8-м президентом Соединённых Штатов стал Мартин Ван Бюрен. Этот американец голландского происхождения был избран не без влияния Джексона, что не удивительно - прежде он являлся вице-президентом в период второго срока генерала, его преемником на выборах 1836 года. В должность Ван Бюрен вступил 4 марта 1837 года. Но ещё в 1836 году произошло событие, имевшее огромную важность для будущего США, не рассказать о котором я просто не имею права. 14 мая 1836 года официально обрела независимость Республика Техас.
И здесь нам придётся совершить короткий экскурс в историю Мексики, про которую один из её президентов, Порфирио Диас, высказался так: "Бедная Мексика! Так далеко от Бога и так близко к США!". Во второй половине XIX века, да в целом и далее вплоть до нашего времени это действительно так - страна попросту задавлена колоссальным экономическим политическим и военным весом своего северного соседа, испытывает огромную зависимость от него и его решений. Но изначально, когда только-только появилось на карте такое государство, как Мексика, никто не предполагал подобного развития событий. Впрочем, многое, очень многое из достаточно печального будущего страны было заложено ещё на стадии её создания. Мы помним, что ослабление Испании и, особенно, чехарда на троне и в итоге вторжение в страну войск Наполеона, привели к тому, что в колониях разом грянула борьба за независимость. Идя с большими или меньшими успехами, в мексиканском случае она увенчалась итоговой победой в 1821, когда 24 августа по Кордовскому договору испанцы признали независимость Мексики. Возможным это стало прежде всего ввиду перехода на сепаратистские позиции до того долгое время бывшего главным гонителем сторонников отделения генерала Аугустина Итурбиде. Причём причиной была… революция в самой Испании – как мы помним, именно в это время, в 1820, там уже больше не смогли терпеть короля Фердинанда. Измена Итурбиде не только резко изменила соотношение сил, но и радикально переориентировала само движение за независимость вообще. Если прежде оно было республиканским, то Итурбиде однозначно требовал установления конституционной монархии. Парадоксальным образом, буквально за год ситуация и в Испании, и в самой Мексике поменялась так значительно, что те, социальные страты и даже конкретные персоны, кто прежде ратовал за сохранение в составе Испании, теперь сделались борцами за свободную Мексику. К Итурбиде присоединились, например, даже иерархи католического духовенства, которые опасались, что победившие в метрополии революционеры примут решение о секуляризации земли.
Официально Итурбиде предложил весьма занятный вариант, который отдалённо напоминает то, что много позже выработает Британия в отношении своих Доминионов: королём Мексики должен был стать король Испании Фердинанд, но при этом у страны имелась бы своя отдельная законодательная власть и самоуправление. Однако на самом деле генерал вёл чрезвычайно тонкую игру, направленную на собственное возвеличивание, в которой довольно легко обвёл Фердинанда вокруг пальца. Тот смотрел на Мексику как на место, куда ему, быть может, придётся бежать от революции, чтобы потом вернуться, когда Испания будет зачищена Священным Союзом. В реальности покидать страну во время интервенции ему так и не пришлось – он просто быстро и весьма подло поменял сторону. После этого, уже с позиции силы, как ему мнилось, король пожелал "откатить" данные прежде мексиканцам заверения о признании их самостоятельности. Не тут то было. Пока Фердинанд был занят в Испании, в Мехико Итурбиде провозгласил императором… себя. Временно, пока из Европы не будет прислан какой-то представитель династии Бурбонов. Когда же эти самые Бурбоны стали выставлять условия, генерал Аугустин мгновенно обвинил их в том, что они сами отказались от всех предыдущих договорённостей, забрал все ранее данные обещания, и вопрос об унии с монархом прежней метрополии более не поднимался. А временное сделалось постоянным – Итурбиде короны не снял, сделавшись первым мексиканским императором. Ради чего, собственно, все им и затевалось. В итоге, парадоксальным образом, полный крах стал итогом борьбы и для республиканцев, и для лоялистов, а викторию праздновали люди, которые на начальном этапе борьбы за независимость не имели к ней никакого отношения, или были её врагами.
Вообще Итурбиде явно мнил себя эдаким латиноамериканским Бонапартом – некоторые нарочно адаптированные черты сходства просто бросаются в глаза даже на портретах. Коронация его состоялась 21 июля 1822, священник водрузил на голову императора золотую корону и вручил скипетр. Старший сын Агустин Херонимо де Итурбиде получил титул имперского принца и наследника Мексиканской империи, младшие сыновья и братья, сестры получили титулы принцев и принцесс, отец императора Хоакин получил титул князя. Полностью же титулатура нового монарха звучала так: Por la Divina Providencia y por el Congreso de la Nación, primer emperador constitucional de Mexico («Божьим Провидением и волей Национального Конгресса, первый конституционный император Мексики»). Согласитесь, довольно оригинально. Но ограничивать себя какой-то там конституцией новоиспечённый император вовсе не желал. Чтобы окончательно пойти по стопам Наполеона, нужно было нарастить свой авторитет в войсках и популярность в народе, подкрепляя их военными успехами. В качестве цели была избрана Центральная Америка – бывшее генерал-капитанство Гватемала, территория которой включала в себя все нынешние государства региона, кроме Панамы, относившейся тогда к Колумбии, и бывшего британским владением Белиза. Прекрасно! Превосходно! Только вот один нюанс – указанные земли и сами хотели присоединиться к Мексике! Местные элиты желали только оговорить некоторые условия. На 5 января 1822 года 32 муниципалитета согласились на аннексию безоговорочно, 104 — с оговорками, 2 высказались резко против, и 21 полагают, что вопрос должен обсуждаться на Конгрессе, запланированном на март. 9 января 1822 года Временная консультативная хунта Генерал-капитанства сама издала в городе Гватемала декларацию о присоединении территории бывшего колониального Королевства Гватемала к Мексиканской империи. Отказалась подчиниться только правящая хунта провинции Сан-Сальвадор. Несмотря на это, Итурбиде вводит войска на всю территорию, при этом солдаты мародёрствуют и вообще ведут себя как завоеватели. Сопротивление минимально. Вот только этот эпизод в реальности приведёт не к закреплению генерал-капитанства Гватемала в составе Мексики, а прямо наоборот – если прежде местные жители были настроены по отношению к подобной перспективе весьма благодушно, то теперь твёрдо захотели независимости.
