Посвящается доблестному 44-му Нижегородскому драгунскому полку, русским воинам, павшим за Отечество, и их родственникам
…Поход в Грузию, с которого началась новая полоса Кавказской жизни Нижегородского полка, начался 9 апреля 1809 года. Все пять эскадронов, собранные из разных мест, собрались в Екатеринограде, и к концу апреля уже пришли во Владикавказ, бывший в то время «совсем небольшой, но важной стратегической для всего Северного Кавказа крепостью».
Отсюда начинался переход через горы, и равнинная дорога через пять верст от крепости, войдя в ущелье Терека, переходила в дремучие леса дикой природы.
Первый ночлег Нижегородцев был в Ларсе, лежавшем на уступе высокой горы, взобраться на который «стоило огромного труда», а все постройки деревни состояли из нескольких выдолбленных в скалах ям. Единственное, что здесь было интересного – красивой архитектуры замок, принадлежав-ший одному из местных князей. Он «висел над самым Тереком на такой вы-соте, что из окон замка была видна только белая бурлящая речная пена».
Далее в нескольких верстах лежало Дарьяльское ущелье, и «величествен-ное и опасное одновременно». В те времена все сообщения между Север-ным и Южным Кавказом происходили по тропам, проложенным прямо по скалам, и если тропа внезапно обрывалась из-за обрыва, приходилось или искать другую, или подниматься по сплетенным из ветвей лестницам пря-мо на отвесные скалы; а лошадей и повозки приходилось втаскивать на веревках.
Особенно сложно пришлось на перевале через Крестовую гору на высоте девять тысяч футов (около четырех километров): все «было завалено глы-бами подтаявшего снега, под которым скрывались бездонные пропасти – ориентироваться можно было только по высоким шестам с привязанными тряпками или конскими черепами на них». В результате на переход в 17 верст было потрачено 4 дня.
Во всем Закавказском крае тогда было неспокойно: Персия и Турция объя-вили России войну, с юга грозили лезгины, сильные волнения в Осетии, на-висшая опасность потерять Грузию из-за действий царевича Александра, противника союза с Россией, желавшего восстановить зависимость от Пер-сии.
Перед немногочисленными русскими войсками, стоявшими в Закавказье, вырастала большая опасность. Главнокомандующий генерал Тормасов сосредоточил главные силы в местечке Саганлуг и стоял в выжидательном положении, охраняя дорогу из Тифлиса на Гумри.
Нижегородский полк, вызванный туда, принимал участие во всех передви-жениях корпуса, и за короткое время побывал и на эриванской границе, и у Шамхора, и в старой Ганже.
Генерал Ахвердов, командовавший войсками в Тифлисе, сообщил, что гру-зинский царевич Александр прибыл в турецкий Ахалцых и вместе с царем Соломоном замышляет вторжение в Карталинию. Опасность могла угро-жать и Тифлису, и Тормасов поспешил передвинуться поближе к Ахалцыху, а две роты Кабардинского полка и Нижегородский эскадрон капитана Са-ликова для контроля за Имеретией (историческая область в Грузии), напра-вил в Сурам. Этот эскадрон и выдержал первое столкновение с неприяте-лем, «более отважным и дерзким, чем персияне».
Сентябрьским утром Саликов с драгунами был вызван по тревоге, за ним двинулись и кабардинские роты – ночью турецкие лезгины, спустившись с ахалцыхских гор и успев разграбить приграничные деревни, были атакова-ны грузинской милицией (ПОДРОБНЕЕ: иррегулярные войска), в ходе чего возглавлявшие ее грузинские князья Авалов и Амираджибов погибли, а третий, Половандов, пропал без вести. Лишившись командиров, грузины не осмеливались напасть во второй раз. Как раз тут и прискакал из Сурама Саликов со своим эскадроном.
…Лезгины остановились: привыкнув к легким победам над грузинской ми-лицией, они также пренебрежительно отнеслись и к нашей кучке драгунов. Но также и Нижегородцы, уже «знакомые» с черкесской конницей, не ви-дели в них опасных противников – и с места кинулись в сабли. Дальше «творилось что-то невообразимое. В одно мгновение два неприятельских знамени были уже в руках Нижегородцев, 60 лезгин лежали на земле, а ос-тальные в панике помчались в разные стороны».
Часть их с предводителем партии Нур-Магометом, засели в ближайшем ле-су за сделанным на скорую руку завалом.
