Александр Беленький продолжает рассказ о чемпионах в тяжелом весе.
КАССИУС АЛИ И МУХАММЕД КЛЕЙ
Буквально на следующий день после своей победы Кассиус Клей заявил, что он уже некоторое время назад принял ислам, вступив в секту «Нация Ислама», в просторечии именуемой Черные Мусульмане, о которых когда-то в школе он хотел написать сочинение, и теперь его зовут Мухаммед Али.
Отец новоявленного Али утверждал, что его сын примкнул к «Нации Ислама» еще в 18 лет. С другой стороны, сама эта организация неоднократно заявляла, что буквально за несколько месяцев до чемпионства отказала ему в этой чести, ссылаясь на то, что его профессия помешает ему быть правоверным мусульманином. Кто говорит правду? Трудно сказать. Важно лишь то, что, став приверженцем ислама, Али глубоко проникся им и оставался мусульманином до последнего вздоха.
Кто-то тут же вспомнил загадочную фразу о взаимоотношениях с Богом, оброненную им после боя с Листоном, но в целом это сообщение поначалу не вызвало большого ажиотажа. Просто клоун выкинул очередной номер, чтобы привлечь к себе внимание публики. И все.
Отношение к Клею-Али после этого стало только хуже. К афроамериканским чемпионам мира в тяжелом весе в Америке уже давно привыкли, но к тому, чтобы они занимали радикальные позиции по расовым вопросам – еще нет. Надо учитывать, что все это происходило на фоне бурного развития двух встречных движений в общественно-политической жизни Америки тех лет.
С одной стороны, афроамериканцы, в том числе и в южных штатах, которые в то время еще были цитаделью расизма, стали поднимать головы и все громче заявляли о своих правах. С другой стороны, в тех же южных штатах как на дрожжах росла никогда никуда не девшаяся традиционная активность ку-клукс-клана. Самой популярной в США книгой оставались «Унесенные ветром» Маргарет Митчелл с ее романтизацией довоенных расовых отношений и все того же ку-клукс-клана. Что же касается севера, то там, в том числе и в Вашингтоне, руководящие посты занимали люди, придерживавшиеся не то чтобы враждебных, а, скажем так, традиционных для того времени взглядов по отношению к афроамериканцам и расовому вопросу. После смерти президента Джона Кеннеди, занимавшего более прогрессивную позицию, в 1963 году, его последователи потихоньку прикусили себе языки, и все, за исключением некоторых инициатив, вернулось на круги своя.
Объявить себя приверженцем «Нации Ислама» в такой ситуации было вызовом, и не слишком многочисленное, но очень активное меньшинство белого сообщества именно так это и восприняло и в одночасье возненавидело свежеиспеченного Мухаммеда Али, которого, когда он был Кассиусом Клеем, едва замечало.
Надо сказать, что в нашей стране сложилось очень облегченное отношение к расовой проблеме в Соединенных Штатах. 60-е годы от нас отстоят недалеко, и многие полагают, что тогда все было, «как сейчас». Ну, почти. Это не совсем так.
Расовая сегрегация была полностью отменена только в 1974 году, а 1964 год, то есть, год боя Кассиуса Клея с Санни Листоном, был временем начавшихся больших перемен, которые тогда не казались единственно возможным исходом. Сейчас это трудно себе представить, я, наверное, повторяюсь, но межрасовые браки были запрещены в родном для Клея штате Кентукки до 1967 года. А тут он вдруг объявляет себя черным мусульманином! Настоящим экстремистом! Ничего себе!
25 февраля 1964 года, когда Клей победил Листона, еще НЕ был принят Закон о Гражданских Правах, ставивший вне закона (только ставивший, мы знаем, сколько лет проходит до реального принятия такой нормы) в числе прочих моментов расовую дискриминацию. Он был подписан президентом Джонсоном только 2 июля 1964 года. Президент Кеннеди пытался принять его годом раньше, но тогда Сенат не одобрил его.
