Рассказ Закожурниковой Ирины
Хочу рассказать, каким долгим был мой путь к Богу и путь веры. Пока писала, вся жизнь промелькнула перед глазами, и я поняла, что всё – не случайно и многие годы Бог незримо вел меня к иконописи.
Половину жизни я была далека от религии
Мне 67 лет, по образованию – журналист, закончила МГУ, 35 лет работала в средствах массовой информации. Половину жизни я была далека от религии. Моя прабабушка Мария Сергеевна (1886 года рождения), принадлежавшая к «старой вере», окрестила меня в младенческом возрасте в старообрядческом молельном доме. Сделала это в тайне от моих родителей, которые были атеистами. Не помню, был ли у меня в детстве крестик. В церковь меня некому было водить, а прабабушка умерла, когда я пошла в первый класс.
Осталось в памяти только то, что она была очень набожной, по вечерам укладывала меня спать и подолгу молилась перед большим домашним иконостасом, вставая на колени и кланяясь до пола. В ее доме были массивные книги с витиеватыми буквами церковно-славянского шрифта.
В детстве я жила рядом с Храмом в честь Казанской иконы Божией Матери. До 60-х годов в церкви был склад. Когда привозили товар – коробки с обувью, двери открывались, и дети из любопытства пробирались вглубь, прятались по углам, пока кто-нибудь из работников склада не прикрикивал: "А ну-ка, марш отсюда!". Но до этого мы успевали рассмотреть полустертые изображения святых на стенах, летающих под куполом голубей, лучи света, проникающие сквозь маленькие оконца, и много-много пыли.
Поколение моих ровесников воспитывалось атеистами, в школе - под влиянием пионерской организации и комсомола, а позже – по Уставу партии. Посещение церкви в Советском Союзе порицалось. Случалось, что на Пасху или Рождество под покровом ночи некоторые старшеклассники с бабушками приходили на службу, рискуя быть замеченными; так и происходило и потом в школе нас отчитывали учителя, грозя исключить из комсомола. Но время шло, в 70-е годы мои сверстники, следуя моде, стали носить крестики на цепочках как ювелирные украшения.
Все под Богом ходим
В середине 80-х годов грянула «перестройка», все поменялось в стране: в книжных магазинах появились Библия и Закон Божий, чтение которых раньше было под запретом. Мы стали сами решать, что делать и что читать. Торопились жить, захлебывались свободой и гласностью – новое кино, театры, музыкальные исполнители, концерты, публицистика, толстые и глянцевые журналы. Но церкви для нас по-прежнему будто бы не существовало.
В конце 80-х начали восстанавливать храм рядом с моим домом, реставрировать роспись и иконы. В то время я работала корреспондентом в редакции радио Комитета по телевидению и радиовещанию. И однажды летом, накануне праздника Казанской иконы Божией Матери по редакционному заданию я прямо в храме брала интервью у отца Валерия - о празднике и об обретении Казанской иконы. Он тогда спросил меня, крещёная ли я, ношу ли крестик. К моему стыду, креста на мне не было…И тогда я задумалась: правильно ли я живу?
Когда в храме возвели новую колокольню взамен разрушенной и установили колокола, мне довелось вести репортаж об этом, отец Валерий тогда благословил подняться на колокольню, чтобы записать на магнитофон звучание колокола. В моем архиве хранится эта запись и фото еще недостроенной колокольни, которую я сфотографировала на плёночный фотоаппарат.
Позже мимо этой церкви я каждый день проезжала с работы домой и видела ее то заснеженной, то по весеннему оживленной, с распахнутыми дверями, то со сверкающим на солнце золоченым куполом. В этой церкви отпевали мою маму, там же спустя несколько лет я освещала нашу новую "десятку", туда однажды пришла спросить совета у священника... и со слезами на глазах молилась перед Казанской иконой Божией Матери. С такой же иконой в руках я венчалась с мужем, и она как реликвия хранится у нас в доме много лет.
В 90-х годах я познакомилась с батюшкой – иереем Константином Осацким. Он служил в храме села Трудфронт, часто бывал в редакции радио и вел православную передачу. С группой прихожан этой церкви я ездила в паломнические поездки по монастырям России, на русский север – от Валаама до Соловецких островов, и в Израиль. Я исповедовалась, причащалась, приобретала иконы, православную литературу и, казалось бы, воцерковилась.
Но потом на какое-то время я отдалилась от церкви, сменила журналистскую работу, став PR-менеджером, писала книгу, у меня появились новые заботы, увлечения, нехватка времени.
В 2020 году даже побывала в кругосветном плавании, посвященном 200-летию открытия Антарктиды. Прошла по трем океанам – Атлантическому, Индийскому (через экватор) и Тихому от Южной Африки до Владивостока. В 64 года поднималась на мачту учебного парусного судна «Паллада» и чувствовала при этом неописуемый восторг.
