Я сидела на окошке и увлеченно разглядывала двор. Ночные страсти уже растаяли под утренним солнцем и казались совсем далекими. Я не умею долго страдать, зависая над тем, что невозможно изменить.
Итак, что я имею: я попала в другой мир, у меня лягушачья шкурка и меня чуть не убили. Это плохо. А если на все это посмотреть под другим углом, то у меня прекрасные стартовые позиции: красавец муж, лягушка я временно и столько всего интересного вокруг (всегда мечтала попасть в царский терем! И вот как неожиданно желание сбылось! И не в какую-то там инсталляцию музейную, а в самый что ни на есть настоящий!)
Нужно бы подружиться с матерью и сестрами Ивана (Ведана уже на моей стороне), а еще с невестами братьев, только как это сделать? Выйдешь из горницы, неровен час затопчет какой-нибудь ретивый слуга, мчащийся выполнять государев приказ. Так что подожду, пока не сменю лягушачью шкурку на царевнин наряд.
За этими утренними размышлениями увидела Ивана: идет не весел, голову ниже плеч повесил. Что опять могло случиться?
Почему-то мой невинный вопрос рассмешил Ивана, и он озвучил первый наказ царя – испечь каравай.
Печь я всегда любила. И это задание мне не пугало. Я-то думала, что случилось что-то страшное, ан нет, поправимое.
Сидит мой Ваня рядом со мной на лавке, покрытой красивым материалом, голову на грудь уронил. На меня даже не смотрит (а я так красиво устроилась, самую соблазнительную позу, которую мне мое лягушачье тельце позволило, приняла, глазками хлопаю), и все мое кокетство никому ненужным оказалось (зато хоть душу отвела).
– Что ты, друг мой, так не весел, что головушку повесил? – вовремя всплыло у меня в голове, и я радостно выдала это Ивану.
Он оторопело посмотрел на меня, неуверенно улыбнулся:
– Василиса, ты понимаешь, что я не смогу тебе помочь с караваем? Мне запретили. И слугам тоже. Но давай все же я пойду с тобой и помогу. Ты мне будешь говорить, что делать, а я сделаю. Семь бед, один ответ. Как-нибудь перед отцом я оправдаюсь. Он же должен понять, что ты...
Дальше я уже слушать его не пожелала. Мне было очень приятно, что он хочет мне помочь, но и обидно тоже. Вот с обиды я и начала:
– Ты думаешь я не справлюсь? – в волнении я начала расхаживать перед Иваном. – Почему ты в меня не веришь, Иван?
Иван молчал, не пытаясь прерывать меня. Я же скандалила долго и с огоньком.
Ваня дождался паузы в моем монологе (я всего лишь дыхание перевести хотела, а не слова закончились) и сразу стал оправдываться (хороший он у меня все же!):
– Василиса, я ни в коей степени не хотел умалить твои кулинарные таланты, но, если ты не заметила, – он замялся, отвел глаза и замолчал.
– Иван, не томи. Что ты хотел сказать? – подтолкнула его я.
Он решился, посмотрел мне в глаза и сказал:
– У тебя лапки.
– Дались тебе эти лапки! – Я поняла, что Ведана не сказала брату о своей помощи. Интересно, почему столько тайн? Вообще-то она с меня слово не брала, чтобы я никому о помощи не рассказывала, но мне немного хотелось помучить Ивана. Пусть пострадает до утра, думая, как я испеку каравай. А я возьму и приготовлю самый лучший!
– Но ведь они есть. И как ты ими тесто месить будешь? – продолжал гнуть свою линию Иван. – Давай, я помогу.
– Нет, сказали без помощников, значит без них. – Я лукавила, но что делать, если судьба мне сдала крапленые карты? Только наслаждаться. – Покажи, где у вас тут кухня?
Иван уже привычно подставил мне ладонь, я запрыгнула на нее, и мы отправились на поиски кухни. Перед глазами вставала украшенная голубыми изразцами кухня во дворце Монплезир в Петергофе, уютно уложенные поленья, выскобленные чугуны и сковородки. Все такое милое и прекрасное.