Короче говоря, чтобы не превращать рассказ о боксе в обсуждение межрасовой проблемы в США, я переадресую вас к самому что ни на есть американскому фильму «Миссисипи в огне» 1988 года. Хорошему фильму. Найти его – одна минута. Там вам расскажут об одном шумном межрасовом деле, происходившим как раз в 1964 году в не таком уж далеком от Кентукки штате Миссисипи. И рассказан он будет не так, как у нас в 70-80-е годы толстоватым дядечкой, который никогда в глаза Америки не видел и не надеялся увидеть. История там приведена документальная, и в ней принимает участие чуть ли не весь город. Занимательное и, надо сказать, страшное зрелище. А мы вернемся к Клею, точнее, как он стал теперь называться, Мухаммеду Али.
Как я уже сказал, поначалу почти никто не воспринял новое имя Клея, и в прессе его все величали по старинке, лишь иногда в качестве особо смешной шутки говорили «Али». Именно так – в кавычках. Его это бесило, но в большинстве случаев за этим, как это ни странно, не стояло никакого злого умысла. Просто переименование себя в соответствии с принятием ислама еще не стало тогда привычным во все еще довольно патриархальной и провинциальной Америки середины 60-х. Гораздо больше имени Кассиуса-Мухаммеда всех интересовало, когда же, наконец, состоится матч-реванш, и Санни Листон, по непонятной для большинства причине капитулировавший в первом бою, задаст этому выскочке, как бы он там себя ни называл, хорошую трепку и заставит забыть о его именах и его религии.
Между тем, повторный бой с Листоном все откладывался. Изначально он был назначен на 16 ноября 1964 года, но Али неожиданно пришлось делать срочную операцию по удалению грыжи. После того, как он полностью оправился, выяснилось, что далеко не везде его и Листона хотят видеть. Так, например, в Бостоне им отказали наотрез. К тому времени лидер Нации Ислама» Малколм Икс сначала разошелся со своей организацией, а чуть позже, 21 февраля 1965 года, был убит, и в их среде произошел раскол. Али тогда не пошел за Малколмом Икс, о чем горько сожалел потом всю свою жизнь. По слухам, более стойкие сторонники Малколма, оставшиеся с ним и после смерти, пригрозили Али убийством во время боя с Листоном. Желающих принимать у себя такого опасного гостя от этого не прибавилось. Однако, в конце концов, все проблемы удалось решить, и бой назначили на 25 мая 1965 года. Пройти он должен был в городе Льюистон, штат Мэн. На самом севере, между прочим, чтобы избежать расовых волнений. Ввиду особых обстоятельств количество полицейских в зале увеличили с обычных 72 до 200. Надо думать, что в зале в тот день сидело еще очень немало полицейских в штатском.
Наверное, в истории не было боксерского поединка, на каждую секунду которого пришлось бы столько исписанных страниц текста и сказанных в электронных СМИ слов. Его без устали обсуждают уже почти шестьдесят лет и все никак не придут к единому мнению относительно того, что же там все-таки произошло.
Так что же там произошло?
Бой начался немного неожиданно. Едва боксеры сошлись в центре ринга, как Али, описав полкруга по часовой стрелке вокруг Листона, неожиданно нанес правый кросс. Удар был достаточно сильный и явно застал Санни врасплох. Видимо, он, как и все в зале, ожидал, что бывший Кассиус Клей начнет бой с сугубо оборонительных действий, как в прошлый раз.
Такое начало Листона не смутило, и он бросился за Али вдогонку. Это уже разительно напоминало первый же раунд их первой встречи, только в действиях Санни читался теперь чуть больший пиетет по отношению к противнику, что выразилось в том, что он не пытался так откровенно завалить его своим левым хуком.
Али по-прежнему уходил по кругу по часовой стрелке от Листона, когда неожиданно нанес вроде бы несильный левый хук, которого Санни не видел. Буквально через секунду Мухаммед сфинтил: обозначил, а может быть, действительно нанес, джеб, который, однако, только маскировал правый кросс. Удар был очень сильный, и Санни перетряхнуло с ног до головы, но он возобновил атаку. Он по-прежнему пытался достать Али своим левым джебом, но удар все время приходился либо мимо, либо по защите, либо неплотно в уходящую цель одной мякотью перчатки. Когда Али стоял спиной к канатам, Листон предпринял попытку прыжком разорвать дистанцию. Едва он приземлился, Али нанес короткий правый кросс, от которого Листон свалился на пол.