Итурбиде же, опираясь на свою "викторию", начал всё сильнее поддавливать на законодателей. Всё это закономерно привело к восстанию. Собственно говоря, на самом деле оно началось ещё 1 декабря 1822, когда командовавший гарнизоном города Веракрус генерал Санта-Анна объявил, что Мексика должна быть республикой. Но именно с середины года оно, поддержанное изрядной частью элит, не желавших установления полновластия Итурбиде, приобретает действительную силу. Последней каплей стал переход на сторону повстанцев посланного с войсками на их подавление близкого соратника Итурбиде генерала Гваделупе Викторио. Кроме него на сторону Санта-Анны перешёл генерал императорской армии Эчевери. Мятежники ездили по провинциям с призывом созвать всеобщий конгресс, и в большинстве мест этот план был поддержан. Большая часть населения страны встала за республиканский строй. У императора почти не осталось сторонников. Отрёкшись от престола, 29 марта 1823 Агустин бежал из страны.
Он ещё попробует вернуться – в точности как Бонапарт. В 1824 Итурбиде из Европы опять направится в Мексику в надежде снова взять власть. Мексиканский конгресс объявил его вне закона и постановил предать его смертной казни немедленно по высадке на берег. Тем не менее, Итурбиде, переодетый, вступил на мексиканскую землю. Ему удалось даже поднять одновременно несколько провинций. Но всё же для роли Наполеона он был явно маловат. Итурбиде был неплохим интриганом, но не более – полководец это был весьма средний, государственный деятель – нулевой. И уж точно вокруг него не было этой ауры феноменального гения. Посланные против Итурбиде солдаты не стали падать перед ним на колени с криками "Да здравствует император!", вместо этого они выполнили поставленную Конгрессом задачу: Итурбиде был арестован в штате Тамаулипас и 19 июля расстрелян. Стоит добавить, что в чём-то генералу и банально не повезло - Итурбиде до казни не раз пытались освободить его сторонники и монархисты, но безуспешно.
Тем временем 1 июля 1823 отпала и уже навсегда Центральная Америка, образовавшая свои недолговечные Соединённые Штаты. Сама Мексика 4 октября 1824 приняла республиканскую конституцию, которая, утверждая всевозможные свободы, как то запрет инквизиции, отмену подушной подати, равенство всех граждан перед законом и свободу печати, закрепляя независимость, вносила принципиальные новшества в государственное устройство. Мексика делилась на 19 штатов и 4 территории.
В иных условиях в этом бы не было ничего плохого, но только не в реалиях Мексики первых лет её существования. Почему? Да потому что она походила на кипящий котёл! В одной из прошлых глав я писал, что США чрезвычайно повезло с личностью и характером первого президента – здесь, в сравнении, значение Вашингтона становится ещё более очевидным. Итурбиде не принадлежал к числу ключевых политических деятелей революции или контрреволюции – он выдвинулся в качестве именно генерала, командира армии. Вспомним, что так же было и с Вашингтоном, командиром Континентальной армии. Но если Итурбиде незамедлительно пошёл по пути установления режима личной власти, то Вашингтону хватило прозорливости не делать этого… и править более уверенно и твёрдо, чем “император” Аугусто I за счёт силы не формального монаршего права, а огромного авторитета. Уже после Итурбиде первые президенты в Мексике либо были людьми слабыми, очень сильно зависевшими от тех групп влияния, которые стояли за их спиной, либо слишком сильными, перетягивающими всё политическое одеяло на себя. Итог – постоянная политическая нестабильность, непрерывная череда восстаний, перманентная гражданская война. Политическая Мексика, в сущности, так и не родилась с обретением независимости. В результате как правило вооруженного противоборства различных групп с 1824 по 1857 год в Мексике глава государства сменялся более 40 раз! Более-менее стране повезло только с президентом Гуаделупе Викторией, который правил с 1824 по 1829 год два срока, провёл ряд важных реформ, например, официально запретил рабство, но и при нём в стране произошло с десяток вооружённых выступлений разного масштаба, включая мятеж вице-президента Николаса Браво 1827 года, происпанское восстание Хоакино Аренаса и ряд других. В Мексике не существовало правильно организованных политических партий – политики группировались вокруг двух крупнейших масонских лож, что придавало всей политической борьбе совершенно неуместный и прямо вредный заговорщицкий, тайный оттенок.
Видя, что происходит, в 1829 году испанцы даже предприняли попытку вернуть Мексику себе – причём о многом говорит наряд сил на эту операцию: с Кубы на континент было высажено всего 2600 человек. Да, это была в целом авантюра, да, испанцев отбили, их разгромил генерал Санта-Анна, но задумка появилась не на пустом месте. Уже в декабре того же года в Мексике произойдёт успешный государственный переворот, а законно избранный президент Висенте Герреро сперва уйдёт партизанить в горы, а потом будет обманом пойман и расстрелян. И после государство будет лишь катиться по наклонной. Основные события при этом будут разворачиваться вокруг наиболее населённой части Мексики, крупнейших городов её, вроде Мехико и Веракруса. Там стреляли, грабили, убивали, но там же каждый новый претендент на верховную власть должен был задабривать если не всё население, то хотя бы элиты. А вот те штаты, что находились на периферии, оказались в крайне специфическом положении. Мексика уже на 1821 год была не сказать, чтобы богатой, а затем с каждым годом делалась лишь беднее. Внутренняя борьба не давала приступить ни к полноценному хозяйственному освоению весьма обширных малозаселённых территорий, ни развернуть на широкую ногу морскую, трансатлантическую торговлю. Если президент Виктория отстроил кое-какой флот – скромный, но хоть способный плавать, то в дальнейшем Мексика сделалась почти сугубо сухопутной страной, объектом экономической интервенции тех же британцев с их промышленными товарами, но не субъектом международной океанской коммерции.
