Эстляндия, Курляндия, Лифляндия…
Тяжелые тучи, плывущие по низкому небу, промозглый балтийский ветер. Леса из вековых елей – угрюмые и темные.
Вот и земля Ливонская.
Сколько копий из-за тебя было сломано, сколько народу в землю полегло.
И царь Иоанн Васильевич, Грозным народом нареченный, и Алексей Михайлович – царь тишайший, и сын его Император Всероссийский Петр Алексеевич – все за эту землю бились. Долго не хотела она под российскую длань ложиться.
Теперь навеки приросла.
Царь Петр сказал – быть России морской державою, а напрямки ход к морю – через Ливонию.
Прорубили через леса просеки-тракты, чтобы негоцианты и прочий люд туда-сюда перемещались на благо державе, хутора же прежние, что на пути тракта попадались, постоялыми дворами стали.
В одном из таких нашли на ночь приют фельдъегерь, из Риги в Санкт-Петербург скакавший, и офицер интендантской службы, из тех, что по окрестностям для нужд армейских провиант и кожи на амуницию скупают.
- Пей, служба, пей, за все плачу! – захмелевший интендант целый вечер настойчиво угощал фельдъегеря, отмахиваясь от его денег, - на себя лучше потраться. Знамо мне, сколько проездных вам дают. Завтра, верно, еще день скакать - не перескакать, мозоли седлом натирать на седалище. Ведь так оно?
- Ну, если никаких препонов по пути не возникнет, - отвечал фельдъегерь,- то к вечеру до Санкт-Петербурга, до окраин, смогу доскакать.
- Ну, так чтоб смог! – поднял интендант большую, на полштофа, кружку с пивом.
Фельдъегерь был принужден отхлебнуть пива из такой же кружки, навязанного ему в качестве угощения. Вообще-то, пить в пути не полагалось. Но разве от этого прощелыги просто так отмахнешься? Ворует, поди, да совестливым, верно, оказался, - вот и угощает покровительственно тех, кому не так, как ему, «повезло». Ну, что ж, пусть совесть поуспокоит. От одной кружки пива, чай, на завтра похмелья не заработаешь. Жуткое это дело – с похмелья в седле трястись. Пару раз такое было – больше не хочется.
Фельдъегерь сделал глоток, не смог удержаться от второго, а там и третий прошел, чуть смог кружку, на половину опорожненную, оторвать от губ.
- Уф! – выдохнул он удовлетворенно – доброе пиво лютеране варят!
Интендант бросил на него насмешливый взгляд и пододвинул к нему блюдо с жареными ребрышками. Закуси, мол…
Фельдъегерь не стал заставлять себя долго упрашивать и принялся с аппетитом отдирать зубами сочащееся жиром мясо от костей.
- Пиво доброе, - подтвердил интендант и сделал хороший глоток из своей кружки.
Сделал, отставил в сторону, аккуратно вытер обмоченные в пиве усы куском ситца и сказал:
- Да только не лютеране его варят. Православные они здесь. Вся чухня тут на всю округу православная.
- Сету, что ли? Переселенцы?
- Нет, никакие они не переселенцы. Говорят же тебе – местные. Чухонцы… Только принявшие православие. Им еще царь Алексей Михайлович покровительствовал. Священников, колокола им слал и препятствий для выезда в русские пределы не чинил. Правда, все, кто выехал, потом обратно вернулись. Вот и живут они – не вашим, не нашим. Православные обряды чтут; крестное знамение вершат; посты соблюдают; по-русски балакают, понять можно; но в остальном – чухонцы. Нет у них широты души русской. Вон, пиво варят, дворы постоялые держат, а если торговаться – ни копейки не уступят, ни по рукам не ударят, ни на грудь не примут. Сам государь Петр привилегии им выписал на постоялые дворы и коммерцию, хотя сам-то церковь православную не очень-то жалует…
Интендант запнулся, чувствуя, что сболтнул лишнего. Хмель мигом вылетел из головы. Он опасливо взглянул на фельдъегеря.
Тот, казалось, не обратил внимания на опрометчивые слова, продолжая молча обчесывать ребрышки зубами.
- Так вот, - продолжал интендант, облегченно переводя дух (верно не расслышал фельдъегерь-то), - сказывают байку о том, как здешние чухонцы православие приняли. Давно это было. Еще во время Ливонской войны. Объявилась тогда, или и до того была, в здешних местах нечисть. Волкочеловек, человековолк… Что-то навроде оборотня, только женского полу. Одним словом, хундивырасэма – волчья мачеха, то бишь. Она и так злобствовала, а тогда и война еще случилась. Долго она была, подольше нынешней, что, слава тебе, Господи, Ништадским миром окончилась.
Так вот, бают, что эта была дочь старого колдуна-вананыйды, который принес ее в жертву трем волкам, когда в эти места тевтоны полезли. Все одно, она у него полоумной была…
Защиты от тевтонов чудь местная у него просила. Вот и кинул вананыйда дочь свою в яму с волками, и не простую, слышь-ка, яму, а камешками особенными выложенную, за которыми колдун в молодости своей на дно балтийское нырял.
Волки дочь вананыйды разорвали, а потом друг друга рвать стали, пока один не остался. А колдун, вананыйда, то бишь, заиграл тогда на флейте из янтаря отлитой. И камешки в яме той загудели. Да так, что волк, в яме оставшийся, в пыль разлетелся. И клубилась эта пыль в яме восемь дней и девять ночей. Бросил в яму эту за то время колдун девять младенцев, и пыль клубящаяся поглотила их.
На девятый день выбралась из ямы дочь вананыйды, но совсем не такая малохольная как была, но способная волком обернуться, и не простым, а таким, что по зову его все прочие волки сбегались, чтобы все, к чему она принудит, исполнить.
Показал вананыйда местной чуди, как звать дочь свою на помощь, каким воем, да наказал, в год девять младенцев ей жертвовать…
Говорят, тевтоны долго еще до мест этих добраться не могли. Они, слышь, чудь покорять не шибко большими отрядами ходили, как в набег, не как на войну. Так вот, они и пропадать здесь стали. Те же, кто уцелевшим выбирался, небылицы всякие плели о том, что чудь волков на подмогу звала, а волками теми волчица огромадная заправляла. Местные ее хундивырасэмой, волчьей мачехой называли.
Время, однако, шло...
Станьте частью нашей дружной компании)) Ставьте лайки, делитесь ссылкой, подписывайтесь на наш канал.
#ужасы #мистика #оборотни #книги #чтение #романы #проза #читать #что почитать #книги бесплатно #бесплатные рассказы #приключения #волки #прожизнь