Мухаммед был явно разъярен таким поворотом событий, встал над Санни и потребовал, чтобы тот поднимался. Рефери, а это был экс-чемпион мира в тяжелом весе Джерси Джо Уолкотт, далеко не сразу сумел его оттащить и отправить в нейтральный угол. Листон попытался подняться, но получилось у него это не сразу. Он упал снова, потом, наконец, встал. Уолкотт в это время что-то продолжал выяснять в углу, а боксеры, посмотрев друг на друга, решили, что можно продолжать.
Судя по всему, Листон был действительно потрясен, потому что, когда Али в агрессивной манере, куда более свойственной самому Санни, чем ему, набросился на него с градом ударов, Листон только прикрывался. В это время на ринг вылезли несколько человек, включая главного редактора журнала The Ring Нэта Фляйшера, и заявили, что, согласно словам хронометриста, Листон пробыл на полу 18 секунд, а посему он был нокаутирован. Уолкотт, полностью потерявший контроль над происходящим, легко с ними согласился. Выбежавшие секунданты подняли Али в воздух: он отстоял свой титул в матче-реванше, которого, ко всеобщему, и более всего своему собственному, удивлению, нокаутировал в первом же раунде.
Зал ревел от негодования. Никто не видел удара, которым Листон был послан в нокаут, и поэтому все, надрывая глотки кричали: “Fix! Fraud!”, - что в далеко не таком выразительном переводе означает «лажа, обман». Другого мнения в зале придерживались единицы, и их слышно не было.
Легенды, домыслы, слухи и «сплетни в виде версий» едва не погребли под собой немногие достоверные факты, касающиеся второго боя Али с Листоном, однако в последнее время было предпринято несколько серьезных попыток разгрести эти авгиевы конюшни, и нельзя сказать, чтобы они закончились совсем уж безрезультатно.
Я попытался подытожить всю собранную на этот счет информацию, которую и представляю в виде следующей таблицы, основанной на материалах собранных журналом The RING, и существенно дополненных из других источников. Слева – аргументы за то, что Листон сдал этот бой, справа, соответственно, аргументы против. Опровержения, как всегда, куда длиннее обвинений.
ЗА
Большинство зрителей, сидевших в зале, утверждали, что удар Али был очень слабым, да и, собственно, это был не удар, а просто некое останавливающее движение правой рукой в сторону противника. В прессе его тут же окрестили «призрачным ударом» (phantom punch), а сам этот бой по сей день часто называют «боем призрачного удара». Известный репортер Джимми Кэннон сказал об этом правом кроссе: «Им нельзя было размозжить и виноградину». Самая авторитетная американская газета «Нью-Йорк Таймс» опубликовала передовицу, в которой, с одной стороны, даже не рассматривался вопрос, не мог ли Листон действительно оказаться в нокауте или хотя бы в нокдауне от удара Али, а с другой – утверждалось, что «вид спорта, который так тяжело болен, не может долго протянуть». По крайней мере, в последнем утверждении «Нью-Йорк Таймс» оказалась неправа.
