Любанская наступательная операция, проведённая в январе-апреле 1942-го года, в немецкой историографии называется «Битвой за Волхов». Главной цели – прорыва блокады Ленинграда – она не достигла, несмотря на серьёзные потери.
Наступление на Волховском и Ленинградском фронтах развивалось медленно. Весь план с первых же часов проведения операции пошёл наперекосяк, сразу же были нарушены все графики прорыва вражеских позиций.
Тем не менее, уже в первый день наступления, 7 января, 2-й ударной армии Волховского фронта с большим напряжением, но удалось преодолеть первый рубеж обороны немцев на участке Мясной Бор – Костылево, и вклиниться в его расположение. Наибольшего успеха добилась 327-я стрелковая дивизия полковника Ивана Михайловича Антюфеева (впоследствии, при катастрофе окружённой 2-й ударной, он попал в плен, но выжил).
Через несколько дней и соединения 52-й армии вышли на западный берег реки Волхов, прорывая линию обороны противника. Обеспечены для наступления они были слабо.
14 января командующий Волховским фронтом К. А. Мерецков докладывал в Москву:
«Наши трудности – до сего времени не собралась ещё полностью предназначенная для нас авиация, мало отпущено снарядов, и подвоз их идет по железным дорогам с большими перебоями, поэтому при артиллерийском наступлении базируемся на прямой наводке. И последнее. Желательно, если возможно, ускорить прибытие пополнения».
Немцы пишут, что яростные атаки через ставшую большим ледяным мостом реку Волхов на широком фронте стойко отбивали, но в итоге не смогли удержать 126-я и 215-я пехотные дивизии.
Спасать положение на этом участке фронта были брошены батальоны полицейской дивизии СС, которые на машинах и маршевым порядком поспешили к месту прорыва советских войск.
Снабжение наступавших советских частей боеприпасами и продовольствием, и без того неудовлетворительное, ухудшалось с каждым днем. А в Ставке – с первых дней наступления вызывало недовольство его медленные темпы.
17 января начальник оперативного отдела Генерального штаба Красной Армии A. M. Василевский в переговорах с военным советом Волховского фронта категорически настаивал:
«Учитывая исключительно тяжёлое положение Ленинграда, необходимо принять все меры к быстрейшему продвижению вперёд».
Ставка была обеспокоена не только медленными темпами наступления 2-й ударной и 52-й армий, но и тем, что 4-я и 59-я армии, несмотря на все старания, продвижения вперёд не имели совсем. А 54-я армия Ленинградского фронта, под командованием генерала Ивана Федюнинского, – вообще израсходовала все боеприпасы и 17 января вынужденно прекратила крупные боевые действия. Она прорвать вражескую оборону так и не смогла.
С разрешения Ставки Волховский фронт сконцентрировал свои усилия на полосе наступления имевшей успехи 2-й ударной армии. 52-й и 59-й армиям предстояло расширять прорыв и поддерживать фланги 2-й ударной.
Все эти изменения планов и передвижения армий происходили в ходе ожесточённых боев и ничего, кроме ухудшения управлении войсками, не приносили. По мере продвижения в глубину прорыва, территория, отбитая у противника, расширялась, а плотность боевых порядков уменьшалась. Многие части действовали сами по себе, наступали по расходящимся направлениям.
Всё это беспокоило командующего фронтом. Он приказал создать временные оперативные группы, командиры которых принимали на себя управление всеми войсками, которые находились поблизости, вне зависимости от того, к каким дивизиям и армиям они принадлежали.
В результате упорных боев, части 2-й ударной армии, которой тогда командовал генерал Клыков Николай Кузьмич, продвинулись вперёд на 75 км. Они перерезали железную дорогу Новгород – Ленинград и вышла на подступы к Любани.
Вспоминает командир взвода отдельного артдивизиона 76-мм пушек 59-й отдельной стрелковой бригады Елоховский Игорь Дмитриевич (после войны – доцент ЛЭТИ):
«Снарядов всю операцию не хватало. Да разве только снарядов? Все снабжение с самого начала было отвратительным. Питание – мизерным: суп-пюре гороховый, котелок на 10 человек, вот и всё. Спасало, что артиллерия была на конной тяге. Ведь и лошадей кормить нечем. Одни березовые ветки, но сколько лошадь их съесть может? Лошади гибли, а мы их ели. Раз в неделю перепадало».