Иван распахнул дверь, и я ахнула. Нет, чугунки и сковородки были. Но черные от копоти. Изразцов и в помине не было. На столах громоздилась посуда. На полу были свалены поленницы из дров. Печь была тоже закопченной.
– Эт-т-то что? – не доверяя своим глазам, спросила я у Ивана.
– Кухня. А что?
– Это не кухня. Это хлев какой-то. Хотя и в хлеву чище бывает. Повара вашего уволить надо. Со всеми его поварятами. Ладно, иди, Иван. Я утром тебя разбужу.
– Может все же... ты мне рецепт подсказывай, а я помогу.
У меня в груди потеплело: не муж, а клад! Какой бы еще мужчина ради лягушки от сна отказался?
– Нет, Иван, но за предложение спасибо. – С языка уже готово было сорваться признание про слуг из волшебного кольца, но я успела захлопнуть рот.
Иван постоял, не торопясь уходить.
– Иван, я справлюсь. Правда, – я постаралась вложить в свой голос все убеждение, на которое была способна.
– Может я хотя бы за дверью тебя подожду? Вдруг тебе что-то понадобится...
Мне была приятна его забота.
– Спасибо, но нет. Что ж я хлеб что ли не испеку? Ты иди, помолись и спать ложись, – выдала я новую сказочную присказку.
Почему-то теперь он меня послушался и ушел. Я еще раз огляделась. Это авгиевы конюшни какие-то, а не кухня. Какой хлеб в такой грязи можно испечь? Я взялась за подарок Веданы, было страшно, но я повернула кольцо на пальце и попросила:
– Лягушачья шкурка отлепись, снова девица красавицей становись, – и зажмурилась (представляете, как жмурится лягушка? Я не очень, но именно это я попыталась проделать, ведь привычки-то человеческие остались).
Мне показалось, что ничего не происходило. Осторожно открыла один глаз – кухня та же (эй! на что я смотрю, на себя же смотреть нужно!), второй глаз быстренько открылся, и глаза внимательно осмотрели мое тело.
Получилось! Шкурка слетела и лежала на полу. Я оказалась в своем человеческом теле и с удовольствием сладко потянулась. Каким-то волшебным образом на мне оказался надет длинный сарафан, приличествующий ситуации. Ну что ж, принимаю!
Я осматривалась в поисках хоть какого-то предмета, отдаленно напоминающего зеркало или блестящего бока самовара: все сойдет, лишь бы увидеть себя. Но нет! Здесь не было ничего чистого. Кроме воды в огромном ведре, стоящем рядом со столом. Я бросилась к нему и посмотрела на свое отражение. Да! Да! Наконец-то! Мое лицо, по которому я так скучала. Вот мои изогнутые брови, зеленые глаза, прямой носик и губы, которые сейчас посылают воздушные поцелуи всему миру.
Стоп. Ведана предупредила, что эффект будет недолгим. Недолго – это сколько? Пока не узнаю, нужно поспешить. Я снова взялась за кольцо, повернула его еще раз и позвала:
– Слуги мои верные, придите мне на помощь. Здесь нужно все вычистить до блеска. Будем печь каравай.
С изумлением я смотрела, как кухня начала преображаться. Словно губкой прошлись по всем закопченным поверхностям – кухня засияла чистотой, в надраенную до блеска посуду теперь можно было смотреться. На стол плюхнулась дубовая кадка с выбеленными боками, перехваченными железными обручами.
Я выглянула в окно – в других теремах тоже горел огонь, сновали темные тени. Невестки готовили. Что ж, сейчас и я начну.
Я решила, что опару поставлю сама. Руки споро просеяли муку, замесили тесто. Дверь скрипнула, я подпрыгнула от неожиданности и быстро обернулась.
В помещение скользнула Ведана, увидела меня и остановилась:
– Так вот ты какая, Василиса! – девочка бросилась ко мне, остановилась и спросила: – Можно я тебя обниму?
Мне самой не терпелось это сделать. Мы тепло обнялись, и я с чувством сказала:
– Ведана! Спасибо.
– Ты такая красивая! Я знала! Знала! Чувствовала, что ты постараешься снова стать человеком, и мне так хотелось увидеть тебя! – Тараторила Ведана. – Меня спать отправили, а я дождалась, что все подумают, что я заснула и к тебе сбежала. А почему ты не позвала на помощь слуг из кольца? – продолжала она.
