Часть 2.
К концу третьего послевоенного десятилетия культурное влияние Запада на восприятие советского человека во многом усилилось. Это просматривалось не только через популярную в молодежной среде музыкальную культуру, кино или моду. Но и через менее публичные сферы глобального противостояния двух сверхдержав с противоположными социально-экономическими системами. На уровне официальной повестки для общественности сохранялись консервативные подходы в освещении новых явлений, которые способствовали противостоянию западной идеологической пропаганде. В широкой прессе по прежнему яростно отрицались всяческие слухи о различных неизвестных науке возможностях человеческого организма. Или проявлений человеческой психики любым не до конца изученным официальной наукой образом. В том числе по отношению к тому, что связывалось с так называемой "парапсихологией". Такой подход обычно назывался "научным скептицизмом", который провозглашал все недокументированные явления не более чем мистикой и суеверием. Многие ученые были убеждены в том, что априорно отрицательное отношение к тому или иному кругу явлений представляет собой показатель научного скептицизма. Это способствовало личному карьерному росту в государственной системе научной деятельности и помогало избежать отчуждения из отношений в профессиональном социуме. Но так дело обстояло лишь на поверхности общественной идеологической повестки, как пример одобренного отношения к тому "чего не должно быть". В то же время поступающая по каналам разведывательного управления СССР информация неуклонно свидетельствовала о том, что вероятный противник тратит значительную часть бюджетных средств на финансирование исследований в области парапсихологии и установления недокументированных возможностей человеческого организма. Такое обстоятельство не могло остаться без внимания ответственных лиц, которым по должности положено принимать соответствующие руководящие решения. Обеспокоенность тем, что вероятный противник в результате своих экспериментов может гипотетически завладеть чем-то важным, перевешивала личное негативное отношение многих причастных людей к такого рода исследованиям. Этому способствовала ситуация активной фазы идеологического противостояния, когда не вполне понятно в какой именно плоскости может развиваться дальнейшая конфронтация и чем она будет ограничиваться. Наконец, с большим опозданием, в СССР на государственном уровне началась реализация научных исследований в области парапсихологии для установления пределов возможностей человеческого организма и его психической составляющей. А так же организованный поиск любых аномальных явлений, зафиксированных человеком или техникой для дальнейшего обоснования природы их происхождения.
Специалистам в различных областях, в том числе связанных с физиологией человеческого организма, нейробиологией и психиатрией, начали поступать предложения конфиденциального характера. Им предлагалось принять участие в закрытых исследованиях, подробности которых будут раскрыты только после подписания соглашения о неразглашении. В качестве мотивирующего стимула специалистам предлагалось материальное вознаграждение, а так же продвижение по службе или в личной научной карьере. Точных имен людей, стоящих за такой инициативой никто из причастных не знал, но слухи ходили разные. Считалось, что было организовано более девяти отдельных научно исследовательских центров, часть которых работала под эгидой Академии наук, а другая часть под контролем Генерального штаба Министерства обороны СССР. Располагались они в совершенно разных местах, иногда даже на территориях действующих войсковых частей, а иногда под вывеской иных режимных учреждений. Информация о деятельности большей части из них до настоящего времени остается неизвестной для общественности, а оставшаяся часть выставлена в негативном свете. Собственно, также как и в США.
