"Она про­не­с­лась че­рез жизнь Фран­к­ла как па­да­ю­щая зве­з­да". Всего одно лето счастья

Виктор Франкл с первой женой. Источник фото: biographe.ru

Продолжение истории жизни психоаналитика Виктора Франкла. Начало здесь⤵️

В 1940 го­ду его по­ста­ви­ли во гла­ве нев­ро­ло­ги­че­с­ко­го от­де­ле­ния Рот­шиль­дов­ско­го ме­ди­цин­ско­го цен­т­ра. Ри­с­куя жиз­нью, он из­ме­нял ди­аг­но­зы пси­хи­че­с­ки боль­ным, что­бы спа­сти их от смер­ти. В фа­ши­ст­ской Гер­ма­нии все ду­шев­но­боль­ные счи­та­лись бес­по­лез­ным бал­ла­стом на шее об­ще­ст­ва, от ко­то­ро­го сле­до­ва­ло ре­ши­тель­но из­ба­в­лять­ся.

Ве­с­ной 1942-го он же­нил­ся на Тил­ли Грос­сер. Это был со­з­на­тель­ный уход из ми­ра бо­ли и стра­да­ний в мир люб­ви, по­пыт­ка "на­ды­шать­ся пе­ред смер­тью", при­чем смер­тью не сим­во­ли­че­с­кой, а со­вер­шен­но ре­аль­ной. Зна­ко­мый ге­с­та­по­вец по­лу­чил но­вое на­зна­че­ние и боль­ше не мог по­кро­ви­тель­ст­во­вать "сво­ему до­к­то­ру".

Со сва­деб­ной фо­то­гра­фии на нас до­вер­чи­во смо­т­рит оча­ро­ва­тель­ная мо­ло­дая жен­щи­на в ко­кет­ли­во сдви­ну­той на­бок шляп­ке, с крот­кой и не­ж­ной по­лу­улыб­кой. В ее ру­ках бу­кет бе­лой си­ре­ни.

Она про­не­с­лась че­рез жизнь Фран­к­ла как па­да­ю­щая зве­з­да.

Все­го од­но ле­то стран­но­го, горь­ко­го, не­ве­ро­ят­но на­сы­щен­но­го сча­стья на краю ги­бе­ли, вре­мя, ко­то­ро­му не при­ка­жешь "чуть по­ме­д­лен­нее", -- а за­тем, в сен­тя­б­ре, – арест и ла­ге­ря для всех.

Отец по­пал в га­зо­вые ка­ме­ры Да­хау с пер­вым же эше­ло­ном уз­ни­ков, о чем Фран­к­лу со­об­щи­ли поч­ти сра­зу. Мать, же­на и брат по­гиб­ли в ла­ге­рях от ис­то­ще­ния и бо­лез­ней. Но обо этом он уз­нал толь­ко по­с­ле вой­ны.

На­пра­во – жизнь, на­ле­во – смерть

Всю до­ро­гу в по­ез­де Франкл пы­тал­ся со­хра­нить са­мое цен­ное, что бы­ло у не­го – ру­ко­пись сво­ей кни­ги по ло­го­те­ра­пии. Не уда­лось – бу­ма­ги унич­то­жи­ли при сор­ти­ров­ке уз­ни­ков. Не­мец­кий офи­цер при­дир­чи­во ос­ма­т­ри­вал ка­ж­до­го. Тот, кто вы­гля­дел по­ху­же, по­стар­ше, по­сла­бее – по­лу­чал ку­сок мы­ла и от­пра­в­лял­ся на­ле­во, в "ба­ню", ко­то­рую, оче­вид­но, то­пи­ли во­всю – над вы­со­кой тру­бой вил­ся гу­с­той чер­ный дым. Ви­к­тор Франкл, сто­яв­ший в длин­ной оче­ре­ди, за­ме­тил, как на­ле­во, "в ба­ню", от­пра­ви­ли его быв­ше­го со­се­да по по­ез­ду. Он про­с­то­душ­но спро­сил у сто­яв­ше­го ря­дом, ко­г­да же вый­дет его друг. Ему от­ве­ти­ли: "Твой друг уле­тел в не­бе­са" – и по­ка­за­ли на тру­бу и бью­щий из нее столб пла­ме­ни и ды­ма.