Я засмеялась. Как же было приятно наконец общаться с кем-то в своем человеческом облике:
– Твой отец же дал строгий наказ, что никто не должен помогать нам. Но, вообще-то, я просто печь люблю. Ты только Ивану не говори, пожалуйста, какая я.
– Ни за что! – Весело заявила девочка. – Я хочу посмотреть на то, каким станет его лицо, когда он увидит тебя настоящую, – она подмигнула мне.
И мы рассмеялись как две заговорщицы. Отсмеявшись, я посмотрела, что тесто уже подошло и можно вымешивать каравай.
– Подожди, – сказала Ведана. – Давай все по правилам сделаем. Меси тесто и пой со мной.
И Ведана запела. Мелодия была плавная, незатейливая. У девочки был приятный чистый голос. Ее хотелось слушать и подпевать, и я послушно стала повторять за Веданой слова песни.
Валю, валю, сыр каравай, с правой руки на левую,
С левой руки на правую, по золотому лоточку,
По золотому лоточку, по серебряному блюдечку.
Каравай на лавку влез.
Каравай по лавке пошёл,
Каравай на печку влез,
Каравай с печки слез,
Каравай на лопату сел,
Каравай в печку глядит!
Пекись, пекись, сыр каравай,
Дерись, дерись, сыр каравай,
Выше дуба Дубова,
Шире печи каменной!
Когда каравай был готов, я его украсила фигурками разными – дворец, сады и башни, деревья и птицы, звери лесные. Красиво получилось, сама не ожидала, что я настолько искусна. Ведана искренне восхищалась караваем. Потом она как-то заторопилась, поцеловала меня в щеку и убежала.
Тут и утро подоспело. Я полюбовалась тем, как нежно рассвет румянил небо, порадовалась новому дню. Расположила на вышитом белом полотенце каравай. Едва я успела это сделать, как увидела, что пол стремительно приблизился. Даже не нужно смотреть в зеркало – снова лягушка. Вот так! И опять без предупреждения.
Пришлось обращаться к волшебному кольцу, и слуги перенесли меня и каравай в нашу горницу.
Иван спал. Я прыгнула на подушку рядом и разбудила его. Как забавно он просыпается: поморщился от того, что на лицо попал солнечный луч, потом отмахнулся от моего шепота, повторяющего его имя, и зарылся лицом в подушку. Замер. Видимо все вспомнил. Вскочил, увидел мою довольную мордочку (ведь у лягушки же там, где глаза, явно мордочка. Как-то грубо по отношению к прекрасной девушке называть мордочку мордой).
Между тем Иван пытался сформулировать вопрос, получалось правда сбивчиво, слышалось только:
– Василиса, у тебя... а ты... скажи, получилось ли... каравай..., – поток бессвязной речи продолжался, а взгляд метался по комнате в поисках хлеба. Иван внезапно замолчал.
Бинго! Наконец он увидел каравай красоты неожиданной, который мои помощники поставили на подоконник. Иван выдохнул, выскочил из постели (снова в дурацкой сорочке до пят!), бросился за ширму и выбежал оттуда уже полностью одетый.
– Василиса! Ты чудо! – выпалил он, подхватил хлеб и побежал, на бегу, крикнув мне спасибо. Вот, как я его впечатлила! То ли еще будет, милый. Готовься удивляться.
Я – чудо! Мне начинает нравиться это сравнение. Пока Иван бегает и хвастается моим творчеством, я поспать могу. Устроилась на подушке, которая мне приглянулась еще с первой ночи в этом тереме, и заснула сразу. Никакие волнения меня не мучили, и мысли я все прогнала из своей головы. Благо она сейчас маленькая, мысли изгоняются легко: и до ста считать не нужно. Только подумала о том, что хочу спать: тут же глаза закрылись, и в сон провалилась.
Продолжение https://dzen.ru/a/ZKPQGn729XQ0HEEg?share_to=link
Подписывайтесь на канал - это не страшно, будет интересно! И ставьте лайки, пожалуйста, - мне приятно!Публикация защищена авторским правом. Копирование и использование в коммерческих целях запрещено.