ПРОТИВ
Большинство далеко не всегда бывает право. Мнение Джимми Кэннона и многих других мало чего стоят, так как они открыто ненавидели Али. Флойд Паттерсон, о котором говорят, что он ни разу в жизни не покривил душой и который тогда тоже крепко недолюбливал Али, назвал правый кросс Али, отправивший Листона на пол, «совершенным». У экс-чемпиона мира Джима Брэддока, находившегося в зале и также известного в качестве абсолютно честного человека, сила удара Али также вопросов не вызывала. Он только добавил, что, по его мнению, Листон не полностью отошел еще от предыдущего правого кросса Али. Обозреватель «Лос-Анджелес Таймс» Джим Маррей, пожалуй, самый уважаемый спортивный журналист того времени, написал об этом эпизоде: «Из Санни Листона просто вышибли дух. Вот и все». Кроме того, многие соперники Али утверждали, что его удары часто были в разы сильнее, чем казались. Об этом лично мне, например, говорил знаменитый российский тяжеловес Игорь Высоцкий, славившийся своей способность держать удар, который в 1978 году спарринговал с Али. Точно таким же правым кроссом, как и Листона, Али через два с половиной года отправил в глубокий нокаут очень сильного боксера Зора Фолли, и его тоже мотало по полу из стороны в сторону, и тогда это не вызвало никаких вопросов. Удара Али почти никто не видел по той простой причине, что его и невозможно было увидеть ввиду того, как и где стояли противники на ринге. Об этом говорил еще Флойд Паттерсон. Такое в боксе случается достаточно часто. Внимательный же просмотр видеозаписи показывает, что от этого самого «призрачного» правого кросса опорная нога Листона, в данный момент левая, оторвалась от пола (а это невозможно сымитировать). Это было наглядно показано главным спортивным изданием Америки журналом Sports Illustrated в номере за 7 июня 1965 года, то есть, спустя почти две недели после боя, то есть, в том номере, где сам этот бой описывался. Вот, как давно это было, но до многих так и не дошло. Наконец, Листон сам удвоил силу удара, так как двигался ему навстречу. Известный репортер Барбара Лонг, которая видела нокаут практически из угла Али, сказала, что Листон был похож на человека, «который ехал на велосипеде в темноте и налетел головой на низко висящую ветку». Наконец, последний аргумент, все время забываемый сторонниками теорий заговора. Кинозапись сделана под неудачным углом. Но компьютеры были уже изобретены, и чем дальше, тем более однозначный ответ они дают вплоть до сегодняшнего дня: удар был настоящий и, если кадр развернуть под нужным углом, то, опираясь на положение его ног, Листон просто не мог не упасть.
ЗА
Листон прекрасно держал удар и никогда до того не был в нокдауне. Кроме того, он мог продолжать боксировать почти с любыми травмами. В раннем бою с Марти Маршаллом он много раундов дрался со сломанной челюстью.
ПРОТИВ
О Листоне говорили, что ему «чуть за тридцать и уже под сорок», намекая на то, что фактически он был значительно старше, чем говорилось в его официальных документах. Он ужасно выглядел на своих последних предматчевых тренировках, и за три дня до боя во время официального спарринга его спарринг-партнеру дополнительно заплатили 100 долларов, чтобы он дал Листону возможность выглядеть получше. Наконец, секундант Листона Мэтт Бейли говорил, что сразу после боя Санни попросил у него нашатырный спирт.
ЗА
Листон знал, что на Али готовится покушение, и он прекрасно понимал, что его жизнь для фанатичных представителей «Нации Ислама» мало что значит. Возможно, он просто хотел побыстрее убраться с этого ринга, где ему угрожали не только кулаки Али.
ПРОТИВ
В таком случае он мог отказаться от боя, и никто бы его за это не осудил. В любом случае, это было бы лучшим выходом, чем разразившийся скандал. Кроме того, когда репортеры незадолго до боя спросили его, не боится ли он покушения, Листон ответил: «Они ведь охотятся за ним (Али), а не за мной». Между тем, если уж Листон чего-то боялся, как уколов, он был совершенно не в состоянии этого скрыть.
ЗА
Была и другая версия, согласно которой накануне боя к Листону пришли двое представителей «Нации Ислама» и заявили, что он будет убит, если выиграет у Али. Об этом, вроде бы, говорил один из секундантов Листона Тед Кинг.
ПРОТИВ
Свидетельство Теда Кинга, хотя оно и широко известно, никогда не рассматривалось всерьез, так как оно ничем не было подтверждено, кроме слухов, которых просто не могло не быть, и они были! Великое множество! Кроме Теда Кинга существует еще десяток представителей самых различных организаций, которые, как утверждают многие, предлагали Листону сдать матч. Наконец, что немаловажно, ТАК матч не сдают, по чьему бы приказу это ни делалось. К тому же у Листона были свои хозяева, которые вполне могли оторвать ему голову за то, что он выполнил чей-то еще приказ. Именно поэтому, если бы Листон сдал матч, он бы первый постарался сделать это более правдоподобно.