На сор­ти­ров­ке офи­цер дол­го ко­ле­бал­ся, ку­да от­пра­вить это­го слиш­ком хруп­ко­го и ин­тел­ли­гент­но­го че­ло­ве­ка -- то ли сра­зу на­ле­во, то ли на­пра­во, пусть по­ка по­жи­вет. И на­ко­нец мах­нул пер­чат­кой впра­во, по­з­во­лив "про­длить су­ще­ст­во­ва­ние".

Ка­ким бы стран­ным это ни по­ка­за­лось на пер­вый взгляд, в конц­ла­ге­ре, пра­к­ти­че­с­ки без пи­щи, без ме­ди­цин­ской по­мо­щи, над­ры­ва­ясь от не­по­силь­но­го тру­да, вы­жи­ва­ли не са­мые силь­ные фи­зи­че­с­кие, и не са­мые здо­ро­вые. Те, для ко­го смысл жиз­ни за­клю­чал­ся в плот­ских ра­до­стях – хо­ро­шей еде, обиль­ных воз­ли­я­ни­ях, лю­бов­ных уте­хах, бы­ст­ро те­ря­ли че­ло­ве­че­с­кий об­лик, чах­ли и уми­ра­ли. При­вы­ч­ные к фи­зи­че­с­ко­му тру­ду кре­сть­я­не впа­да­ли в пол­ную апа­тию и рас­ста­ва­лись с жиз­нью, так как без ку­с­ка хле­ба с ма­с­лом на­сто­я­щее те­ря­ло для них вся­кий смысл.

Вы­жи­ва­ли те, у ко­го бы­ли вну­т­рен­ний мир, где они ук­ры­ва­лись от ужа­сов внеш­не­го, и цель в бу­ду­щем, будь то ре­бе­нок, не­на­пи­сан­ная кни­га или лю­би­мая жен­щи­на. Вы­жи­вал тот, кто мог зай­ти в ба­рак по­с­ле из­ну­ри­тель­но­го ра­бо­че­го дня, вос­кли­к­нуть, как кра­сив за­кат, и то­г­да поч­ти все ра­зом под­ни­ма­лись с нар и пле­лись на хо­лод, что­бы уви­деть за ко­лю­чей про­во­ло­кой кра­со­ту в чи­с­том ви­де. Ос­тав­ши­е­ся в со­м­ни­тель­ном те­п­ле уми­ра­ли пер­вы­ми.

В жиз­ни не знав­ший фи­зи­че­с­кой ра­бо­ты Франкл, во­ро­чая тя­же­лен­ные глы­бы в мо­роз и ве­тер, пред­ста­в­лял, как по­с­ле вой­ны, с ка­фе­д­ры бу­дет рас­ска­зы­вать сту­ден­там об опы­те вы­жи­ва­ния в конц­ла­ге­ре. Ко­г­да он за­бо­лел ти­фом и ле­жал в не­то­п­ленном по­ме­ще­нии с тем­пе­ра­ту­рой вы­ше со­ро­ка, мысль о не­за­кон­чен­ной кни­ге удер­жи­ва­ла его на гра­ни бес­па­мят­ст­ва – бы­ло ужа­с­но обид­но, что ру­ко­пись ни­ко­г­да не бу­дет вос­ста­но­в­ле­на и все бес­цен­ные для че­ло­ве­че­ст­ва идеи про­па­дут вме­сте с ним. И он но­чью вкривь и вкось ис­пи­сы­вал ка­ран­да­шом об­рыв­ки бу­ма­ги, толь­ко бы ни­че­го не за­быть.

Мы­с­ли о са­мо­убий­ст­ве он счи­тал в вы­с­шей сте­пе­ни глу­пы­ми - в об­ста­нов­ке, ко­г­да все на­пра­в­ле­но на унич­то­же­ние, не­ве­ли­ка хра­б­рость пре­кра­тить му­че­ния, бро­сив­шись на про­во­ло­ку под то­ком. По­про­буй вы­жи­ви – вот это бу­дет до­с­той­ным де­лом. Са­мо­убий­цы про­с­то шли на­встре­чу "по­же­ла­ни­ям" всей си­с­те­мы конц­ла­ге­рей. Не­да­ром под стра­хом смерт­ной каз­ни уз­ни­кам за­пре­ща­лось ока­зы­вать по­мощь при по­пыт­ке то­ва­ри­ща све­сти сче­ты с по­сты­лым су­ще­ст­во­ва­ни­ем. Кто-то по­пы­тал­ся вы­нуть дру­га из пет­ли – и был за­стре­лен на ме­с­те.

Продолжение здесь⤵️

Подпишись на наш канал и читай:

Га­ли­на Зай­це­ва (с) "Лилит"