Руководители штатов были достаточно самостоятельными и достаточно отчаявшимися, чтобы действовать по принципу: “Как угодно, с кем угодно, а надо выживать”. Стоит ли удивляться, что в 1820—1830-е годы малонаселённое пространство Техаса, закон которого предусматривал возможность приобретать землю по низким ценам в рассрочку, подверглось сильной колонизации американцев. Число американских переселенцев скоро значительно превысило количество мексиканского населения. Юг с удовольствием осваивал земли Техаса, да так успешно, что к середине 1830-х он уже в гораздо большей мере был частью экономической системы США, а не Мексики. К примеру, несмотря на официальный запрет рабства в стране, переселенцы-штатовцы приезжали со своими рабами, отпускать их не собирались, а потому в Техасе оно по факту было. Естественно, очень скоро ситуация повторила ту, что можно было видеть на примере Флориды: слабая местная власть ввиду своей экономической несостоятельности привлекает ресурсы соседа, чтобы очень скоро обнаружить себя неспособной управлять новоприбывшими, а затем и вовсе ненужной им. Самая первая попытка отделиться была предпринята техасцами ещё в 1826 году, когда они объявили о создании так называемой “Республики Фредония”. Тогда это была ещё только первая ласточка, почти смешная история, когда один земельный магнат в ответ на попытку выслать его с территории Мексики пригрозил, что уйдёт не иначе как вместе с землёй и почти выполнил своё обещание. Да, для подавления Фредонии хватило буквально пары десятков солдат, прибывших из Мехико, а на фоне прочих мексиканских событий произошедшее виделось скорее темой для анекдотов, нежели основанием для опасений, но ведь причины, приведшие к делу Фредонии оставались, их значимость лишь росла. Во-первых, Мехико объективно почти не управлял Техасом – просто потому, что ни одному из победителей в непрерывной борьбе за власть не было до этой окраины дела. Во-вторых, поселенцы были существенно богаче местных, сплочены, они отличались языком и верой. В третьих, весьма большую роль играл вопрос о рабстве – новые техасцы плевать хотели на распоряжения Гуаделупе Виктории и жили по американским законам. Активно использовались доллары США. Да, можно сетовать на то, какие подлые были эти гости, пожелавшие стать хозяевами, рабовладельцы, земельные спекулянты, порой и просто откровенные бандиты, которые получили возможность бежать из Штатов не в далёкую Европу и не в дикие неосвоенные земли к индейцам, а в почти такой же штат, только вне юрисдикции длинной руки американского закона. Но всё же экономика – это великая вещь, что-то поделать с ней очень трудно. США были гораздо успешнее в хозяйственном плане, а потому гораздо привлекательнее для Техаса. Так что взрыв на самом деле был лишь вопросом времени. Единственное, что могло от него спасти – стабилизация самой Мексики, но этого то и не было. В 1830-м году Конгресс Мексики официально запретил эмиграцию из США на пограничные территории. Мера, в общем-то, правильная, вот только при отсутствии конкретных людей, которые могли бы следить за её исполнением, вышло лишь хуже. Власти штата, нуждаясь в деньгах, легализовали земельные сделки с американцами, те по-прежнему переезжали, но с точки зрения центрального правительства они теперь были нелегалами. Какой напрашивается вывод? К чёрту такое центральное правительство! Избавиться от его власти пока оно слабо и не может претворить свои законы в жизнь силой! У техасцев было и оружие, и опыт его применения – здесь живя рядом с индейцами, просто невозможно было иное.
В 1835 году, когда в центре грянуло очередное восстание против авторитарного президента Санта-Анны (да, генерал к тому времени захватил власть), техасцы решили этим воспользоваться. Они приступили к созданию милиции, оправдывая это необходимостью своей самозащиты. Несмотря на волнения в других областях страны, на официальном уровне, однако, все территории Техаса продолжали оставаться лояльными к мексиканскому правительству вплоть до инцидента 10 сентября 1835, когда мексиканский солдат избил дубинкой местного поселенца Джесса Маккоя. Поселенцы считали, что у солдата не было на это прав, и были оскорблены. В условиях сохранявшегося напряжения, мексиканские власти посчитали опасным оставлять колонистов вооружёнными. Полковник Доминго Угартчеа, командир самого многочисленного гарнизона в Техасе послал капрала и пятерых рядовых возвратить орудие, которое до этого было передано колонистам. Но сделать они ничего не сумели – именно тогда техасские ополченцы впервые выказали явное неподчинение. Солдаты Угартчеа были выпровожены из города без орудия. В ответ Угартчеа отправил сотню драгун под командой Франциско де Кастаньеда, отдав им приказ вернуть орудие. Всё это привело к довольно курьёзному “сражению”, вдаваться в подробности которого не имеет здесь смысла, но суть проста – мексиканцы орудия так и не получили и, имея двух убитых, были принуждены отступить.