Продвижение вперёд давалось ценой огромных потерь и колоссального напряжения сил. Потери составляли две трети личного состава.
Бывший командир штабного взвода связи 1267-го полка 382-й стрелковой дивизии Никонов Иван Дмитриевич писал в воспоминаниях «В памяти на всю жизнь»:
«Помню три молодёжных батальона лыжников: лет по двадцать, в белых халатах. Только пришли – сразу их отправили в наступление, через полтора часа почти никого из них не осталось... В командирской землянке сидели 6 майоров – командиров и начштаба полков. Стали выяснять, сколько у кого осталось бойцов. В одном полку оказалось пять, в другом – шесть, в нашем – семь человек! Всего на переднем крае осталось 35 штыков. А приказ тот же: наступать! Утром наступали. К полудню осталось: ты да я, да мы с тобой... Получили пополнение, и опять наступали с правой стороны шоссе».
В 59-й армии шесть сибирских дивизий были обескровлены в наступательных боях, так и не сумев прорвать вражескую оборону. Если на 1 января 1942 года каждая из них насчитывала по 10 тыс. штыков, то на 1 февраля – уже по 3 тыс. (+/–), и в дальнейшем пополнялись только до этих 3 тыс., не более.
Такое же положение было и в 52-й армии, которая после многочисленных безуспешных атак в населенных пунктах Копцы и Любцы перешла к обороне, прикрывая фланг прорыва а от контрударов врага со стороны Новгорода.
Немцы тоже несли огромные, совершенно им непривычные потери. Однако сравнительная статистика потерь, составлявшая 7 : 1, говорит не только о том, что наступающих всегда гибнет больше, чем обороняющихся. Но и о том, что в начале 1942 года командование Красной Армии в силу своей слабой подготовки воевало ещё не умением, а числом.
Вот как объяснял такую ситуацию бывший командующий Ленинградским фронтом и Волховской оперативной группой Михаил Семёнович Хозин:
«Существенные недостатки имелись в тактической подготовке войск и командного состава. Наспех созданные стрелковые части и соединения несли в боях большие потери и если добивались успеха, то дорогой ценой. Наступательный бой войска вели неумело. Часто наступление заканчивалось взятием первой траншеи, т. к. ближний бой в траншеях и ходах сообщения солдаты вести не умели».
Немецкое командование группы армий «Север» пыталось оперативно реагировать на изменения ситуации на фронте, подбрасывая на участки прорыва подкрепления.
В том числе – полицейские и охранные дивизии и бригады, легионы СС «Фландрия» и «Нидерланды», латышские и эстонские полицейские батальоны.
59-й армии, вплотную подошедшей к Спасской Полисти, удалось расширить горловину прорыва до 13-ти км. Но это не решало проблемы в целом. Противник прочно удерживал ключевые позиции на флангах наступающей армии, создавая хорошие предпосылки для контрударов.
По словам К. А. Мерецкова,
«наступление 2-й ударной армии хотя и продолжало развиваться, но не в том направлении, в каком бы хотелось. Армия продвигалась в основном на запад и северо-запад, т.е. туда, где противника почти не было, и, удаляясь тем самым, от прямой цели наступления – ж/д линии на Ленинград. Те же части, которые поворачивали и наступали на Любань, успех имели незначительный. Скоро они уперлись в оборонительную позицию противника. Враг всё время усиливал оборону».
Управление войсками внутри прорыва со стороны командующего фронтом вскоре было потеряно. Командующий фронтом плохо контролировал ситуацию и не мог влиять на ход событий. Выполняя приказ наступать, усталые и обескровленные войска углублялись в леса и болота – куда им позволял продвигаться противник. А на стратегически важных участках немцы укрепляли оборону и, не считаясь со своими потерями, не позволяли наступавшим приблизиться к Любани.
17 февраля на фронт прибыл маршал Ворошилов. Он проинформировал командующего фронтом и его штаб о требовании Ставки: к 1 марта овладеть Любанью! Согласно директиве Ставки № 170128 «О мерах по ускорению разгрома любань-чудовской группировки противника», 2-я ударная и 59-й армия Волховского фронта, а также 54-я армия Ленинградского фронта должны были наступать навстречу друг другу и соединиться в Любани с целью окружения и уничтожения любань-чудовской группировки врага.
Эта директива означала по существу отказ Ставки от своего первоначального замысла, переход от «программы-максимум» к «программе-минимум». Поняв, что выполнения первоначального плана уже не хватает сил и средств, Ставка решила разгромить вначале любань-чудовскую, а затем уже мгинскую группировки.
