- Почти правдивая история
— Смотри, бабёшка вроде ничего, — подкалывали мужики, — не тушуйся, Борисыч, бабы любят рисковых!
— Отвалите, ребят, со своими шуточками,— смущаясь, отбивался от артельщиков загорелый мужчина, стриженный под ноль, — вам надо, вы и подкатывайте. Я погляжу на вас!
— Так она на тебя глаз-то положила! — язвительно заметил Кривонос, прозванный так из-за сломанного когда-то носа.
— А что, она и правда ничего так, я б того... этого! Жена, правда, не знаю, как, но всегда узнаёт, если я вдруг того... на сторону не то, что пойду, посмотрю, — почесал затылок плюгавенький, рябой Николай.
Мужики заржали и снова принялись за еду. У них был обед. Они строили дом, а женщина, которую они обсуждали, работала в огороде на соседнем участке, отгороженном от них сеткой-рабицей. Конечно, до неё доносились обрывки фраз, и она иной раз бросала неодобрительный взгляд на всю компанию.
— Слышь, хозяйка, — крикнул ей Кривонос, — а тебе ничего подправить не надо? Как закончим работу, я свободен!
Женщина разогнула спину, уперевшись руками в поясницу, и покрутила головой.
— Не-а! Для тебя работы нет, а вот для него,— она неопределённо ткнула пальцем между Борисычем и Николаем, — кое-какая работёнка есть.
— Чё за дискриминация? — возмутился Кривонос, — дуpa баба!
— Я не понял, — вскочил Николай, — вы на кого показали, на него, он кивнул на Борисыча, или на меня?
— На тебя, на тебя. Ну, что, поправишь мне сарай?
— Так я это... женат, — робко и тихо сказал Николай, но она услышала и засмеялась:
— Так я же тебя сарай поправить зову, а не в доктора играть! Приходи, как солнце сядет, всё и обговорим!
И она, хохоча, пошла в дом.
— Нда... странная женщина, — покачал головой отвергнутый Борисыч. Из всех мужиков он был самый спортивный: в прошлом кмс по боксу, он по сей день держал себя в форме. Прожил жизнь, разъезжая по стране, и так и не женился: всё попутчицы попадались, а он хотел большего. Потом развалилась его компания, и он остался и без жены, и без работы. Чтобы выжить, решил временно пошабашить, да так и остался. До бригадира дорос, мужики его уважали.
— Как думаешь, Колян, а почему она всё же тебя выбрала? — никак не мог он успокоиться, глядя на Николая, который прямо скажем, был не красавец.
— Слух у неё хороший... отменный слух! Я же тихо шепнул, что женат, можно сказать, себе под нос. Значит, она знала, что женат. И потому, я думаю, позвала. Чтоб не лез, а может, и наоборот, — Николай зевнул и закрыл глаза.
— Слышь, Коль, давай всё же я вместо тебя пойду. Мне эта женщина напомнила кой-кого. А барыш, если что, пополам. Хотя я бы ей бесплатно сарай поправил...
— Дерзай! — Николай открыл глаза и хлопнул себя по худым коленям: — Ну чё, мужики, пора за работу?!
Чем ближе к закату шло дело, тем больше Фёдор нервничал. Он даже хотел отказаться, и подошёл к Николаю, который растянулся в бытовке, и надев очки, читал брошенный хозяевами для растопки журнал "Юность":
— Слышь, Колян, я того... Не пойду, передумал. Всё же она тебя пригласила, чего я попрусь-то?
Коля снял очки, и взяв одну дужку в рот, покачал головой.
— Жизнь мою разрушить хочешь?
— Не понял...
— Глупый ты, Федор. Какой сарайчик после заката, сам посуди! — и он стукнул себя по лбу, — а я... сам знаешь, месяц жену не видел, могу и того... оскоромиться. Так что иди, иди, дружище, спасай меня и мою честь!
Поплавав в пруду, и чуть остыв, Фёдор Борисович надел свежую рубашку, и отправился "обговаривать" покосившийся сарай. В ушах у него звучал смех дачницы. Минут пять стоял он перед калиткой, не решаясь зайти.
"Скажу, что Коля не смог, и я за него", — подумал он, прежде чем стукнуть в дверь. Дверь оказалась незаперта, и он войдя в неё, оказался в небольшой, уютной кухне. Было темно и он зашарил рукой по стене, ища выключатель.