ЗА
Листона могли просто подкупить. Гонорар за бой с Али все равно был бы удержан в счет неустойки, которую Листон должен был выплатить компании, организовавшей его показательные выступления в Великобритании, которые Листон проигнорировал, несмотря на все договоренности. Кроме того, Пеп Бароне, менеджер Листона, и тем более стоявший за ним мобстер Блинки Палермо подтасовали результаты множества матчей за то время, что занимались боксерским бизнесом.
ПРОТИВ
Единственным человеком, которому Санни доверял, была его жена Джеральдин, а она много раз заявляла, что никаких денег после второго боя с Али они не получали. Кроме того, если бы Листон получил приказ от Блинки Палермо или других мафиози сдать бой, он опять-таки никогда бы не стал делать это так, как это произошло. Он слишком хорошо знал своих друзей из мафии, чтобы не понимать, что за такую скандальную сдачу боя они оторвут ему голову. Достоверно известно, что на тотализаторе на этом матче, как и на первом, никто не выиграл большую сумму денег. Все попытки связать странную смерть Листона в последних числах декабря 1970 года с событиями 25 мая 1965 выглядят крайне неубедительными. Похоже, наоборот, они оттягивали расправу с ним до последнего, так как превратившийся к тому времени в законченного алкоголика Листон много раз привлекал ненужное внимание к своим нанимателям. С другой стороны, нет ни малейших указаний на то, что Листон чего-то боялся непосредственно после боя с Али. Люди, «согрешившие» против мафии, так себя не ведут.
Однако легенды умирают последними. До сих пор то и дело публикуются работы, в которых делается попытка реанимировать миф о «призрачном ударе» и это несмотря на то, что такие авторитеты последнего времени, как Майк Тайсон, отметают его начисто. Тайсон, который под руководством Каса Д’Амато в молодости заучил чуть ли не все более-менее важные бои тяжеловесов наизусть, утверждает, что Листон был так потрясен этим ударом, потому что не видел его, а в этом случае, по глубокому убеждению Железного Майка, удар даже не должен быть особенно сильным, чтобы ошеломить соперника. Тот, кто какое-то время занимался в своей жизни боксом или хотя бы дрался, вряд ли станет с этим спорить.
Тем не менее, в этой истории остаются определенные неясности. Несомненно, удар не был призрачным, и Листон действительно попал в нокдаун. Также, несомненно то, что Джерси Джо Уолкотт не справился с обязанностями рефери, не случайно ему больше никогда не доверили выполнять эту работу. Но остается открытым вопрос: а мог ли Листон продолжить бой? На этот счет существует версия и самого Санни.
Через несколько лет началось широкомасштабное расследование махинаций в боксе. Разумеется, бой Али-Листон II всплыл в этой связи в первую очередь. Листон давал показания перед комиссией без малейшего смущения и явно не чувствуя за собой никакой вины. Санни объяснил произошедшее следующим образом: в какой-то момент он потерял равновесие и тут же пропустил сильный удар, после которого оказался на полу, хотя и не был потрясен. Растерявшийся рефери не отвел Али в нейтральный угол, и тот стоял над ним и орал, как ненормальный. По словам Листона, он боялся начать вставать, потому что таким образом подставлял бы под удар самые уязвимые участки тела. При этом он был абсолютно не уверен, что Али этим не воспользуется. «Можно сказать, как поведет себя нормальный человек, а предвидеть, что сделает псих – невозможно, а Клей – псих», - сказал в заключение Листон.