Все подобные центры работали как правило самостоятельно по своим направлениям и никакого оперативного взаимодействия между ними не было. Такая информация "об успехах" других, ограничивалась лишь слухами и "сарафанным радио" на уровне рядовых исполнителей с соответствующим уровнем искажения. Считалось, что одни занимались поиском и изучением природы аномальных явлений, в том числе так называемых неопознанных летающих и не летающих объектов. Другие изучали способы воздействия на организм человека для изучения последующих изменений состояния сознания и психики, в том числе возможности влияния этого сознания на окружающую действительность. Все, что в обиходе называлось телепатией, дальновидением, психокинетикой и так далее, вполне могло иметь одно происхождение, связанное с энерго-информационным взаимодействием нового непознанного уровня. Для их выявления разрабатывались новые экспериментальные методики, которые применялись в исследованиях с животными, а затем и с участием добровольцев. Например, проверялась способность животных психокинетически воздействовать на вещественные объекты через опыты с генератором случайных чисел (ГСЧ). Обычно такой генератор представлял из себя источник с радиоактивным изотопом в качестве датчика случайного распределения. Таким образом последовательность случайных чисел образовывала распад какого-либо радиоактивного изотопа, чтобы можно было достичь физическим способом достаточно случайного явления. А далее можно было использовать такой ГСЧ, где величина или длительность импульсов тока на выходе, питали например нагреватель термостата, в который помещали грызуна, обычно это были крысы. Если средний уровень тока обеспечивал оптимальный нагрев, распределение импульсов тока соответствовало случайному, но когда усиление уменьшали и крысам становилось холодно, распределение искажалось в сторону превалирования импульсов более длительных или большей величины, что свидетельствовало о психокинетическом влиянии животного на работу генератора. Когда животное отсутствовало, распределение импульсов при любом усилении их оставалось случайным. Выполнялся и другой вариант опытов, имеющий целью выявить у животных способность к предвидению будущих ситуаций. На ту или другую половину помещения, где находилось животное, подавалось напряжение, производящее неприятный, но не значительный для животного электрошок. Причем ГСЧ обеспечивал случайное чередование подачи напряжения или его отсутствия. Перемещаясь животное могло выбрать часть помещения, на которую не будет подано напряжение, если оно было способно предвидеть наступление события. В третьем варианте опытов животное должно было психически воздействовать на ГСЧ для предотвращения незначительных электрошоков, через изменение степени напряжения на его выходе. Затем эксперименты повторялись ночью в отсутствии людей, полностью автоматизированным оборудованием для того, чтобы исключить влияние высокоуровневого наблюдателя на результат. Для людей же были использованы более сложные эксперименты в которых оператор должен был влиять при помощи волевого усилия и фокусировки своего внимания на траектории полета бета-частиц, излучаемых радиоактивным изотопом. Это в качестве примеров для общего представления о том, что у нас было предпринято достаточно усилий для того, чтобы конкурировать с экспериментами того же уровня в США. Где как нам известно, проводились эксперименты по влиянию на сознание человека психотропных веществ из которых диэтиламид лизергиновой кислоты (ЛСД) является самым безобидным. А кроме того они занимались не только внешней депривацией сигналов, поступающих на рецепторы (изолирующая камера), но и полным исключением сигналов от внешней среды, поступающих в мозг, путем радикального (хирургического) вмешательства. И это только лишь часть, которая в настоящее время стала известна.
Не зависимо от того, каким направлением был занят тот или иной исследовательский центр, их объединяла одна цель. Это получение воспроизводимых, систематизированных и подтвержденных экспериментально данных о новых физических принципах энерго-информационного взаимодействия, которые впоследствии можно было бы использовать для нужд армии. По крайней мере так должно было быть в теории, а на практике оказалось все более приземленно. Иногда добровольцев для участия набирали из числа действующих военнослужащих, но в отдельных случаях приглашали и со стороны. В отдельных случаях это даже широко рекламировалось и привлекало различные авантюрные личности. Таким образом, контингент участников сильно отличался по психотипу, убеждениям, характеру, темпераменту и личным целям. Кроме того, отличались и подходы, которые целиком зависели от инициативы кураторов и воли руководства отдельно взятого центра или отдела. Между центрами и даже внутри центров, возникала неформальная конкуренция и борьба за результат. В процессе которой игра не всегда велась по правилам.