И вот после этого стало загораться уже по всему региону. 28 октября 1835 года произошла первая более-менее настоящая битва войны за независимость Техаса – сражение при Консепсьоне, в котором приняло участие 90 техасцев под командованием Стивена Остина и 450 мексиканцев (300 драгун, 100 пехотинцев, 2 орудия), которых возглавлял полковник Доминго Угартчеа. Техасские стрелки, сидевшие в каменных домах, успешно отбили атаки превосходящих сил мексиканцев, причём убит был только один техасец, Ричард Эндрюс, а мексиканцы потеряли по разным оценкам от 14 до 76 человек убитыми. 12 октября отряд Стивена Остина (около 600 техасцев) осадил мексиканский город Сан-Антонио-де-Бехар, который обороняли 1200 солдат мексиканской армии под командой Коса. Через некоторое время Остин отбыл в США – принципиально важно было прояснить позицию политических элит и персонально президента, для которых всё случившееся было поначалу полной неожиданностью, а осаду возглавил генерал Эдвард Берлесон, который предпринял несколько успешных атак на город. 11 декабря мексиканский гарнизон, страдавший от нехватки провизии, капитулировал. А ровно за день до этого, 10 декабря 1835, была опубликована Декларация независимости Техаса.
Ключевым фактом, обеспечивающим действенность этого документа помимо военных успехов, на самом деле пока ещё весьма скромных, было соотношение численности населения Техаса мексиканского и американского происхождения – 7800 на 30 000. С другой стороны эти же цифры не внушали особого оптимизма если смотреть на дело шире. 30 000 человек, включая детей, женщин и стариков, сами по себе никак не могли отстоять свою самостоятельность от центрального правительства Мексики, если то возьмётся за них всерьёз. Долгое время оно, впрочем, не обращало на техасцев особого внимания, потому как для президента-диктатора Санта-Анны куда важнее было укрепить собственное влияние в столице и прилегающих регионах. Так было, но теперь ситуация начинает серьёзно меняться.
Санта-Анна, весьма жестко, если не сказать жестоко, расправившийся с политическими противниками, теперь искал возможности одержать победу над “внешним” врагом, выступить в качестве твёрдой руки, защищающей Мексику. Техас был просто идеален для решения этой задачи. Помимо прочего Санта-Анна, укрепляя свою власть, отменил действие конституции 1824 года и существенно урезал права штатов, низведя их почти до уровня провинций, так что и здесь покончить с техасской вольницей было делом принципа. Зимой 1835-1836 президент-генерал лично возглавляет направленные против повстанцев ударные силы мексиканской армии. О степени, до которой ослабела и опустилась к тому времени Мексика, можно легко судить по её численности – всего 6000 солдат. Ко всему, совершенно уверенный в скорой победе над неорганизованными ополченцами Техаса, Санта-Анна ещё и разделил свою Армию действия на несколько идущих широким фронтом колонн – чтобы быстрее занимать территорию. Не столь удивительно, что шедшая первой колонна генерала Хосе де Урреа численностью в 500 человек, стала целью для засады техасских сил. Правда здесь ополченцы недооценили врага – и в итоге сами попали впросак. Мексиканцы смогли продвинуться гораздо быстрее, чем на это рассчитывали их противники - 27 февраля 1836 передовые разъезды Урреа обнаружили техасский лагерь в заброшенном ирландском поселении Сан-Патрисио. В лагере находились 70 техасцев под командованием Фрэнка Джонсона. В 3:30 ночи мексиканцы внезапно обстреляли техасцев, убив 20 повстанцев и захватив 32 пленника. Бой продолжался несколько часов. Джонсону и четверым пленным посчастливилось бежать, вскоре они присоединились к силам полковника Джеймса Фэннина в небольшом городке Голиаде. Один человек Дэниэл Дж. Толер бежал не попав в плен. 2-го марта Урреа подловил и уничтожил ещё одну небольшую группу повстанцев, занятую… ловлей диких лошадей! Да, потери в примерно 50 человек 27-го и примерно 30 человек 2-го не кажутся высокими, но на моральном духе техасцев они сказывались серьёзно. США не проясняли своей позиции, а потому стали появляться первые голоса, призывающие покориться, отказаться от борьбы…
Ну а что же сам Санта-Анна? С 23 февраля он с основными силами вошёл в город под названием Бехар, который ныне мы знаем как более чем миллионный, седьмой по численности населения в Штатах город Сан-Антонио. В нём находилась небольшая укреплённая католическая миссия, где и закрепились повстанцы. В их числе был и ряд прибывших в качестве волонтёров американских граждан. Кто-то приехал из высоких побуждений, чтобы защищать свободу, кто-то просто как авантюрист, стремясь половить рыбку в мутной воде, кто-то надеялся на щедрую плату. Так или иначе, но об этом было известно мексиканцам, и президент Санта-Анна принял решение, имевшее впоследствии огромную важность: он приказал мексиканскому конгрессу уполномочить армию обращаться с любыми иностранцами, воюющими в Техасе, как с разбойниками. Это решение означало запрет брать пленных, так как по законам того времени захваченные в плен разбойники подлежали немедленной казни. Кроме того, Санта-Анна повторил это в весьма сильных выражениях в письме, направленному американскому президенту Эндрю Джексону.