Иконы Святого Николая Чудотворца – покровителя путешествующих и моряков – я видела и в кают-компании, и в каютах членов экипажа. Люди, которые преодолевали океанские штормы и тайфуны, говорили так: «Все под Богом ходим! В море атеистов нет!» Да и я сама не снимала крест и, просыпалась и завершала день с молитвой.
В жизни у меня всё благополучно, слава Богу. Но всё возрастающая тревога из-за ситуации с коронавирусом, болезнями и смертями знакомых в период пандемии, из-за событий на Донбассе и начала спецоперации переполняла душу и занимала все мои мысли. Интернет-ресурсы рисовали картину глобальной катастрофы, апокалипсиса и безысходности, и я почувствовала, что надо спасать себя, вытаскивая, буквально, за волосы.
А как? Уйти в монастырь? Напрочь забыть про интернет? Отказаться от компьютера и смартфона? Смотреть по телевизору только комедии? Погрузиться в хобби? Все – не то…
Жизнь сама подсказала ответ: ходить в храм, читать духовную литературу.
В ноябре 2021 года я посмотрела вебинар Елены Александровны Стажук и узнала о существовании «Русской Иконописной Школы». Идея учиться иконописи и написать икону мне понравилась, я и раньше мечтала после выхода на пенсию заняться рисованием, заранее собирала подходящие книги по рисунку и технике акварели. Но одно дело учиться рисовать, и другое – иконопись. Это очень ответственно, думала я, нужно иметь способности, которых у меня нет, и после окончания школы я никогда ничего не рисовала.
Однажды я брала интервью у девушки, увлеченной живописью. Рассматривая ее рисунки, я спросила, не пробовала ли она написать икону, и услышала в ответ: «Что вы! Нельзя. За это можно такое получить! В смысле, «наказание!». Эти слова запали мне в память и останавливали. Но на вебинаре Елена Александровна демонстрировала видео, в котором священник Самарской духовной семинарии благословил участников на обучение и занятие иконописью.
Подкупало и то, что «РИШ» создана по благословению Самарской епархии, значит, это не «частная лавочка», ученики гарантированно получают качественные и натуральные материалы, иконописные доски и, главное, я поняла, что нигде, кроме «РИШ», я не получу таких знаний и навыков.
Если уж учиться чему-то, то - иконописи, именно по старинной технологии, в соответствии с православными правилами, у воцерковленных и опытных учителей. И я приняла решение.
Занятие, которое приносит умиротворение
Не знаю, хорошо это или плохо, но я отношусь к обучению, выполнению заданий и к себе самой очень требовательно и работаю над иконами медленно. По несколько раз пересматриваю уроки, записываю самое важное в блокнот. На этапе постановки руки часами выполняла упражнения по рисунку, стирая нарисованное и повторяя снова.
Сейчас вспоминаю, как в самом начале переживала по поводу цвета роскрыши мафория Богородицы и выполнения пробела на одежде свт. Николая Чудотворца, как задавала много вопросов кураторам, сомневалась, правильно ли у меня получается.
Все, что от меня зависело, старалась выполнять: не начинала работу без прочтения всех рекомендованных молитв, не жалела денег на самые лучшие и тонкие кисти, пользовалась лупой с подсветкой, часами тренировалась на бумаге в надписании икон.
Моя первая икона Богородицы – самая дорогая для меня, я горжусь и счастлива, что смогла ее написать.
Я долгое время никому не рассказывала о своих занятиях и показала икону только, когда закончила. Мой добрый знакомый заслуженный художник России Николай Кириллович Рудиков, батюшка протоиерей Константин Осацкий и мои родственники и знакомые, видевшие икону, были удивлены, одобряли, хвалили… Не буду пересказывать, чтобы не возгордиться и не впасть в прелесть. Кураторы тоже часто ставили мне оценки «отлично» и «хорошо».
Когда я работаю над иконой, слушаю аудиозаписи: Псалтирь, Новый Завет, песнопения хора Валаамского монастыря. Душа наполняется благодатью и я мысленно разговариваю с Богом.
Я закончила курс «Мастер иконописец», написала Казанскую икону Божией Матери, Святителя Николая Чудотворца и Ангела-хранителя, сейчас пишу икону «Спас нерукотворный», следующей станет «Георгий Победоносец».
Теперь иконопись навсегда со мной и я навсегда с церковью. Я очень счастлива, что у меня есть такое духовное занятие, которое приносит мне умиротворение, и мои иконы получают высокую оценку.
Большое спасибо за это основателям «Русской Иконописной Школы», кураторам и «Службе Забота». Вы - лучшие!
Ирина Романовна Закожурникова