Настя
Сколько бы я не готовилась к родам, представить, что будет именно так, я не могла.
Первое время мне даже казалось, что все не страшно, и вполне терпимо. Схватки шли каждые семь мин, между ними я успевала подышать, расслабиться, старалась не копить напряжение внутри, не бояться новой волны. Выполняла все рекомендации, которые мне давала акушерка, постоянно находящаяся рядом со мной.
Рассказ "Подруги", гл.37
Она же сказала мне, что отцу ребёнка сообщили, он скоро приедет.
Время шло медленно, а боль усиливалась. Перерывы между схватками становились короче, а сами схватки длиннее. Дыхание уже не очень помогало, я стала просить эпидуралку, но мне ответили, что её ставят только по показаниям. А у меня должны быть максимально естественные роды.
На мой вопрос кому «должны» мои роды. Акушерка ответила, что я сама знаю.
И опять я чувствовала себя лишь приложением к ребёнку, а ведь мне самой было больно и страшно.
Родителям я пока звонить не стала. Решила, что им не важно, что все началось, сообщу, когда закончится.
Через несколько часов врачи решили поставить мне капельницу, теперь кроме ограничения, которые давали прикреплённые к животу провода КГТ, стала мешать еще и капельница.
А девочка моя не спешила. Врачи успокоили, что положение плода правильное, головка уже опустилась.
- Ещё немного и будете держать свою доченьку на руках, - улыбалась врач.
Но мне хотелось только, чтобы это поскорее закончилось. И моё тело перестала сводить бесконечная судорога.
Потом всё быстро завертелось, меня обступило несколько врачей и начали давать указания, что и как мне делать. И вот наконец, освобождение. И первый крик малышки. Её тепло у меня на животе.
«Почему у неё голова треугольная?» - удивлённо подумала я.
А девочку уже забрали, сказали, что осмотрят и дадут папе.
- Мой папа приехал? - с ещё большим удивлением спросила я.
- Почему же ваш, отец малышки. - улыбнулась акушерка.
«Петр... я совсем о нём забыла. Хорошо ему - сначала наслаждался, потом девять месяцев спокойно себе жил, весь этот день отлично себя чувствовал... и сразу отцом стал. А я?!» - слезы непроизвольно полились из глаз. Мне стало так жаль себя, жаль своё тело, своё будущее, которое теперь полностью зависело зависело от воли Петра.
Я так и лежала, пока врачи завершали осмотр.
- Тихо, тихо девочка, - гладила меня по руке пожилая акушерка. - Эмоций много, а тебе сейчас спокойствие нужно. Дочка у тебя красавица, лежит сейчас у отца на руках, любуется он на неё. Сейчас заберу, принесу тебе, надо к груди приложить.
Я со страхом посмотрела на женщину. Грудь и так болела, а ещё и кормление. Я бы предпочла кормить ребёнка смесью, они сейчас такие разные. Но Петр хотел, чтобы я была настоящей матерью, и оставлял ребёнка со мной только для того, чтобы «не прерывать связь», и грудное вскармливание было обязательным условием.
Мне принесли малышку, её уже запеленали и она смешно морщила губки. Акушерка умело приложила ребёнка и я не почувствовала боли.
- А разве мне есть чем кормить? - спросила я. Мне казалось, что грудь осталась такой же, как была во время беременности.
- То, что нужно для ребёночка, уже есть, - улыбнулась женщина. - Отдыхай.
Я обнимала ребёнка, пыталась понять, что я чувствую, кроме радости, что все уже позади. Маленький комочек, который сейчас уткнулся носиком, был вроде и мой, но такой незнакомый.
Я поняла, как в роддомах путают детей. Я бы не узнала свою дочь, если бы её завернули в другую пелёнку.
Написала сообщение родителям, мне полетели поздравления и пожелания здоровья и спокойных ночей.
А я была в какой-то пелене. Меня перевели в палату вместе с малышкой. Привезли ужин и я поняла, как сильно хочу есть.
Потом девочку забрали, сказали, что скоро принесут.
Я была рада отдохнуть, и даже попыталась уснуть. Но не получалось.
Мне вдруг стало страшно - куда её забрали и зачем. Только она лежала рядом и не вызывала у меня сильных эмоций. А как только её долго не приносили, я испугалась, что больше не увижу свою малышку. И с трудом поковыляла на пост медсестры, чтобы узнать, что с моей девочкой.
- Где мой ребёнок? - спросила я.
- На осмотре, - проговорила сотрудница. - Тебе разве не сказали?
- Сказали, что унесли её очень давно и всё не возвращают. Где она? Почему мне не отдают моего ребёнка? С ней что-то плохое? Или он забрал нашу девочку? - все вопросы я задавала все более срывающимся голосом, чувствую, как на меня накатывает паника.
Медсестра быстро взяла меня под руку и начала успокаивать.
- Успокойся, пошли в палату. Ты ещё не отошла от родов, всё воспринимаешь слишком ярко. С дочкой твоей всё хорошо. Просто её осматривают лучшие врачи, делают некоторые обследования... Да не бойся ты, - добавила женщина, увидев, что мои глаза вновь начали расширяться, - всех младенцев осматривают и обследуют. Это нормально. Скоро тебе принесут твою малышку, а пока отдохни.
Медсестра приговорила что-то ещё и делала мне укол. Я не сопротивлялась, вся моя силу куда-то ушла, я вдруг почувствовала себя бессильной что-то сделать, если Петр решит забрать у меня дочку.
«Но ведь он обещал, что она будет вместе со мной», - вертелась в моей голове мысль, когда я уже засыпала.
Не знаю, сколько я проспала, но проснулась я от плача младенца рядом со мной. Сначала я даже не поняла, где нахожусь и что происходить.
Посмотрев на кювет рядом со своей кроватью, я увидела малышку. Она недовольно покрикивала. Я взяла её на руки. Она так потрясающе пахла. Я даже не думала, что младенцы пахнут. Точнее, что пахнут чем-то кроме присыпки и крема. А оказалось, что он неё шёл совершенно невероятный доя меня запах - самого родного и близкого мне создания.
Оказавшись у меня на руках, дочка начала делать смешные движения ротиком и все больше раздражаться. Я поняла, что её надо покормить.
Приложить её нормально у меня не получилось и при кормлении было больно. Я сидела и кусала губы, желая, чтобы это скорее закончилось.
«Как акушерка приложила ребёнка так, что я почти не чувствовала процесса кормления?» - думала я.
Через некоторое время ко мне заглянула знакомая медсестра и показала, как ухаживать за малышкой. И теперь весь день был посвящён уходу и кормлению ребёнка. Моё материнство началось.