для города.
Владимир Ерышев — художник, член Союза художников, директор Оренбургского областного художественного колледжа, в 2012 стал лауреатом губернаторской премии «Оренбургская лира». Родился в Апшеронске Краснодарского края в семье художника Николая Павловича Ерышева. В 1990 году закончил Московский государственный художественный институт им. В. И. Сурикова (мастерская Таира Салахова). Помимо живописи Владимир Ерышев долгое время занимался дизайном интерьеров, а также графическим и книжным дизайном. Работы художника хранятся в музеях и частных коллекциях в России и за рубежом.
Вы любитеОренбург?
Я привык. Содной стороны, в городе есть много хорошего: покой, здесь очень удобно работатьхудожнику, своеобразная природа, по которой можно соскучится. Осенью красиваястепь, можно бесконечно ехать по её просторам, и не наскучивает — очень цветно.Особенно на контрасте — однажды, после двадцати дней во Франции, я приехал вСаракташ и почувствовал, что поскучал немного — как красиво. Как художник я всёэто очень ценю.
Привык к тому,что повсюду пустыри, городской среды почти нет. Её и не было, просто когда ябыл ребенком, мне было всё равно — дети осваивают любую среду, в том числе исамую неказистую. Мне кажется, тогда Оренбург был даже милее — он былпровинциальный и ему это идёт. Делать из Оренбурга столицу чего-то плохая идея,об этом писал ещё оренбургский историк Дорофеев — не надо строить ничего вышечетырёх этажей. Он был прав, потому что провинциальные центры хороши своейаутентичностью. К сожалению, в 80-е годы они почти все стали одинаковыми.Оренбург в этом смысле как-то подстёрся.
Я прекраснопонимаю, какие бешеные деньги нужны на рестраврацию, но всё равно жалко. Иногдая думаю, как бы выглядела Россия, если бы исторические памятники оставались ссамых ранних времен. Представим, что сохранилась бы оренбургская крепость?Интересно, что каждый обеспеченный купец старался построить себе красивый дом,по возможности украсить его, тот же кирпичный стиль. Этим занимались даже неархитекторы, а просто талантливые ремесленники. После этого стали простостроить дома, без пропорций, без эстетики.
Победилфункционализм.
И очень жаль.Получается, что люди, которые жили здесь в XIX веке и те, кто заказывал и те,кто строил, думали о городской среде. Прохожий должен был получать визуальноеудовольствие от того, что горожанин построил здесь свой дом. Он идет мимо и емухорошо — красный фигурный кирпич, хорошие пропорции окон.
Он же былкрасный! А теперь везде покрашен в разные цвета, чаще всего в желтый.
Да, хочетсяаутентичности во всем, где только можно. Если сталинский ампир, то пусть он втаком виде и существует, у нас таких построек довольно много осталось. Если этокирпичный стиль, то пусть он таким и остается. Французы себя уважают, у нихиздавна такой закон — переделывать ничего нельзя. В деревне, где живут современныелюди, стоят машины, антенны замаскированы, а дом ровно такой же, какой он был в16 веке. Потому что есть мастерские, которые делают эту черепицу, занимаютсяреставрацией. Ты идешь по улицам города, и тебе не только интересно, но еще икак-то душевно.
Ваши работы натему Оренбурга печальны?
Я считаю, чтоони ироничны. Их уже больше десятка, не серия, а такой цикл. Это впечатления откакого-то определенного события. Вот я иду по Челюскинцев мимо сельхозакадемии,а там деревья попилили и они лежат. Дошел до мастерской — и у меня что-тородилось. Понятно, что это не про улицу Челюскинцев, а про некое место, гдечто-то случилось и как это выразительно выглядит на фоне старых окон здания.При желании можно провести расследование и выяснить, где я это рисовал, но я неставлю это задачей.
Вот вы пришлив мастерскую и сразу делаете эскиз, или даете время отлежаться?
Бываетпо-разному. Однажды я вышел на улицу 9 января в Союз художников, а там, видимоночью, сгорел дом. Чёрные обгоревшие балки, наверное, там давно никто не жил,потому что всё заросло деревьями и кустарниками. Это было дикое место. И это,конечно, возбуждает фантазию, потому что, когда ты выходишь днём, светло, наулице лето, а тут вдруг бац и такая драматичная история. Причем прямо в центреи никому не нужно. Я просто пришёл и нарисовал холст за два часа. Маслянойкраски там мало, в основном сангина и уголь. Это произошло быстро, отчасти попамяти, ничего не фотографировал. Другие работы создаются долго.