Сама по себе крепость миссии Аламо была слабой – она вообще едва заслуживала такое название. Нет, там были стены, а, собрав все оставленные прежде разбитыми мексиканскими подразделениями, расквартированными в Техасе, орудия, техасцы смогли наскрести для обороны Аламо 19 пушек, но сама по себе эта фортеция была маленькой, в ней можно было разместить только минимальные запасы необходимых вещей. Материальное обеспечение техасского гарнизона было в плачевном состоянии, не хватало и солдат. К 6 января 1836 года там их осталось всего около сотни – к февралю их по разным данным будет от 160 до 260. Ещё хуже было со снабжением и с деньгами. Исполняющий обязанности командующего Аламо полковник Джеймс Нейл писал временному правительству: «Даже если здесь когда-то был хотя бы один доллар, мне об этом было неизвестно». Нейл запрашивал дополнительные войска и снабжение, угрожая тем, что в противном случае гарнизон не сможет выдержать осаду дольше 4 дней. Но ничего не изменилось, да едва ли и могло измениться – сказать, что в техасском правительстве царил беспорядок, это ничего не сказать. Его практически не было. Только командовать техасской армией вызвались сразу четыре разных человека – и не просто вызвались, а попытались на практике присвоить себе полномочия. Дошло до того, что главнокомандующий войсками Техаса Хьюстон и вовсе приказал было вывезти орудия, а саму крепость разрушить. Но тут оказалось, что не хватает тяглового скота – ну а потом уже банально не хватало времени.
Вообще в Аламо творилось черт знает что: 11 февраля полковник Нейл покинул крепость, предположительно для набора дополнительных подкреплений и обеспечения снабжения гарнизона. Он передал командование Уильяму Тревису, как старшему по званию офицеру регулярной армии из оставшихся в крепости. Однако большинство гарнизона состояло из добровольцев, которые не соглашались признать его в качестве командира. Вместо этого они выбрали своим командиром Джеймса Боуи, у которого была репутация свирепого бойца. Боуи отметил своё избрание обширной пьянкой и буквально опустошил Бехар. Жители с этого момента и до начала осады в массе своей успели разбежаться из города. Что до Боуи, то итоге он благоразумно согласился разделить командование с Тревисом.
Бои, как уже было сказано, начались 23 февраля. И та, и другая сторона очень любила театральные эффекты, а потому совершила массу глупостей. Когда после полудня в Бехар вошли 1500 мексиканских военных, они немедленно подняли флаг кроваво-красного цвета, тем самым показывая, что пощады не будет. Тревис в ответ выстрелил из самой большой пушки Аламо. Куда? По флагу? В воздух? В белый свет? История умалчивает. Боуи внезапно оказался более осмотрителен - решив, что Тревис поспешил, он ни с кем не советуясь послал парламентёра на встречу с Санта-Анной. Недовольный единоличным решением Боуи, Тревис послал собственного эмиссара. Как они договаривались друг с другом не известно, но, в конечном счете, оба техасских представителя встретились с полковником Хуаном Альмонте и Хосе Бартресом. Согласно записям Альмонте, техасцы спросили о почётных условиях сдачи, но им сказали, что любая капитуляция должна быть безоговорочной. Узнав об этом, Боуи и Тревис посовещались и не придумали ничего лучше, чем снова выстрелить из орудия.
Первой жертвой осады стал мексиканский разведчик, убитый техасцами 24 февраля, но в целом бои шли довольно вяло. Мексиканцы имели значительное численное превосходство, но желали решить дело без излишних издержек, по преимуществу ведя артиллерийский обстрел и блокируя пути подхода и подвоза. В общем, подобная стратегия рано или поздно привела бы их к победе – уже через три дня боёв техасцы стали экономить порох и на артиллерийский огонь почти не отвечали, но тут вмешался лично Санта-Анна. Он не желал терять времени, а ещё хотел не просто успеха, а успеха эффектного, такого, который можно будет потом распиарить. 3 марта к мексиканцам пришли подкрепления, доведя суммарную численность осаждавших до 2400 человек. А 4 числа Санта-Анна созвал своих старших офицеров на совет и предложил штурмовать форт. Большинство участников совета рекомендовало подождать прибытия двух тяжёлых двенадцатифунтовых орудий, которое ожидалось 7 марта. Но президент был непреклонен. Штурм был назначен на 6 марта. Войска были разбиты на 4 колонны, под командой генерала Коса, полковников Франсиско Дуке, Хосе Марии Ромеро и Хуана Моралеса. В 5:30 утра Санта-Анна отдал приказ к наступлению.
Расчёт строился на сочетании внезапности и напора. Первого мексиканцы достигли – они смогли снять часовых выстрелами и, когда гарнизон Аламо появился на стенах, их враг был уже почти под ними. А вот дальше все пошло плохо - колонный порядок позволял стрелять без опасности для товарищей только первым рядам солдат. Неподготовленные рекруты, а их было среди мексиканцев большинство, не понимая этого, «слепо стреляли из своего оружия, раня и убивая своих товарищей впереди». Плотный строй войск представлял собой отличную цель для техасской артиллерии. Не имея картечи, техасцы заряжали орудия любым металлом, который они только могли найти, включая дверные петли, гвозди, подковы, используя свои орудия как гигантские дробовики. По воспоминаниям адъютанта Дуке Хосе Энрике Де ла Пеньи, «простой орудийный залп скосил половину роты стрелков из Толуки». Раненый в бедро Дуке упал с лошади и едва не был затоптан своими солдатами. Командование над его колонной поспешил принять генерал Мануэль Кастрильон. Мексиканские солдаты отступили и перегруппировались, но и вторая атака была отражена. На пятнадцатой минуте битвы они пошли на третий приступ. Колонна Ромеро, наступавшая на восточную стену, подверглась орудийному обстрелу и двинулась на север, смешавшись со второй колонной Коса, которая также отклонилась на север, страдая от огня защитников восточной стены. Санта-Анна, заметив массу своих войск у северной стены, испугался, что они разбиты, запаниковал и послал туда резерв. Будь противник у мексиканцев хоть чуть серьёзнее – и не миновать бы им разгрома. Но нет… Не сразу, но всё же мексиканцы обнаружили слабый участок на северной стене и взобрались на неё. Одним из первых, кто поднялся на 12-футовую (3,7 м) стену, был генерал Хуан Амадор, вслед за ним толпа мексиканцев полезла на стену. Другие стали подниматься на западную стену через орудийные бойницы, у которых было мало защитников. Поскольку северная стена и северный конец западной стены уже были оставлены обороняющимися, техасские пушкари на южном конце миссии развернули своё орудие на север и открыли огонь по вторгшимся мексиканским солдатам. Однако южная сторона миссии осталась беззащитной. В несколько минут мексиканские солдаты взобрались на стены и перебили артиллеристов, захватив контроль над 18-фунтовым орудием Аламо. В это же время люди Ромеро взяли приступом восточную стену комплекса и стали проникать в крепость через загоны для скота. В общем-то, это был конец. Только вот техасцы не собирались сдаваться – не без влияния известного им решения Санта-Анны.