Но наступление и при изменённом плане также имело недостаточные успехи. Продвижение 2-й ударной и 54-й армий застопорилось, наши войска не могли дойти до Любани 10-12 км.
«Входившие в их состав дивизии имели большой некомплект в личном составе и вооружении, не хватало боеприпасов, авиационная поддержка отсутствовала. Поэтому ударные группировки, несмотря на все усилия командного и политического состава, добиться перелома не смогли. Все наши атаки отбивались противником»,– пишет Мерецков.
Генерал Клыков докладывал:
«В воздухе все время господствует авиация противника и парализует действия войск. Дорожная сеть в плохом состоянии. Подвоз фуража, продовольствия, горючего и боеприпасов далеко не обеспечивает существующих потребностей. Для развития успешного наступления армии надо три свежие дивизии, дивизион ракетных установок, не менее двух автобатальонов, не менее трех дорожно-строительных батальонов, не менее пятнадцати бензовозов, сено, пополнить конский состав и прикрыть армию с воздуха».
Ничего этого сделано не было. Наступающие войска боролись, имея скудное обеспечение и ограниченные людские ресурсы.
Самые кровопролитные бои
Немцам тоже потребовалось огромное напряжение сил. За первые три месяца 1942 года группа армий «Север» пополнилась 6-ю дивизиями, переброшенными из Франции, Дании, Югославии и Германии.
Немцы были серьезно обеспокоены создавшимся положением. Но видели, что наступление советских войск выдыхается. От пленных они располагали данными о плачевном численном составе полков и дивизий, о плохом снабжении продовольствием и боеприпасами.
Пополнения личным составом приходили, но быстро таяли в кровопролитных боях. После очередного усиления 2-й ударной и 59-й армий, ценой огромных усилий соединения 2-й ударной армии прорвали оборону врага. Для развития прорыва была использована вновь прибывшая 80-я кавалерийская дивизия и 1100-й полк 327-й дивизии полковника И. М. Антюфеева.
Остальные части стрелковой дивизии не успели войти в прорыв. Потому что противник нанес фланговые контрудары и закрыл 27 февраля 1942 г. брешь. Вошедшие в прорыв оказались отрезаны. Они вынуждены были пробиваться из окружения, бросив всю военную технику и тяжёлое вооружение, вплоть до станковых пулемётов.
Кадровые перестановки в штабах наступающих армий и дивизий не помогали.
54-я армия Ленинградского фронта, которая шла на соединение с войсками Волховского фронта в районе Любани, встретила упорное сопротивление противника и никак не могла взять укрепленный узел обороны немцев у станции Погостье. Здесь на два месяца развернулись особенно упорные и кровопролитные бои.
К сожалению, 54-я армия так и не сумела преодолеть оборонительную линию немцев и прийти на помощь 2-й ударной армии. Продвижение вперёд было, но очень незначительное.
Красноармеец Николай Николаевич Никулин вспоминал:
«Под Погостьем сложился такой ритм. Ночью подходило пополнение – тысяча, две, три тысячи человек. То моряки, то маршевые роты из Сибири, то блокадники. Их переправляли по замерзшему Ладожскому озеру.
Утром, после редкой артподготовки они шли в атаку. Двигались черепашьим шагом, пробивая в глубоком снегу траншеи. Да и сил было мало, особенно у ленинградцев.
На другой день – новая атака.
Всё-таки Погостье мы взяли: сначала станцию, потом деревню. Вернее места, где все это когда-то было. Пришла дивизия вятских мужичков, низкорослых, кривоногих, жилистых, скуластых. Полезли они на немецкие дзоты, выкурили немцев и продвинулись метров на пятьсот. В прорыв бросили стрелковый корпус. Но перед ним встали новые укрепления.
Много погибших видел я на войне, но такого, как в Погостье зимой 1942 г., видеть больше не довелось».
Глубина обороны немецкой дивизии, оборонявшей Погостье, доходила до 7 км. В Москве начинали понимать, что первоначальный план разгрома немецко-фашистских войск под Ленинградом провалился. Мерецков и Хозин не справились с задачей освобождения Ленинграда от вражеской блокады.
В начале марта в Ленинград и на Волховский фронт были направлены герои Битвы за Москву – генералы Л. А. Говоров и А. А. Власов (кстати, как Вы считаете, почему он решил сдаться немцам? Напишите в комментариях), которые во время разгрома немецко-фашистских войск командовали 5-й и 20-й армиями.