Таких историйс описанием момента не хватает картинам.
С однойстороны я не реалист, а с другой — реалист. Такой неправильный реалист, явсегда иду от впечатления, которое получил — в этом смысле я совсем неабстрактный художник. Я говорю, что в хорошем смысле привык к Оренбургу, потомучто Оренбург даёт эти впечатления. Город меняется от настроения.
В этом городебыло прожито хорошее детство, были замечательные друзья, было светло, зимойснег был такой, что прыгал с гаражей и валенок потом не смог найти. Зимой былитрескучие морозы, сейчас этого почти нет. Летом была жара, если ливень, толивень! Может быть, это детские впечатления, но они остались. Асфальта быломало, машин, людей тоже. Милая провинциальность, низенькие крашеные штакетники,палисадники везде — сейчас этого тоже нет. Колонки с вкусной водой, резныеворота со звездами — это наше, больше нигде таких не видел. Какие-то вещипроходят сквозь пальцы.
В уличномпространстве города проходили какие-то культурные мероприятия, выставки?
Нет. У менясейчас такое впечатление, что даже когда Союз художников здесь был в самомрасцвете, то и тогда это было некое обособленное сообщество. И я понимаю,почему так было. Молодое поколение людей сегодня очень изменилось за счётинформационной вовлеченности. Как бы не ругали интернет, он дает информацию. Сейчаслюди 18-20 лет очень образованы, толерантны, заинтересованы. Мне нравятся людиэтого возраста, им хочется впечатлений. И они сильно изменили это всё, они нешарахаются при виде картины или художника, пишущего этюд. Сейчас люди менееагрессивны и более культурны.
Выставкипроходили в музее ИЗО, который до 1975 (?) года находился в одноэтажном домикена улице Правды. Вот и вся культурная жизнь Оренбурга. А до этого было ещеболее печально, потому что история доносит, что было два знаменитых художника —Козелков и Соколов. Знаменитых тем, что они свои гонорары в масштабах городаотмечали в ресторане «Урал», который сейчас был в двухэтажном здании на углуКирова и Пролетарской. И их знали все 17 оренбургских таксистов, повоспоминаниям некоторых знакомых художников. Потом уже в Оренбург приехалимолодые художники: Николай Ерышев, Вячеслав Просвирин, Юрий Григорьев. Всё,конечно, расширилось, и музей переехал, но всё равно это было достаточнозамкнутое сообщество.
В Союзехудожников тоже проходили выставки.
Они были неочень массовые, там был актовый зал на третьем этаже, довольно просторноепомещение с креслами, стульями, трибуной. На трех свободных стенах развешиваликартины. Например, Академия Садки (художественная группа, возникшая в 1970-х)очень долгое время выставлялись только там, все персональные выставки проходилитоже только там. Каждый сезон они делали отчётную выставку только дляхудожников.
Это ещё болееузкий круг!
В этом видимокакая-то идеология, я у него не спрашивал никогда. Ведь когда они стали делатьвыставки у Владимира Ольхова в «АРТЕ», там тоже всегда закрыто было. Наоткрытие приходили только художники и некоторое количество приглашенных.Кстати, надо сказать спасибо Михаилу Фёдоровичу Коннову, открытая им галерея«На Пушкинской» стала по-настоящему массовым явлением. Мы устраивали кинопоказыи лекции, чтобы ещё сильнее расширить аудиторию. На Володарского на открытияхбыли одни и те же люди. На Пушкинскую стали заходить люди, которых я никогда невидел на открытиях. В основном это 16+. Этот ход был очень правильным, потомучто он всегда говорил, что надо больше публики.
Я для себясделал вывод, что в Оренбурге мало впечатлений. Когда тебе 20 лет и ты живешь впровинциальном городе, тебе нужно каждый день куда-то пойти. Все кафе обошёл замесяц и уже скучно. Я моделирую для себя, какими могли быть условия созданиякрасивого старинного провинциального города, оставления его в этой среде. Стихими улочками и палисадниками, с романтичным спуском к Уралу. А если тебехочется шума, гама и оторваться — сел в скоростной экспресс, четыре часа и тыгде-нибудь в Екатеринбурге.