Перед тем как мексиканская армия установила полный контроль над Аламо, прошёл час. Множество оставшихся в живых защитников миссии забаррикадировалось в помещениях казарм. К несчастью для себя, техасцы не заклепали свои орудия перед отступлением и теперь мексиканцы развернули их против прежних хозяев. Каждая дверь вышибалась орудийным огнём, мексиканские солдаты стреляли залпом в темноту и бросались в рукопашную. В дневнике Де ла Пеньи отмечено, что некоторые техасцы вывешивали белые флаги в дверные проёмы, однако у них не было намерения сдаваться, они атаковали любого солдата, вошедшего в комнату, даже если он заходил не стреляя. Последними погибли 11 техасцев, стреляющих из двух 12-фунтовых пушек в часовне. Мексиканский выстрел из 18-фунтового орудия разрушил баррикады перед церковью и мексиканские солдаты, дав залп из мушкетов, ворвались внутрь. Расчёт Дикинсона находился на апсиде и стрелял из пушки по мексиканским солдатам в дверях. У них не было времени для перезарядки, они (Дикинсон, Грегорио Эспарса и Джеймс Бонэм) взялись за свои винтовки и вели ружейный огонь, пока не были сражены мексиканскими штыками. Орудийный мастер Роберт Эванс был ранен и пополз к пороховому магазину, но был добит мушкетной пулей и уронил свой факел в двух дюймах от цели. Последующий взрыв разрушил церковь, погибли женщины и дети, укрывавшиеся в ризнице.
В 6:30 утра битва за Аламо была закончена. Мексиканские солдаты осмотрели каждый труп, закалывая любого, кто шевелился. Они продолжали стрелять и после гибели всех техасцев, по ошибке даже убивая друг друга. Мексиканские генералы не могли обуздать кровожадность своих солдат и запросили помощь Санта-Анны, но тот и не подумал этого делать. Даже когда горнисты подали сигнал к отступлению, 15 минут спустя солдаты всё ещё продолжали стрелять по трупам. Говоря о потерях, мы имеем весьма сильно расходящиеся данные: в первоначальном рапорте Санта-Анна заявил, что 600 техасцев было убито, мексиканские потери составили 70 убитыми и 300 ранеными. Его секретарь Рамон Мартинес Каро позднее заметил, что он не хотел писать этот фальшивый рапорт, но подчинился приказу Санта-Анны. Другие очевидцы считали, что погибли от 182 до 257 техасцев. В числе прочих был убит и участвовавший в обороне Аламо знаменитый Деви Крокет (здесь нет времени и места описывать его жизнь, но искреннее советую почитать любопытствующим самостоятельно – весьма примечательная личность и эдакий супермен начала XIX века, вошедший в этом качестве даже в американский фольклор). Пятеро техасцев сдались – и были тут же приговорены Санта-Анной к казни. Но оставим потери техасцев и перейдём к мексиканцам – здесь всё куда любопытнее. Дело в том, что разброс в оценке их потерь от 20 человек во втором рапорте Санта-Анны и до 2000 в устах техасцев и их американских сторонников. Наиболее реальной цифрой современные исследователи считают примерно 600 человек, включая всех находившихся в форте гражданских, что, конечно, много, а главное – это совершенно бесполезные, излишние утраты.
Санта-Анна был доволен собой - несмотря на свои потери при штурме Аламо мексиканская армия превосходила техасскую армию в соотношении 6 к 1. Президент посчитал, что всё организованное техасское сопротивление сокрушено, или вот-вот будет сокрушено. В реальности же Аламо дало обратный эффект – оно привело как к массовой записи мужчин-техасцев добровольцами, так и к прибытию множества волонтёров из США. Теперь Техас объективно дрался за жизнь и свободу. Оборона Аламо стала символом – и не только для Техаса. Стоит добавить, что форт, существующий по сей день, это одна из весьма популярных точек на внутриамериканских туристических маршрутах, по мотивам битвы за Аламо было снято около десятка фильмов, из них первый – в 1911 году, написано множество книг.
Однако пока мексиканцы продолжали наступать – в середине марта 1836 года вновь настал черёд генерала Урреа. С 12 по 15 марта в серии боёв под Рефухио он разбил ещё один небольшой техасский отряд, что, впрочем, вряд ли можно назвать достижением – у генерала было 1500 бойцов против 148 у его противника. 19 марта Урреа вновь победил при Коллето, где ему противостояло уже порядка 300 техасцев. Существенными последствиями боя стали два факта: во-первых благодаря этой победе популярность Урреа по сравнению с остальными мексиканскими генералами весьма выросла, что породило ревность к нему со стороны Санта-Анны — главнокомандующего мексиканскими силами. А во-вторых разозлённый мексиканский президент подтвердил своё распоряжение относительно пленных, несмотря на письмо Урреа с просьбой о снисходительном обращении – 27 марта неподалёку от городка Голеад все находившиеся в руках у мексиканцев техасские повстанцы и волонтёры – примерно 350 человек были расстреляны. Не удивительно, что во время состоявшегося вскоре после этого – 21 апреля 1836 года решающего сражения при Сан-Хосинто техасцы в качестве боевых кличей использовали “Помни Аламо!” и “Помни Голиад!”, а их боевой дух, замешанный на стремлении к мести, был весьма высок.