Небольшие успехи, которые были достигнуты вслед за этим, не повлияли в целом на исход операции. В марте 1942 г. войска 54-й армии прорвали оборону противника в районе Шалы и продвинулись на 20 км к югу в направлении Любани, очистили от вражеских войск укреплённый узел Погостье, захватили крупные населенные пункты сопротивления на подступах к Любани – Кондую, Смердыню, Кородыню.
Однако к концу марта были остановлены на рубеже реки Тигода подошедшими новыми крупными оперативными резервами противника.
Начало будущей катастрофы 2-й ударной армии, во главе с её новым командующим – генералом Власовым
Войска 2-й ударной армии к середине марта глубоко вклинились в оборону противника и захватили большой лесисто-болотистый район между железными дорогами Чудово–Новгород и Ленинград– Новгород. О неимоверных трудностях, которые испытывали они в этих лесах и болотах, написано много…
59-й армии в районе Спасской Полисти, несмотря на непрерывные атаки и большие потери, не удалось расширить коридор наступления. А затем враг подтянул резервы, и встречными ударами с севера и юга смог закрыть горловину, через которую шло снабжение 2-й ударной армии.
19 марта в 16:45 минут передовые части 2-го батальона 209-го полка 58-й пехотной дивизии и штурмовые отряды полицейской дивизии СС встретились в районе (который они назвали «Просека Эрика»), расположенном в 4 км западнее Мясного Бора.
Все попытки советских войск восстановить «коридор» с этого момента отбивались. Ценой больших жертв, 27 марта советским войскам удалось пробить узкий коридор шириной в километр, который насквозь простреливался немецкими пулемётами. Однако в Ставку было доложено, что связь со 2-й ударной армией восстановлена. В реальности же освобождённый от немцев коридор проходил по болотам, двигаться по которым было очень трудно. Но и через него потянулись цепочки людей, которые несли на себе в окруженную армию продовольствие и боеприпасы.
Но огромное число убитых и раненых составило и в немецких войсках. Согласно их официальной статистике, в мартовские дни битвы за Любань 18-я немецкая армия ежедневно теряла только убитыми по 5–8 офицеров и от 120 до 180 унтер-офицеров и рядовых. Плюс ещё раненые. Таких среднесуточных потерь с начала войны у немцев не было никогда. Недаром название «Мясной Бор» стало и в советской, и в немецкой истории зловещим.
По оценкам германского командования, «русские совершили решающую ошибку: они распылили свои силы, они нападали и здесь, и там и, тем самым, медленно истощали свои силы, не достигнув нигде решающего успеха».
С первых же дней Любанской наступательной операции противник своим упорством в обороне всё время вносил серьёзные поправки в планы советского командования, спутывал их.
⚡Почему танковые дивизии вермахта так легко громили наши мехкорпуса в первые месяцы войны?
Неподготовленность армий к наступлению, отсутствие необходимого количества тяжёлой боевой техники и боеприпасов, скудные запасы продовольствия создали те неблагоприятные условия, в которых оказались советские части не только в зоне прорыва, но и там, где враг не позволил им вклиниться в свою оборону.
Героическая борьба и огромные жертвы 2-й ударной, 52-й и 59-й армий оттянули на себя колоссальные резервы врага: более 15-ти дивизий группы армий «Север», плюс ещё 6 дивизий и одну бригаду, срочно переброшенные из Европы.
По оценке командования 18-й германской армии, «если бы этот прорыв сочетался с фронтальным ударом Ленинградского фронта, то значительная часть 18-й армии была бы потеряна, а остатки её были бы отброшены за запад».
Это утверждение свидетельствует о том, что войскам Волховского и Ленинградского фронтов для достижения поставленных целей не хватило согласованности в действиях, умения маневрировать силами и предугадывать замыслы врага. Даже в условиях, когда уже стала очевидной нацеленность контрударов противника, командование Волховского и Ленинградского фронтов не сумело принять соответствующих мер, чтобы надёжно прикрыть фланги. А просто продолжало и продолжало требовать от войск дальнейшего наступления на Любань.
Это Владимир, канал «Две Войны». У меня есть Одноклассники, 📍YouTube, Телеграмм. Пишите своё мнение! Порадуйте меня лайком👍
А как Вы считаете, в чём причина провала операции?