— Не включай... — раздался горячий шёпот из смежной комнаты, — иди ко мне!
Он пошёл на голос и увидел хозяйку в полупрозрачном пеньюаре. Он не узнал её, потому что она распустила волосы. Чаровница стояла спиной, и весь вид её говорил о том, что она хочет, чтобы он действовал, как мужчина.
Руки у Фёдора предательски задрожали, его бросило в жар, он тщетно пытался расстегнуть маленькие вредные пуговки, и, наконец, не справившись с ними, рванул рубашку. Он приник могучим торсом к спине женщины, и обняв сзади, положил ладони ей на груди. "Что-то вроде меньше казалась"— промелькнуло в мозгу.
— А-а-а-а-а!!! — вдруг завопила женщина басом, и развернувшись, отвесила Феде такую затрещину, что он еле устоял на ногах, — А-а-а-а! Галя! А-а-а-а! Маньяк! Галя! Маньяк! — продолжала она орать, как сумасшедшая.
Послышались быстрые шаги, щёлкнул выключатель, и Фёдор увидел в дверях милую ему хозяйку. А прямо перед ним стояла роскошная женщина, не менее центнера весом.
— Вы-вы-вы к-кто? — заикаясь, произнесла "чаровница", — где мой Николай?
Фёдор, красный, как рак, не знал что ответить. На улице раздался шум, и спустя мгновения, дверь распахнулась, едва не слетев с петель.
— Господи, Туся! — в комнату вбежал Николай, — я сразу узнал твой голос! Тусенька! — и он приник к родной груди.
Фёдор с Галиной тактично вышли, оставив супругов вдвоём и прикрыв за собой дверь.
— Хотите чаю? — спросила Фёдора хозяйка, — у меня на веранде есть чайник.
— Не откажусь, — вздохнул он, с сожалением разглядывая испорченную рубашку.
— Не получился, значит, у Натальи сюрприз, — улыбнулась Галя.
— Ага, — едва сдерживая смех, сказал Фёдор, — Туся... ой, а я чувствую... не ваш... не ваш размерчик!
Он закрыл ладонью рот, чтобы не засмеяться в голос.
— Как вы могли подумать так обо мне! — укорила его хозяйка, которой самой было тяжело удержаться от смеха.
— А что бы вы на моём месте подумали?
— Не знаю, — честно сказала она, — снимайте рубашку!
— Не надо, Галечка, её не спасти!
— Я дам вам другую, — сказала она, и зашла в дом. Когда вернулась, в руках у неё была рубашка.
— Мужа? — спросил он, со страхом ожидая ответа.
— Сына, — улыбнулась она, — только вам, она, наверное, мала.
И точно: он надел рубашку, но застегнуть не смог.
***
Дом закончили через неделю. Бригада собиралась на другой объект. Фёдор Борисович купив у бабушки, выращивающей розы, несколько штук, пришёл простится с Галей.
Он постучал, как тогда, в дверь, и она, как и тогда, оказалась незаперта.
— Галина! Вы дома? — крикнул он, оказавшись в маленькой уютной кухне.
— Минуточку, я сейчас спущусь! — услышал он её звонкий голосок.
Она спустилась по лестнице, держа в руках свёрток. Он протянул ей цветы.
— Галя я...
— Вот, на этот раз ваш размер. Это новая рубашка, — сказала она, и голос её дрогнул, — а старую я... я себе оставлю, ладно?
Ни слова не говоря, он притянул её к себе.
— Галя... я вернусь к тебе, можно?
— Только попробуй обмануть, — прошептала она.
— Борисыч! Где ты там! — кричали мужики.
Потом сигналил грузовик, потом раздался настойчивый стук. Он так и не поцеловал её тогда...
Осенью, когда он вернулся и увидел замок на калитке, сильно расстроился. "Ну и чего я ожидал? Такая женщина может найти кого-то посолиднее, чем какой-то там шабашник"— подумалось ему. Денег за лето заработал достаточно, но теперь что с ними делать? Семьи нет, один как перст.
Вздохнув, он уже собирался уходить, как вдруг взгляд его зацепился за что-то белое, висящее на замке, завёрнутое в пакетик. Это оказалась записка. Для него. Прочитав, он поднёс бумагу к губам, и поспешил на станцию.