Основная часть техасской армии после Аламо под руководством Хьюстона постепенно оттягивалась к востоку, к реке Сабин. Основной надеждой по-прежнему было возможное американское вмешательство – после массовых убийств людей, многие из которых были гражданами Соединённых Штатов, невозможно было просто игнорировать происходящее в Техасе. В Луизиане под предлогом гарантии надёжной обороны штата от возможного мексиканского вторжения, стали концентрироваться войска под командованием генерала Гейнса Пендлтона. Теоретически они в критической ситуации могли прийти на помощь повстанцам. Беда только в том, что для того, чтобы их достигнуть, нужно было предварительно сдать противнику почти всю территорию недавно провозглашённой республики. А с учётом того факта, что врага вёл человек с характером Санта-Анны, вернуться потом, даже в случае победы, техасцы могли на мертвое пепелище. Не удивительно, что временный президент Республики Техас Дэвид Бернет, который вообще не был поклонником Хьюстона, постоянно требовал от него и армии развернуться и дать бой своим мексиканским преследователям. Он регулярно посылал Хьюстону депеши с призывами сражаться – тот с совершеннейшим равнодушием их игнорировал. Вообще можно было думать, что техасцы решили придерживаться некоего подобия скифской тактики – и именно так полагали те из мексиканских военачальников, что не были опьянены успехами. Санта-Анна же так не думал – он мысленно уже праздновал победу.
Нет, конечно, он, всё равно не останавливаясь, преследовал Хьюстона и настиг его 19 апреля возле переправы у города Линчбурга. Убеждённый в скором окончании боевых действий Санта-Анна занял позицию у стечения рек Сан-Хасинто и Буффало-Байю. Тем временем Хьюстон разбил лагерь менее чем в километре от Санта-Анны на другой стороне поля. Считая, что Хьюстон зажат в угол, Санта-Анна решил дать своей армии отдых 19 апреля, а 22 апреля двинуть войска в атаку. После прихода подкрепления в 500 человек под командой генерала Мартина Перфекто де Коса силы Санта-Анны составили приблизительно 1400 человек. Президент Мексики поставил де Коса и его людей на свой правый фланг у реки. Своё единственное оставшееся орудие (медную пушку под 12-фунтовые ядра, остальные отстали) он поставил в центре. Также он возвёл баррикаду высотой в 5 футов (1,5 м) из ранцев и багажа для защиты пехоты. Кавалерию, состоящую из ветеранов, Санта-Анна поместил на левом фланге и ушёл составлять план завтрашней атаки. Тем временем, утром 21 апреля Хьюстон провёл военный совет. Большинство его офицеров, понимая, что дальнейшее бегство может под ударом слишком тесно приблизившегося врага привести к катастрофе, высказались за ожидание атаки Санта-Анны. Однако главнокомандующий совершенно неожиданно не согласился с их мнением. Вместо этого Хьюстон решил предпринять со своей армией в 900 человек внезапную атаку в этот же день. Он коротко высказался в следующем ключе – на помощь США уповать не стоит, время на стороне Санта-Анны – он может весьма скоро сконцентрировать разрозненные силы, доведя превосходство до того уровня, когда выиграть полевое сражение станет просто нереально. В более отдалённой перспективе может он привести и новые подкрепления из Мексики. Единственный шанс – ударить сейчас, пока враг не ждёт, и отрубить голову змее. При подходе техасская армия была уязвима для огня. Поэтому Хьюстон решил послать кавалерию в обход, а линию своей пехоты растянуть максимально тонко. Несомненно, свою роль сыграла фатальная ошибка, а на самом деле преступная беспечность Санта-Анны, который на время полуденной сиесты не выставил часовых на посты вокруг лагеря и не выслал дозорных и разведчиков. В 3:30 пополудни генерал Хьюстон построил людей в боевые линии для предстоящей атаки. От мексиканских взоров их укрывали деревья и небольшой гребень горы.
21 апреля в 16:30 после донесения разведчика Глухого Смита о сожжении моста Винц (таким образом, обе армии остались без путей отступления) главная техасская боевая линия двинулась вперёд. Флейтист заиграл совершенно не воинственную, но популярную мелодию: «Придёшь ли ты в беседку, которую я построил для тебя». Техасская армия быстро и неслышно пересекла заросшую высокой травой равнину, остановившись всего в нескольких дюжинах ярдов от лагеря Санта-Анны. Внезапно с криками «Помни Аламо!» и «Помни Голиад!» техасцы атаковали лагерь. Они приблизились на расстояние в несколько ярдов к мексиканцам и открыли огонь. Воцарилось полное смятение. Большинство мексиканцев оказались неготовыми и даже невооружёнными перед этой внезапной атакой. Генерал Мануэль Фернандес Кастрильон отчаянно пытался собрать силы для хоть какого-то подобия организованного сопротивления, но вскоре пал под выстрелами и погиб. Его подчинённых охватила паника, и они обратились в бегство, линия мексиканской обороны быстро развалилась. Часть солдат сплотилась и попыталась дать отпор техасцам, но с недостаточным снаряжением перед лицом отлично экипированных техасских колонистов в рукопашном бою у ни было мало шансов. Генерал Хуан Альмонте командовал остатками боеспособных и сопротивляющихся сил, но вскоре с 400 людьми вынужден был сдаться. Всего сражение длилось каких-то феноменально кратких 18 минут! За это время солдаты Хьюстона успели победить, Санта-Анна, понявший, что происходит, трусливо бежать, мексиканцы потерять 630 человек убитыми, 208 ранеными и 730 пленными, а Техас – защитить свою независимость.