Когда мыоткрываем выставки в Армаде, то 20-30 минут по дороге я смотрю в окно справа.За всё это время нет ни одного выразительного места, там плохо всё, и сархитектурной, и со средовой точки зрения. Обратно всё тоже самое где-то доРыбаковской. Дальше начинается смешение стилей, но хотя бы они сами из себя ужечто-то представляют. Музкомедия — хорошее в архитектурном смысле провинциальноездание. Очень мешают плохие деревья, вяз мелколистный, только недавно узнал,как на самом деле называется карагач. Все бы их выдрать к чёртовой матери ипосадить что-нибудь хорошее. Я садик посадил на Хлеборобной (на территорииоренбургского областного художественного колледжа), но я же понимаю, что уже неувижу его, там дубы, клёны, лет через 50 будет хорошо.
Есть особенныедля вас места в городе?
Они все впрошлом. Я живу в центре, работаю в центре, мастерская у меня тоже в центре.Сейчас я пытаюсь каждый раз найти новый путь, чтобы на работу и с работы идти,потому что мне уже надоело ходить одними и теми же дорогами. Поэтому оченьважна среда, чтобы тебе каждый раз не было скучно ходить. Мне нравилась улицаБратьев Коростелевых — я там в детстве жил. Кусок уюта, хотя и везде заводы.Там есть хорошие дворы, хоть и разрушенные.
Вразрушенности много эстетики.
АрхитекторЕвгений Асс сказал хорошую фразу: «Новая архитектура будет очень некрасивостареть». То, что построено из камня, в крайнем случае из кирпича — чем старее,тем милее. Им очень идёт патина, сколы, неровности. Там, где стекло, металл —это всё будет просто разобрано и собрано снова, потому что это не фактура.Здание определенным образом близко к скульптуре, это очень хорошо ощущается вВенеции. Эти стены рядом воздействуют на тебя как хорошая скульптура — тычувствуешь некую упругость. Если ты восприимчив к форме, имеешь некоторуюнасмотренность и неравнодушен к искусству — скульптура ставит тебя на торасстояние, на которое скульптор хотел. «Давид» Микеланджело. Очень хороший памятниксделал Олег Комов Андрею Рублеву. У нас в Оренбурге есть хороший памятник ПетруПервому скульптора Баранова на Красной площади.
Так жедействует архитектура. Когда архитекторы строили первые этажи, они понимали, накаком уровне ты идешь, что ты рядом ощущаешь — кусок лепнины, колонны, атланты.Все эти вещи действуют на тебя физически, ты можешь не смотреть на них, простоидешь и чувствуешь, справа от тебя — каменная кладка, бронзовые ворота — этовсё влияет. Публике это знать не нужно, это должен знать архитектор. Высотадомов должна быть соразмерна ширине улицы. В этом смысле, мне в Оренбурге частобывает неуютно, потому что об этом никто не подумал ни разу. Сейчас я этопонимаю, а в юности это ощущал.
Что не хватаетхудожественной жизни Оренбурга?
Нам нужно недва, не три, а лучше пять выставочных залов. Они должны быть все разные, разнойидеологии. Какой-то зал более либеральный, где можно делать более свободныевыставки. Художники же тоже разные. Музей — это безусловно академизм во всём,там должны быть длительные экспозиции, привозные выставки. Если есть многозалов, то возможно художников существующих в музей не надо, пусть там будетименно музейная экспозиция, чтобы ты понимал разницу. Должны быть две-тригалереи, которые занимаются именно продажами. Нужно создать моду наизобразительное искусство, общественное мнение надо воспитывать. В Степномдолжны быть свои выставочные пространства.
Думаете людибудут ходить?
Для этого надоих в какой-то степени заставить, создать моду на искусство. И не только нанего, на классическую музыку. Конечно, на это нужны средства, нужнагосударственная политика, целенаправленное воспитание публики.
Автор текста Эльвира Карпова, фотографии — из личного архива Владимира Ерышева.
Хотите поддержать проект? Подпишитесь на Telegram-канал, рассказывающий о культурной жизни Оренбурга. Следите за новыми интервью, комментируйте интересное.