Штурм лесной баррикады мог встать дорого и Нижегородцы, спешившись, удерживали противника до прихода пехоты, после чего, вскочив на коней, переправились через Куру и отрезали лезгинам отступление.
В результате поражение врага было полное: сам Нур-Магомет был убит, и лишь немногим удалось уйти в горы и принести весть о гибели партии.
«Нижегородский дебют» – первая встреча Нижегородцев с турецкими лез-гинами – стоил головы одному из известных лезгинских вожаков. Впечатле-ние усиливалось тем, что у драгун эта блестящая победа вывела из строя только трех человек: один был убит, один ранен, и еще один утонул вместе с лошадью при переправе через Куру.
Народная молва не замедлила разнести весть об этом побоище по всем деревням Ахалцыха и горам Лезгистана - и боевая «репутация» Нижего-родцев была установлена сразу; а капитан Саликов был награжден орде-ном Св.Владимира 4 ст.
Это поражение, отчасти успокоившее край, а также глубокая осень, заста-вившая персиян прекратить свои набеги, дали Тормасову возможность «заняться» Имеретией, откуда Грузии угрожала наибольшая опасность. И Нижегородский полк полностью передислоцировался на зиму в Сурам.
*
После бесплодных переговоров с царем Соломоном, длившихся всю зиму, в феврале 1810 г. русские войска вступили в Имеретию, сплошь покрытую девственными лесами и болотами. В такой местности кавалерии делать бы-ло нечего, и на Нижегородский полк, оставшийся в Сураме, была возложе-на задача охраны границ и снабжения войска провизией, которую в самой Имеретии раздобыть было невозможно. И эту, уже хозяйственную, фун-кцию полк выполнил подобающим образом.
«Успех военных действий в стране бедной средствами, покрытой болотами и лишенной путей сообщения, – писал главнокомандующий Тормасов во-енному министру, – зависел прежде всего от своевременной доставки вой-скам провианта. И если это было сделано, то по самой истине должно быть отнесено к неусыпным попечениям командира Нижегородского полка пол-ковника Сталя. Невзирая на чрезвычайные трудности в доставлении хлеба, он истощил на сие всевозможное старание и успел оный в полной мере препроводить в такое время, когда уже настояла в том крайняя необходи-мость». По ходатайству Тормасова полковник Сталь был награжден орде-ном Анны 2 ст.
Бесконечной вереницей все это время через Сурамский перевал под при-крытием пеших драгун тянулись караваны из арб, а когда и их не хватало, Нижегородцы навьючивали хлеб и перевозили его на своих верховых ко-нях.
Таким образом, в военных действиях на этот раз Нижегородский полк учас-тия не принимал, но, «верный своим традициям», снова сыграл определен-ную роль сразу после низложения с престола имеретинского царя Соломо-на. Когда последнего отправили в Тифлис, и он остановился с ночевкой в селении Дебри между Сурамом и Гори, Сталь по своей инициативе пере-бросил сюда эскадрон нижегородских драгун и оцепил все выходы из до-ма, где ночевала царская свита. Эти «хлопоты» оправдались: царь три раза в эту ночь пытался бежать и все три раза, натыкаясь на драгунские пикеты, возвращался назад. Немного позже, уже в Тифлисе, Соломон реализовал-таки план побега из-за оплошности караула – тем ценнее видится предус-мотрительность Сталя.
Побег этот привел к значительным осложнениям в Закавказье: в Имеретии опять вспыхнул мятеж, пошли волнения в Осетии, а персы, объединившись с турками, заняли Ахалкалаки (местечко в 30 км от границы с Турцией), го-товясь вторгнуться в Грузию. Переведя из Сурама три эскадрона Нижего-родского полка в Цалку, Тормасов сосредоточил тут главные силы, а защиту со стороны Осетии поручил Сталю с двумя Нижегородскими эскадронами и шестью ротами егерей, стоявшими под Гори.
Затем генерал Тормасов, не дожидаясь нападения турецко-персидских войск, сам отправил через горы небольшой отряд, чтобы атаковать неп-риятеля. В ночь с 4-го на 5-е сентября, выдавшуюся бурной и ненастной, этот отряд, в тишине подойдя к неприятельскому стану, внезапным ударом в штыки наголову разбил и персиян и турок. Сам ахалцыхский паша, царе-вич Александр и эриванский сардар (правитель в Азии) едва успели спас-тись, «ускользнув полуодетыми среди страшного смятения своих расстро-енных полчищ».