Сама по себе виктория при Сан-Хасинто была очень важна, но ещё важнее было другое – скрывшегося Санта-Анну, переодетого в мундир рядового драгуна, на следующие сутки поймали и пленили! Президент Мексики оказался в руках у техасских повстанцев!
Сразу после этого генерал Висенте Филисола, командующий той частью мексиканской армии, которая не участвовала в сражении у Сан-Хасинто, отдал приказ всем частям вернуться в Мехико, несмотря на протесты Урреа, который считал, что поражение потерпел только Санта-Анна, но не Мексика, и что надо продолжать войну. Плевать на Техас! Диктатор утратил власть – и теперь за неё можно было побороться в столице! С Санта-Анной обращались по заслугам сурово. Ему попросту пригрозили смертью, если он не подпишет всё, что ему дадут на подпись. И человек, который сам себя именовал (поначалу даже в плену!) не иначе как “Наполеон Западного Полушария”, хотя не годился великому Бонапарту даже в подмётки, исполнил послушно всё, что требовалось. 14 мая 1836 были заключены так называемые Веласкские договоры. Вот их условия:
Личное обязательство Санта-Анны не браться за оружие, не потворствовать применению оружия против жителей Техаса в этой войне за независимость.
Прекращение военных действий на море и на суше между Техасом и Мексикой.
Мексиканские войска должны покинуть территорию Техаса, передислоцировавшись южнее Рио-Гранде (Рио-Браво-дель-Норте).
Мексиканские войска должны воздержаться от отнимания имущества без соответствующей компенсации во время их отступления.
Всё имущество (включая лошадей, крупный рогатый скот, чёрных рабов и т. д.), захваченное Мексикой во время войны должно быть возвращено.
Две армии должны избегать контактов, сохраняя дистанцию в 5 лиг (примерно 25 км).
Мексиканская армия должна отступить без промедления.
Депеши должны быть отправлены командующим обеих армий, информирую их о содержании договора.
Мексика должна отпустить всех техасских пленников, а Техас должен отпустить такое же количество мексиканских пленных того же ранга; все остальные пленные мексиканцы должны удерживаться Техасом.
Санта-Анна должен быть перевезён в Веракрус, как только он сочтёт это подходящим.
Фактически на этом война окончилась. Иное дело, что юридическую силу договоров можно было легко поставить под сомнение, что и было сделано. Правительство нового президента Хосе Хусто Корро в Мехико решило 20 мая самоустраниться от всех обязательств, взятых Санта-Анной, пока он находился в плену. Позиция Мексики состояла в том, что Санта-Анна не имел юридических прав принимать те условия – и действительно, согласно мексиканской конституции он не имел полномочий подписывать такой договор. В конечном счете, документ мексиканским правительством так никогда и не был ратифицирован. Некоторые нарушения допустила и техасская сторона - Санта-Анна не был отпущен в Веракрус. Он оставался военнопленным («закован в кандалы на 6 месяцев», говорил он позднее) в Веласко и позднее в Орисимбо, перед тем как был отправлен в Вашингтон, США для встречи с президентом Эндрю Джексоном. Якобы для обсуждения прочного мира между Мексикой и Техасом, в котором США выступали посредником, а на деле, чтобы американцы так застращали его, чтобы у Санта-Анны и в мыслях не было вновь покуситься на Техас.
В любом случае, произошло главное – непосредственно бои в 1836 году прекратились, а Техас получил международное признание в качестве суверенного государства – и не только от США, но и, что не менее важно, от Великобритании. Стоит сказать и несколько слов о Санта-Анне, благо он ещё будет в дальнейшем фигурировать в тексте. Этот изворотливый человек, проведя некоторое время в Соединённых Штатах, где он в 1837 году встретился с уже уходившим, а потому не уделившим ему особенного внимания американским президентом Эндрю Джексоном, получил разрешение вернуться в Мексику, куда и отплыл на борту американского военного корабля «Пионер». Тронуть его никто не решился, и он поселился на своей великолепной асьенде Manga de Clavo в Веракрусе.
А в следующем, 1838 году, там же высадились французские войска! Причина? Банальная до невозможности - Мексика много задолжала европейским кредиторам, а оплачивать убытки отказывалась. Страшно напуганное мексиканское правительство вверило командование над армией единственному известному и имеющему боевой опыт человеку, который был близко к месту действия, под рукой - Санта-Анне и приказало ему защитить нацию любым способом. В стычке с французским арьергардом у Веракруса Санта-Анна был ранен картечным выстрелом в руку и ногу. Его лодыжка оказалась перебитой, так что часть ноги пришлось отнять. Тяжела участь калеки, но Санта-Анна умудрился сделать её трамплином для своего возвращения во власть. Он похоронил ампутированную конечность с полными военными почестями – чтобы все увидели, какую жертву он принёс! С тех пор генерал ходил на деревянном протезе, один из которых позднее был захвачен американскими войсками в ходе американо-мексиканской войны. Санта-Анна усиленно эксплуатировал образ оболганного героя, а поскольку отсутствие конечности было видно всем, а, скажем, обстоятельства утраты Техаса для основной части населения были неведомы, ему это удалось. Французам наш “герой” в конечном счете, благополучно проиграл, Мексике пришлось согласиться с французскими требованиями о выплате 600 000 песо. Но зато на фоне всего случившегося Санта-Анна смог вернуться к власти! 20 марта 1839 года он вновь стал президентом Мексики и фактическим диктором – им он и останется до самой Американо-Мексиканской войны…