Так в настоящее время для общественности стала широко известна история одного из таких отделов, расположенных на территории военной части 10003 ("Тысяча и три ночи"). Деятельность которого была в итоге раскритикована из-за множественных фальсификаций результатов исследований, допущенных ради получения дополнительного финансирования своей деятельности. Поскольку все подобные центры министерства обороны и отделы научно-исследовательских институтов опосредованного конкурировали друг с другом в борьбе за финансирование, с их стороны так же допускались фальсификации показателей подтвержденного результата. В итоге сложилось общее впечатление, что за все время существования таких центров по изучению паранормальных явлений научно обоснованного положительного результата получено не было, что стало причиной для их расформирования. И это действительно так. Так, да не совсем. Существует некоторая разница между ожиданием совершенно определенного результата, который будет считаться положительным и тем, что в итоге удалось получить. Если полученный результат не соответствует заданным критериям, то он по определению не может считаться положительным. А основной критерий, как уже говорилось, был всего один - возможность использования полученных сведений для нужд армии, то есть в военных целях. Все остальное считалось бесполезным, согласно той интерпретации значения, которая тогда под этим понятием подразумевалась. Но в связи с идеологической составляющей порядка государственного управления, засекречены были абсолютно все результаты, даже те, которые не представляли интереса для армии.
Поэтому дальше речь пойдет о некотором исключении из общей обстановки, которым стал один из добровольцев в одном из не раскрытых до настоящего времени центров по исследованию паранормальных явлений. Как его звали будет далее совершенно не важным, но представим, что его называли просто сержантом Гусевым, а "за глаза" чаще звали просто Гусем. Это был бывший военный, уже слишком давно комиссованный из вооруженных сил СССР по стечению ряда неблагоприятных обстоятельств. Основным из которых была одна довольно крупная и известная военная катастрофа, а именно взрыв баллистической ракеты на космодроме Байконур. Где в то время проходил службу совсем молодой срочник по фамилии Гусев, только что получивший сержантские лычки. Когда нештатно сработала вторая ступень баллистической ракеты, сержант Гусев находился у края стартовой площадки, возле одной из осветительных мачт. Ему удалось отбежать несколько метров прежде чем, за его спиной раздался взрыв бака с горючим первой ступени. Когда все топливо выгорело, а ядовитый дым начал рассеиваться, Гусева обнаружили метров в двадцати дальше от этого места, куда по всей видимости его отбросило взрывом. И в суматохе посчитали погибшим, хотя он был просто без сознания. Через некоторое время конечно определили, что он еще жив и направили в больницу. Не считая пары переломов, сержанту Гусеву невероятно повезло не получить существенных ожогов и не задохнуться. Дальше было следствие, под которое попали все выжившие, но которое быстро закончилось, вместе с установлением причин аварии не связанных с диверсией. Гусев решил продолжать службу, а для этого нужно было учиться. Спустя несколько лет начались проблемы со здоровьем в виде сильной неуточненной мигрени и долгое лечение, которые в конце концов вынудили его оставить службу. К тому времени Гусев получил другое звание, но в душе считал, что остался сержантом навсегда. Врачи посчитали, что это следствие отложенного посттравматического стрессового расстройства. А вот чего не было в личном деле Гусева, так это информации о том, что его мигрень сопровождалась неконтролируемыми галлюцинациями. В начале Гусев пытался скрывать это, но вскоре болевой синдром стал проявляться слишком сильно и он обратился за соответствующей помощью. Причин считать Гусева недееспособным не было, а поэтому знакомые товарищи помогли устроить ему добровольное лечение в психоневрологическом стационаре. Только так можно было официально получать антидепрессанты и обезболивающие препараты, но бесконечно это длиться не могло. Со временем врачи начали опасаться того, что у Гусева может сформироваться зависимость в результате слишком долгого приема таких препаратов. Так прошли годы, прежде чем Гусев от знакомых узнал о закрытой программе исследований человеческого организма, которая проходила по линии МО СССР. К тому времени ему уже было за сорок лет и официальная медицина исчерпала все доступные способы лечения его болезни. Он слышал, что там куда он собирался попасть, не занимаются лечением, но все равно надеялся на свое везение. Его история показалась интересной двум ученым, которые занимались нейробиологией в рамках закрытой программы исследований. В результате Гусеву предложили именно то, чего он желал, и он дал согласие на добровольное участие в том, что до конца совершенно не понимал. Так началась история одного из участников нового метода исследования человеческого сознания, который получил неофициальное рабочее название - Проект "Смещение".
Продолжение следует.
Начало здесь.
Честь 3 - здесь.