Об этой победе, одержанной двумя батальонами над 10-тысячным вой-ском, Александр I сказал, что она «должна послужить потомству примером в том, что храбрость, труд и усердие заменяют численность, побеждают природу и торжествуют над многочисленнейшим неприятелем». Капитан Нижегородского полка Любецкий, командовавший одной из атакующих колонн, был награжден орденом Св.Владимира 4 ст.
Теперь, когда со стороны турецких и персидских границ опасность была ликвидирована, настала очередь Осетии – и Сталю было приказано начать экспедицию.
*
Опорой осетинского восстания тогда был беглый грузинский царевич Ле-ван, собравший довольно значительные силы, в то время как наш отряд имел всего шесть рот егерей и два нижегородских эскадрона. Решив войти в Осетию с двух разных сторон – через два разных ущелья – Сталь разделил и этот небольшой отряд на две равные части по три роты и одному эскад-рону в каждой. Вторым «полуотрядом» командовал майор Потлог.
Колонна Сталя направилась через Ломоанасхевское ущелье – дикое и без-дорожное место – и, пройдя шаг за шагом и снеговые вершины, и глубокие пропасти, и бешеные горные потоки, грозившие неминуемой гибелью оп-лошавшим, внезапно появились перед селением арагвских осетин. По неп-риятной для нашего отряда случайности как раз в это время там собралось более двух тысяч вооруженных людей для принесения присяги царевичу Левану.
Горцы встретили наших ружейным огнем – и тут же начался приступ. Выби-тые из одного селения, осетины перемещались в другое, потеряв его – в третье, и бой шел с семи часов утра до пяти часов вечера без перерыва. После взятия последней деревни Нижегородский эскадрон гнал неприяте-ля по горам до дальнего селения Мармазети, где осетины остановились и стали обороняться, но с подошедшими егерями и оно было взято; одну из башен пришлось взорвать, и тут погибли все ее защитники и сам их пред-водитель Дурмишхан-Туси-Швили.
На другой день в Мармазети прибыл отряд майора Потлога, шедший через Джавское ущелье. Тут нашему отряду, встреченному самим царевичем Ле-ваном, пришлось сражаться уже среди вечных снегов и туманов, привыч-ных для горцев. Пять штурмов позиций, занимаемых раз за разом отсту-павшим царевичем, покончили дело, и он, покинутый своими сторонни-ками, бежал к Нарским осетинам на другую сторону снеговых вершин. Сталь с отрядом, находясь уже в самом центре Осетии, перед входом в мрачное Нарское ущелье остановился: идти дальше за снеговой перевал он «не видел возможности».
Там, где сейчас стояли русские войска, осетины никогда еще не видели вражеского нашествия – так их уверенность в недоступности своих подоб-лачных жилищ была уничтожена, и они «впали в уныние». Осетинские старшины явились к Сталю с просьбой о пощаде и были отправлены в Тифлис, где принесли присягу на подданство русскому государю. Осетия смирилась. А бежавший царевич Леван был убит каким-то лезгином из повстречавшейся ему разбойничьей шайки.
«Трудная Осетинская экспедиция под опытным распоряжением мужес-твенного и отлично-усердного полковника Сталя, – писал главнокоман-дующий военному министру – совершилась с полным успехом, и я прошу употребить благосклонное ходатайство ваше о награждении лиц, участ-вующих в ней, особенно же полковника Сталя».
Сталь же в своем донесении не выделил никого, написав, что «в этой экспедиции все работали одинаково», и приложил общий список офи-церов, участвовавших в походе – и все шестеро были награждены орде-нами Св.Анны 3 ст.с бантом; командир эскадрона майор Потлог получил Владимирский крест, а Сталь произведен в генерал-майоры.
Успешные действия войск так изменили положение дел, что Тормасов дал приказ перейти турецкую границу и осадить Ахалцых. Начавшийся обстрел города заставил замолчать турецкие орудия, город запылал, стены от сна-рядов начали рушиться – крепости оставалось недолго до ее падения, но на девятый день осады в нашем лагере были обнаружены признаки чум-ной заразы, занесенной, как считали, из осаждаемого города. В такой ситуации Тормасов решил «пожертвовать воинской славой» и отступил.
По возвращении из Турции войска были распущены по зимним квартирам, штаб и два Нижегородских эскадрона встали вновь в Сураме, еще два в деревне Али и один в деревне Чалах – имении грузинских князей Амилах-вари. Здесь впервые Нижегородцы услышали фамилию, которой спустя полвека судьбой было отведено одно из видных и почетных мест в полковой истории.