Есть в Москве улица Лестева. На ней стоит дом 18. Это – дом с удивительной историей. Но обо всём по порядку.
Дмитрий Александрович Лестев – дивизионный комиссар, погибший в 1941 году. До того, как улица получила его имя, она именовалась Хавский, а потом с 1938 года Хавско-Шаболовский переулок.
Шуховскую башню видно из двора дома номер 18, про который я рассказываю.
Дом-коммуна кооперативного товарищества «Первое Замоскворецкое объединение» построили в 1926-1927 годах. Проект принадлежал Георгию Вольфензон и нескольким инженерам. И это не случайно: у здания сложный, противный конструктив.
Здание по форме напоминает букву «Д», если смотреть на него с высоты птичьего полета. В центральной части 230 отдельных жилых ячеек, объединённых коридорной системой. В этой же части дома поместили ясли, детский сад, клуб, комнату-читальню со столами для настольных игр и общедомовую столовую. На последнем этаже помещался физкультурный зал, а кровля была сделана эксплуатируемой – с общим доступом. Там разместили солярий и площадку для летних киносеансов.
А в крыльях дома разместили 40 трёхкомнатных квартир. В каждой из них была индивидуальная кухня. Эти квартиры были предназначены для администрации заводов и технической интеллигенции.
Этот дом был призван сделать «нового советского человека» или перевоспитать старого.
При заселении всех призывали «самым решительным образом бороться с религиозностью, алкоголизмом, грубостью и некультурностью, и остальными явлениями старого быта».
Все жители центральной части должны были ходить в общественную столовую, отдавать детей в ясли и детский сад, искореняя домашнее воспитание.
Кооператив вёл среди своих жильцов антирелигиозную работу и призывал воздержаться от перевозки в новое жилье икон. Разработал меню «питательное и экономное», а, чтобы ходили в столовую с собой нельзя было привозить примусы, керосинки и прочие предметы кухонного быта. Первые жильцы заехали в 1929 году и кооператив взял на себя обязательство победить среди жильцов безграмотность за 1930 год.
Обстановку новым жильцам предоставил Жилсоюз. За дополнительную плату.
Но всё сразу пошло не так: буквально в 1930-м году вышла разгромная статья. Из неё стало ясно, что жильцы руководство не слушали. Во многих помещениях были огромные иконостасы, мебель брали самую дешёвую и «богатую» – шишки, рюши, старые клопы. Из окон и балконов дуло. Канализация быстро засорилась – и, когда сантехники вынули из неё консервные банки, кости и тряпье, стало понятно, что дело не только в грамотности. Детей было больше, чем мог вместить детский сад и ясли, а в столовую ходил весь район. Да ещё в Москве только 115 дней в году солнечно, а, значит, солярий не так и нужен. В 1970-е центральную часть расселили.