Есть разные свидетельства, подтверждающие, что грозный Санни действительно боялся не только уколов, но и сумасшедших. Комиссию объяснения Листона, вроде бы, устроили, но в них все же есть и сведения, прямо противоречащие некоторым фактам. Прежде всего, первая попытка встать, предпринятая, когда Али над ним уже не было, не удалась – Санни упал снова, и нельзя сказать, что сделал это очень убедительно. Во всяком случае, «Оскара» за это я бы ему не дал. Во-вторых, когда бой возобновился, он выглядел непривычно беспомощным, что заметил и Али, тут же перешедший в не очень свойственную для себя открытую атаку, явно намереваясь добить Листона. Если бы он не видел, что Санни потрясен, он бы никогда этого не сделал. В-третьих, Листон до странности пассивно воспринял крайне спорное решение остановить встречу. На все эти вопросы версия Листона не дает ответа.
Вполне возможно, что ответ дает книга, написанная другим чемпионом мира в тяжелом весе, Джином Танни. Во всяком случае, в 1965 году ее многие вспомнили. Правда, сам Танни к тому времени превратился в алкоголика и брюзгу, которого не устраивало едва ли не все, что он видел на ринге, в том числе и Али, но это никак не умаляет значимость того, что он написал лет за тридцать до этого.
Напомню, что Танни делил ведущих боксеров по смелости на два типа: тех, кто ничего не боится и идет напролом, но, бывает, ломается в критической ситуации, и тех, кто может праздновать последнего труса перед боем, но никогда не ломается во время него.
К последнему типу относились, например, Джек Джонсон, Джим Корбетт, Джо Луис, Мухаммед Али, сам Джин Танни и, как уже говорилось, едва ли не самый агрессивный чемпион мира в тяжелом весе всех времен Джек Демпси. К нему же относится, что кажется уж совсем невероятным, и Майк Тайсон, о чем будет рассказано ниже. А вот Листон был, как Джон Л. Салливан или Рокки Марчиано, ярким представителем первого типа. Правда, Джону Л. и Рокки повезло – они так и не встретили силу, которая бы их сломала, чего нельзя сказать о Санни.
Видимо, дело в том, что люди такого склада исключают для себя саму возможность поражения. Если они вдруг проигрывают, то моментально находят оправдание для себя, как это сделал Салливан после поражения Джиму Корбетту. Джон Л. чуть ли не обвинял Джентльмена Джима в том, что тот все время был в движении, и тем самым не дал себя ударить.
Представитель того же бесстрашного типа бойцов панамец Роберто Дюран, один из величайших боксеров XX столетия, завоевывавший в 70-80-е годы чемпионские титулы в легком, полусреднем, первом среднем и среднем весах, яростный, грязный и бескомпромиссный боец, в 1980 году выкинул номер, который едва ли не перечеркнул все его достижения. Он дрался с американским боксером Реем Леонардом, которого победил за полгода до этого. Но на этот раз Леонард, сам великий боксер, к тому же крепко заматеревший после своего поражения, явно вел дело к победе. Он даже начал подыздевываться над Дюраном, к чему тот совсем не привык.
И вдруг в восьмом раунде Дюран подошел к рефери и сказал по-испански: “No mas” (хватит). Опешивший рефери понял слова, но не понял их значения, настолько это не вязалось с образом Дюрана. Тот повторил: «Хватит. Я больше не боксирую».
С тех пор абсолютное большинство американцев понимают слова “no mas”, даже если не знают больше по-испански ни слова. Недавно, к своему удивлению, я обнаружил это выражение в серьезной американской газете в совсем небоксерском контексте.
Возможно, Листон мог встать. Он не захотел. Или был слишком потрясен самим тем фактом, что он (он!) лежит на полу, а этот парень, уже раз разделавший его под орех, стоит над ним и оскорбляет его перед всем миром. Может быть, что-то сломалось в его душе еще в прошлый раз, когда он не вышел против тогда еще Кассиуса Клея на седьмой раунд. Может, началось все еще тогда, когда Кассиус Клей, первый из всех его соперников, не отвел глаза, когда вышел против него в их первом бою. А теперь, лежа на полу, Санни понял, что ему не победить и на этот раз, а вести битву, в которой заведомо нет шансов на победу, такие люди не могут.
Может быть, так оно и было, но это только мое предположение.
(продолжение следует)
Александр Беленький